Если о нас узнают - Софи Гонзалес

– Что такое? – мой голос звучит неуверенно. Какая тут уверенность, если тебя прервали на середине поцелуя, чтобы поговорить.

– В этом нет ничего плохого. Я просто… я знаю, что у тебя были парни в прошлом. И мне не обязательно знать каждую деталь или что-то в этом роде. Но почти все, что я делаю с тобой, для меня в первый раз. И мне интересно, ты… когда-нибудь…

– Девственник ли я? – я заканчиваю за него. – Нет.

– Так у тебя уже был первый раз? – спрашивает он.

– Прости.

– Нет, не стоит. Просто хотел узнать, я один новичок или нет. Ну теперь все. Я не против.

Я колеблюсь и отвожу от него взгляд.

– Ну, технически у меня есть еще один неиспользованный «первый раз».

Он вопросительно наклоняет голову.

Мне не должно быть трудно, но внезапно я чувствую укол смущения. Желудок сжимается, щеки пылают, я произношу слова, все еще стараясь не встречаться взглядом с Заком.

– На самом деле мне никогда не делали минет.

Это не было нарочно.

Натаниэль, парень, с которым я встречался какое-то время, вроде как надеялся, что я буду всем заправлять, и, хотя никогда не говорил этого вслух, мне казалось, что я поступаю правильно. Как будто так я был хорошим парнем, думал о своей второй половинке в первую очередь. Это прижилось, потому что каждый раз, когда я достигал такой стадии с парнем, я отдавал всего себя. Из всех вещей это оставалось для меня самым уязвимым. Я тоже мечтал просто лежать и ничего не отдавать взамен. Хотелось верить в то, что я все еще буду иметь ценность для другого человека, даже если не «заработаю» этого.

Мой разум знает, что это чушь собачья, но кажется, что мое сердце еще не поднялось на борт поезда «уверенности в себе». Я просто привык к таким условиям. Вся моя жизнь была наполнена ими.

К моему удивлению, Зак улыбнулся.

– Я мог бы это изменить.

– Эм. Да? Ну хорошо.

Он улавливает легкую нотку паники в моем голосе.

– Или нет, – говорит он, – как сам хочешь.

Я снова расслабляюсь, и он нежно целует меня в губы. Его вкус, наряду со спокойствием, заставляет меня чувствовать себя в безопасности и уверенно. В конце концов мы откидываемся на подушки, поцелуи становятся все более жесткими и прерывистыми. Затем он опускает колено на мое бедро, и тихий стон вырывается из моего горла, прежде чем я успеваю его остановить.

И я понимаю, что чувствую себя в полной безопасности. Я не боюсь того, что произойдет, если мы это сделаем.

Что-то у меня внутри встрепенулось. Рвение. Волнение. Страстное желание.

– Вау, хорошо, – шепчу я, мое сердце бешено колотится. Такое чувство, что оно упало куда-то в живот. – Если ты, эм… ты все еще этого хочешь?

Волосы Зака щекочут мне лоб.

– Да, – хрипло бормочет он между вдохами. – Хочу. Я хочу этого.

Я сжимаю одеяло в кулаках и откидываю голову назад. Этот момент кажется таким важным. Это последнее, чего я никогда не делал. Но нервозность испаряется в течение нескольких секунд, сменяясь предвкушением.

А потом все заменяется чем-то совершенно другим. И это может быть из-за жары или выброса адреналина, но где-то в моем бурлящем сознании мелькает мысль. Мысль о Заке и о том, насколько важным он стал для меня за такой короткий промежуток времени. Как будто он привязывает меня к земле. Будто, если я потеряю его, то потеряю самое важное, что когда-либо случалось со мной.

Эти мысли мечутся в голове.

Когда все заканчивается и наше дыхание замедляется, Зак прижимается своей раскаленной щекой к моей влажной груди. Его каштановые волосы слиплись от пота, его голые плечи покрыты веснушками, которые становятся мне такими же знакомыми, как свои собственные, и на его пухлых губах, покрасневших от поцелуев, играет мягкая улыбка.

Я прижимаюсь губами к его волосам.

– Я не позволю им приставать к тебе. Хорошо?

Он не спрашивает, кто «они». Ему и не нужно этого делать.

– Хорошо.

– Я серьезно. Они могут доставать меня сколько угодно, но, если тронут тебя, начнется война.

– Звучит строго.

– Я серьезно.

Его улыбка исчезает.

– Хорошо, – шепчет он. – Надеюсь, до этого не дойдет.

Я тоже надеюсь.

Просто не могу до конца в это поверить.

Я так благодарен за танцевальную репетицию.

Это определенно не то, о чем пятнадцатилетний Зак когда-либо мог подумать, не через миллион лет, но теперь я чертовски благодарен за нее. Я с Валерией в танцевальной студии на час раньше, чем все остальные, чтобы повторить свои движения для шоу до того, как придут остальные, чтобы разучить программу музыкального видео Overdrive. Так что сейчас только мы в этом огромном зеркальном пространстве.

Хотя это мне нужно. Потому что ранее я получил письмо.

– Хорошо, Зак, давай.

Начинается припев Yours, Mine, Ours, и я танцую изо всех сил.

Не думай об этом. Мысли возвращаются, несмотря на мои усилия. Я получаю признание, но песня все равно не моя. Это песня Galactic, но на ней будет мое имя, и теперь все будут думать, что я написал End ofEverything – сентиментальную, медленную балладу, которая даже отдаленно не похожа на ту музыку, которую я люблю слушать или писать.

Написание песен – моя стихия. И такое ощущение, что ее у меня отняли, как и мой внешний вид и стиль исполнения. Все движется слишком быстро, чтобы остановиться. Записываем завтра.

Стоп. Думай. Об этом.

Каждое движение я делаю вовремя, сильнее и быстрее, чем танцую обычно. Оказывается, разочарование – это адский мотиватор. Я заканчиваю волной телом, последним движением программы. Я закончил и тяжело дышу, чтобы восстановить дыхание.

– Идеально! – восклицает Вэл, давая мне «пять». – Чувак, это было просто идеально.

Я кладу руки на бедра и пытаюсь вдохнуть столь необходимый мне воздух.