1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных - Роберт Кершоу

Во Франции и Польше моторизованные части, как правило, ограничивались созданием постов боевого охранения вокруг окруженной вражеской группировки. В России этот принцип не срабатывал. 20 июля 1941 года генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок, командующий группой армий «Центр», был близок к отчаянию:

«Сегодня и началось! С утра донесение о том, что противник сумел прорвать под Невелем оборону корпуса Кунтцена (57-й моторизованный армейский корпус)[34]. Кунтцен вопреки всем моим требованиям маршем направил свои главные силы, то есть 19-ю танковую дивизию (Кнобельсдорф), на Великие Луки, где она оказалась не у дел. Ночью противник предпринял серьезную контратаку под Смоленском. И с юга на Смоленск также наступают разрозненные части неприятеля, но эти попытки успешно отбиваются 17-й танковой дивизией (Арнима). Действующая на южном фланге 4-й армии 10-я моторизованная дивизия (Лёпер) в районе Бобруйска также была атакована, ей на выручку пришла 4-я танковая дивизия. Брешь между обеими танковыми группами восточнее Смоленска так до сих пор и не ликвидирована!»

Губерт Коралла, ефрейтор санитарного подразделения 17-й танковой дивизии, оказался в самой гуще ожесточенных боев, развернувшихся вдоль шоссе Москва-Минск, ведущего в Смоленск. Попытки русских вырваться из окружения решительно пресекались.

«Это не имело ни малейшего смысла. Раненые русские валялись по обе стороны шоссе. Их третья по счету атака захлебнулась, и от криков тяжелораненых у меня кровь в жилах стыла!»

Оказав помощь своим раненым, Коралла получил приказ вместе с двумя пехотинцами оказать помощь русским, по его словам, «вповалку лежавшим в придорожном кювете». Санитары с хорошо различимыми красными крестами находились в каких-то 20 метрах, когда русские внезапно открыли по ним огонь. Двое санитаров сразу же залегли, и Коралла знаком велел им ползти назад. И отползая, он «увидел, как русские, выбравшись из кювета, поползли к нам и начали бросать в нас гранаты. Мы выстрелами из пистолетов припугнули их, затем стали пробираться к своим».

Позже эти самые раненые щедро поливали огнем шоссе. Начальник санитарного подразделения попытался утихомирить их выстрелами из пистолета, но они не желали реагировать. «Десять минут спустя, — продолжает Коралла, — все стихло». Взвод пехотинцев очистил придорожные кюветы от русских.

«Они сражались до последнего, даже раненые и те не подпускали нас к себе. Один русский сержант, безоружный, со страшной раной в плече, бросился на наших с саперной лопаткой, но его тут же пристрелили. Безумие, самое настоящее безумие. Они дрались, как звери, — и погибали десятками».

Стремление удержать во что бы то ни стало границы кольца окружения превратилось для фон Бока почти в навязчивую идею. Запись от 20 июля: «На участке группы армий на данный момент существует лишь один котел! И в нем брешь!» Поредевшим танковым частям, удерживавшим кольцо окружения, отчаянно недоставало поддержки пехоты. Не говоря уже об отсутствии сил противовоздушной обороны, которые, в случае необходимости, смогли бы противостоять атакам русских с воздуха. Это лишь усугубляло и без того непростую ситуацию. Пришлось срочно использовать 88-мм зенитные орудия для стрельбы по наземным целям. И те зарекомендовали себя как весьма эффективное средство борьбы с русскими танками. На участке 7-й танковой дивизии 7 июля во время отражения контратаки советских войск было уничтожено от 60 до 80 машин противника[35]. Силами 84-го дивизиона ПВО подбито 27 из 59 танков противника, еще 5 подбили пехотинцы и 15 — силами противотанкового дивизиона (также имевшего на вооружении зенитные орудия).

21 июля даже фон Бок вынужден был признать серьезность намерений противника, пытавшегося прорвать кольцо окружения[36]. «Весьма значимый успех для получившего такой сокрушительный удар противника!» — таковы его слова. Кольцо окружения не было сплошным. И два дня спустя фон Бок сокрушался: «До сих пор не удалось заделать брешь на восточном участке Смоленского котла». Той ночью через кое-как охраняемую долину Днепра из окружения сумели выйти примерно 5 советских дивизий. Еще три советских дивизии прорвались на следующий день. Унтер-офицер Эдвард Кистер, командир отделения в подразделении мотопехоты в составе 17-й танковой дивизии, участвовал в боях с русскими, пытавшимися выйти из котла в районе Сенно и Толочина[37]. Речь идет о частях советской 16-й армии.

«Они надвигались на нас без артподготовки, даже без офицеров во главе наступавших. Вопя осипшими глотками, они неслись вперед, и земля дрожала от топота их сапожищ. Мы подпустили их метров на 50, после чего открыли огонь, кося их рядами. Трупы громоздились друг на друга. Разбившись на небольшие группы, они, даже не пытаясь использовать рельеф местности, не прикрываясь, хотя местность вполне позволяла, двигались прямо на наши пули. Раненые кричали, но все-таки продолжали отстреливаться. Атаковавшие устремлялись вперед волнами, упираясь в груды тел».

Рядовой Менк из роты 20-мм зенитных орудий полка «Великая Германия» описывал свое состояние, когда от ужаса перед этой надвигающейся на тебя массой идущего на явную гибель противника ты начинаешь стрелять, уже ничего вокруг не замечая.

«Орудие приходилось заряжать постоянно, только мелькают руки заряжающего. Приходилось периодически менять перегретые стволы орудия — для этого расчет вынужден был вылезать за бронированный щиток. Раскаленный ствол вытаскивали голыми руками, отчего ладони покрывались волдырями ожогов. Повсюду мелькали руки, эти постоянные крики подать заряды, люди не слышали их, оттого что глохли от выстрелов… за всем этим на страх уже просто времени не хватало — мы были вынуждены вести огонь беспрерывно, потому что русские метр за метром неудержимо приближались».