Дорога на Компьен - Виктория Холт

Она вспоминала ту свадебную ночь, когда он на руках у нее рыдал от боли утраты своей первой жены. В ту ночь она поняла, что он добрый человек, способный на глубокие чувства. Совсем тогда еще юная и робкая, она сказала себе, что добьется его любви.

Ей казалось, что ее мечта сбылась, что он тоже любит ее. Может быть, она слишком уверовала в это. Тем больнее ей было узнать, что он любит мадам Дадонвиль.

В эти дни она вновь ощутила боль, испытанную тогда, когда они потеряли своего старшего сына, герцога Бургундского, их маленького Луи Жозефа, которому было всего одиннадцать лет. Это был жестокий удар для них обоих и для отца и матери дофина — короля и королевы. Страшнее горя за годы своей жизни с дофином Мария Жозефина не знала. Еще один тяжелый удар выпал на их долю — смерть другого сына в возрасте трех месяцев.

Смерть двоих сыновей и эта история с мадам Дадонвиль... Нет, далеки оказались от действительности мечты Марии Жозефины о счастливой жизни.

Дофин утешал ее после смерти герцога Бургундского. У них есть другие дети, напоминал он ей.

Да, их брак оказался плодовитым. Она родила троих сыновей: герцога Беррийского, герцога Прованского и герцога д'Артуа — и двух дочерей: принцесс Клотильду и Елизавету. И сама растила своих детей, убежденная, что ни одна гувернантка не даст им столько любви и заботы, сколько она, их мать. Короля она приводила в некоторое изумление.

— Дочь моя, — сказал он ей как-то, — каждая жена и мать во Франции могла бы взять вас за образец, достойный подражания.

Марии Жозефине показалось, что слова эти в устах короля прозвучали немного иронически. Наверное, она казалась королю слишком уж скучной и непривлекательной. И в то же время она успела заметить в его глазах чистосердечное одобрение и любовь.

Но кому же, как не матери, заботиться о своих детях, спрашивала она себя. И кому ухаживать за больным мужем, как не жене?

Долгие ночные часы простаивала она на коленях, еле слышно молясь об исцелении своего мужа. Но ни ее неусыпная забота, ни ее молитвы — ничто не облегчало состояния дофина.

* * *

Король послал за Марией Жозефиной, и когда они остались вдвоем, он сердечно обнял ее.

— Дочь моя, — сказал он, — мне страшно.

— Он очень болен, сир, — ответила она. — Я боюсь за него и за вас тоже.

— За меня?

— Вы проводите почти все время в одной комнате с больным. Вы знаете, чем он болен. И я вижу, дочь моя, как вы сами измучены. Но вы смелая женщина, наверное, одна из самых смелых женщин во всей Франции. Поверьте, я говорю то, что думаю. Я боюсь, дочь моя, что скоро потеряю сына, а вы — мужа.

Она сжала кулаки и плотно сомкнула губы, слушая короля.

— Я буду сидеть при нем, пока он не поправится, — сказала Мария Жозефина, как только король умолк. — Я делала это раньше, когда никто уже не верил, что он выживет. И теперь я снова сделаю это.

Король с нежностью всматривался в ее лицо. «У нее сильная воля, — думал он. — Странно, что раньше я не замечал, что она казалась мне бесцветной. Добрая женщина вовсе не значит глупая».

— Дорогая моя, — с чувством сказал король, — вы сделаете это, я знаю, что сделаете. Но вы должны знать о том, что сказали мне доктора. Они говорят, что та болезнь легких, от которой страдает мой сын, может быть заразной. Те, кто постоянно находится в душной комнате больного, тоже могут со временем заболеть.

— Мое место рядом с мужем, — сказала Мария Жозефина.

— Вы губите себя. Надо, чтобы кто-то разделил с вами тяжкое бремя ухода за больным.

Глаза Марии Жозефины загорелись огнем:

— Мне нечего ни с кем делить. Уход за ним — не бремя, — твердо сказала она.

Король положил руку ей на плечо.

— Я буду молиться вместе с вами, дитя мое, — сказал он и поцеловал руку Марии Жозефины. — Будем надеяться, что молитвы старого грешника и самой добродетельной молодой женщины при нашем дворе не останутся без ответа.

* * *

Дофин с каждым днем становился слабее. Мария Жозефина неизменно оставалась при нем. Наверное, он был бы удивлен, а, может быть, и сокрушен, если бы однажды утром, пробудившись и открыв глаза, не увидел ее.

— Простите меня, — сказал он как-то ей, — простите за то горе, которое я причинил вам.

Она в ответ покачала головой:

— Вы дали мне счастье, — ответила она.

— Я люблю вас, — сказал он ей, — как никого больше...

— Вы говорите так, потому что знаете, что я хочу это услышать?

— Нет, я говорю так потому, что это правда. Я давно уже не встречался с ней. Ах, Мария Жозефина, как бы я хотел, чтобы вы поверили мне! Вы заслуживаете гораздо большего, чем я дал вам.

Она снова покачала головой, выражая свое несогласие с ним.

— Прошу вас, не надо... Не говорите об этом. Сейчас мы вместе...

— Да, вместе, только времени впереди осталось немного.

— Нет, — возразила она, — я выходила вас, когда вы болели оспой, и сейчас спасу.

— Мария Жозефина, вы всегда со мной, когда я нуждаюсь в вас. Моя сиделка, утешительница, моя жена, моя любовь...

— Я так счастлива, — сказала она, — что готова хоть сейчас умереть.

* * *

Дофин знал, что умирает. Казалось, смирение и кротость снизошли на него свыше.

Как может человек, знающий, что смерть его близка, столь безмятежно смотреть правде в глаза? Вопрос этот не давал покоя многим из окружения короля, и сам же король ответил на него.

— Жизнь моего сына была безупречна, — сказал он. — Он не испытывает страха перед тем, что ждет его впереди. Если бы все мы жили так же добродетельно и достойно, как он, то и нам бы не страшно было смотреть в лицо смерти.

Двор вынужден был оставаться в Фонтенбло, потому что больного дофина нельзя было вывезти оттуда.

Дофин знал, что все остались здесь из-за него, и чувствовал себя виноватым, понимая, как бы хотелось всем переехать в Версаль, где жизнь была интереснее и удобнее.

— Боюсь, что причиняю двору большие неудобства, — сказал он. — Жаль, что болезнь моя так затянулась.

Он старался избавить своих врачей от лишних трудов и тихо лежал, притворяясь спящим, чтобы только дать им вздремнуть, сидя в своих креслах. И не только им, но и своей жене, проводившей бессонные ночи у его постели.

Настал декабрь. За окнами кружили в воздухе снежные хлопья. Глядя на них, дофин думал о том, что прихода весны он уже не увидит.

Врачи сказали королю, что жизнь дофина на исходе.

— Меня очень беспокоит бедная Мария Жозефина, — сказал врачам король. — Она уверена, что он будет жить. Я думаю, она сознательно обманывает себя, оттого что ей невыносима мысль о жизни без него. Она совсем измучилась. Ей нельзя оставаться с ним до конца. Это будет для нее слишком тяжело. Она и так уже изнемогает. Я сам пойду к ней и настою, чтобы она отдохнула у себя. Когда она уйдет, пусть к моему сыну придет кардинал де Ларошфуко для последнего обряда.