Планета супербарона Кетсинга - Виталий Заяц

– Когда акалаль кровь совсем остановит, перевязать. Обязательно чистой материей. Сварить материю в кипятке, остудить и перевязать. Завтра я посмотрю, надо будет – зашью.

Следующий раненый, следующий, еще, еще. Вок шагал от одного к другому, не обращая внимания на крики, выдергивал наконечники стрел, накладывал жгуты, и мыл, мыл все подряд физраствором. Если попадались похожие раны, звал мага-помощника: «Видел, как я лечил? Давай!» Закончил уже в темноте, при факелах. Ну, как закончил – всех раненых потрогал, где можно было, промыл, что дальше делать, не знал. Огляделся, подозвал одного из солдат, взмыленного, весь день таскавшего то холодную воду, то кипяток.

– Раненых кто-нибудь считал? Пусть посчитают.

По идее, нужно было бы записи какие-то вести. Хотя – дурная мысль. Какие записи, что от них толку? И так понятно, что каменным топором мало кого вылечишь и что кинжал, весь день заменявший медицинские инструменты, от каменного топора недалеко ушел. Как, кстати, и врачеватель, этим кинжалом орудовавший.

– Посчитал, ваше сиятельство, – объявил вернувшийся слуга. – Сразу раненых было много, тех, что вместе с армией не ушли, а тут остались. Да еще наши, значит, всего восемьдесят один. Шестеро – к Богу. Пока здесь лежат, а утром из крепости вытащим и закопаем. Еще пятнадцать делись куда-то, наверное, сами оклемались и своих догоняют уже.

Шестеро к Богу – это из тех, кого Вок пытался спасти. Пытался ли? Не-а, не верил, что спасет, просто делал, как должен. Хотя кому должен? По совести, лучше бы не вмешиваться, не лезть в раны грязными руками. А он занимался тем, что от него ждут. Подумал – мы слишком часто делаем то, что от нас ждут. И на Земле, и, значит, здесь, черт-те в каких глубинах космоса. Объявил:

– Я – спать! Маги спят по очереди, помогают больным, команда тоже спит по очереди, по два часа. Помогают магам. Что срочное – будите меня.

Зачем будить? Какая польза? Да никакой, только авторитетом светить для усиления эффекта плацебо. И не больше.

Не будили, да и не могло, видимо, случиться срочности в военном госпитале. С точки зрения местных представлений, конечно. Даже не завтракая, Вок прошел с обходом, именно прошел между рядами лежавших больных. Большинство выглядело неважно. И запах. Госпиталь откровенно вонял. Что можно было сделать? Приложить руку ко лбу – типа измерить температуру? Из тех, над кем наклонялся, – одни горячие, другие холодные, ни одного нормального. Остальные… Шестьдесят человек так быстро не осмотришь. Вернулся после завтрака, приложил руку ко лбу самого бледного. Холод. Вок не сразу понял – пытается определить температуру трупа. Когда понял, даже не испугался. То ли устал, то ли привыкнуть успел. Махнул – унесите, что ли? Пошел дальше…

Вечером и следующим утром опять промывал раны, перевязывал. Гноящиеся. С каждым днем раненых становилось меньше. Запах, причину страшного запаха Вок угадал легко – гангрена. А чего ожидать? И что делать с этой болезнью? Если конечности, то да, ампутировать, но этим маги и сами успешно занимались. Вот только на культях опять начиналась та же гангрена.

Через три недели лечить было некого. За все время поднялись четыре человека, еще один не поднялся, но выздоравливал – единственный, у кого ампутация ноги прошла без осложнений. Остальные к Богу отправились. Из шестидесяти раненых, доживших до ночи в день штурма, выкарабкались пятеро. Те, кто и так бы, наверное, выздоровел.

Вок подумывал: не послать ли гонца к принцу за распоряжениями? Интересно, не прикажут ли ему самоубиться после такого фиаско? Вполне возможно – типа как в Японии, где не оправдавший доверия самурай сам вспарывал себе живот.

Графа де ла Коста опередили, в крепость на рысях въехал отряд во главе с молодым рыцарем. Командир представился, он был послан из столицы по гарнизонам, в том числе и в Бротат. Принц интересовался, почему граф де ла Коста до сих пор не прибыл домой. Вот это да. От него не просто лечения ожидали, а каких-то цирковых фокусов с мгновенными исцелениями! Оставили покалеченных людей и ожидали получить их отремонтированными меньше чем за полмесяца!

Вок пожал плечами – накажут, казнят за лекарское самозванство, а что, собственно, терять? В конце концов, если он застрял на этой планете навсегда, то здесь и умирать придется. За это время столько смертей видел – своя уже страшной не казалась.

– Задержался, раненых лечил. К сожалению, поумирали почти все. Позавчера последние, теперь можно и назад.

– Как? – удивился молодой рыцарь. – Вы лечили их так долго? Принц будет восхищен. Если не ошибаюсь, до сих пор ни один госпиталь не хоронил раненых дольше десяти дней.

Фраза эта ввела в ступор. Каким образом ее понимать? Но по выражению лица собеседника Вок если не понял, то заподозрил, что его фиаско воспринято как великий успех. Раненые должны были перемереть за неделю, а продержались втрое дольше. Волшебный физраствор и регулярное мытье рук. Но все равно на душе легче не стало – пятьдесят пять человек закопали. Тех, кого пытался вылечить, в чьих ранах ковырялся.

Улицы города средневековым обаянием не блистали. Почему? Вок не в первый раз задал себе этот вопрос. Бывал ведь и в Прибалтике, и во Франции однажды на товарищеской встрече. Гулял в свободное время. Там все ощущалось иначе. Вроде бы такие же неровные дома, каменные мостовые, узкие двери, ведущие то ли в прихожие, то ли вообще непонятно куда, но там было и обаяние старины, истории своей собственной, земной, которую в школе учил. Здесь же – просто улицы-щели, не древние, а сегодняшние, плохо освещавшиеся дневным светом, а ночью не освещавшиеся совсем.

Тем не менее Вок регулярно бродил по городу. Зачем? Не для того же, чтобы осьминоговы шпионские камеры наснимали побольше каменных стен и покоробившихся некрашеных дверей. Наверное, все-таки искал ту девушку. Подсознательно. Даже не искал, а только надеялся на случайную встречу. Зачем? Опять увидеть свиту и опять нарваться на драку с предпоследним графом? Ну почему бы и нет. Не все же побежденным с дуэли уходить, теперь его, Вока, очередь коротышке по шлему надавать.

На этой мысли Вок вышел из-за угла на площадь и увидел свой дом. Дом барона, конечно, но который давно ощущался как свой. Перед входом Редвик беседовал с двумя людьми в серой одежде благородного, по местным понятиям, покроя, но без шитья и украшений. Даже разговаривая, они не снимали закрытых шлемов, не имевших плюмажей.

Хорошим дело не пахло, тем более что напряженность в жестах дворецкого ощущалась издали. Первой пришла идея самая дурацкая – местные умельцы раскрутили одну из осьминоговых штучек и разобрались в назначении подглядывающей камеры. Глупость, конечно. Да и с чего он взял, что это полиция-инквизиция? Не было причин, но сбежать все равно хотелось, хотя бы сделать еще кружок по городу, дать время посетителям убраться. Но пришла и вторая мысль – вдруг проблемы не у него, а у барона? Какие неприятности могли бы быть у хозяина с собственными властями, вообразить Вок не мог, но решительно шагнул к дому, отогнав при этом третью мысль – что серые представляли не власть, а что-нибудь вроде мафии.