Весталка. История запретной страсти - Жюльетт Сапфо

У юной весталки ничего не осталось, кроме её бесконечной любви. Она верила, что действительность в жизни женщины – это любовь; а единственное стремление и цель – это воссоединение с любимым мужчиной. И теперь, когда нависшая над ней туча сгустилась, а день казни оставался лишь вопросом нескольких дней, она находила утешение в своих воспоминаниях.

Но вот одним серым холодным днём по коридору подземелья разнёсся топот ног – это явились за Альбией исполнители приговора. Впереди всех шёл городской префект, представлявший гражданское правосудие; его сопровождали двенадцать ликторов в тёмно-серых тогах, вооружённые фасциями. За ними следовали двенадцать понтификов и жрец Либитины, богини, имеющей надзор за обрядами погребения.

– Коллегия понтификов во главе с верховным жрецом рассмотрела дело об осквернении священного очага Весты, – приподнято-торжественным тоном начал представитель священнослужителей. – Заслушаны показания Великой девы, которая под клятвой подтверждает, что жрица Весты по имени Альбия-Амата потеряла целомудрие, вступив в преступную связь с мужчиной... Заслушаны свидетельские показания благородной Деллии, заявившей, что её бывший муж, Марк Блоссий, желая удовлетворить свою похоть, понуждал служительницу богини к сожительству... Заслушаны показания жрицы Весты по имени Элия-Амата, которая при допросе признала своё соучастие в сговоре с братьями Блоссиями и сообщила, что помогла бежать обвиняемой из темницы, дабы та вернулась к своему любовнику...

Пока жрец, временно исполнявший обязанности Великого понтифика (коим являлся сам император), зачитывал постановление своей коллегии, ликторы и служитель Либитины толпились за его спиной в ожидании приговора. Среди них префект был единственным человеком, который не скрывал своего нетерпения. Он являлся представителем светских законов и не испытывал восторга от участия в суде над служительницей богини.

-...Принимая во внимание, что обвиняемая признала и подтвердила свою вину, коллегия понтификов постановляет приговорить её к смерти тем способом, который был предписан в подобных случаях со времён царя Нумы Помпилия. А именно: весталка, нарушившая обет девства, должна быть погребена живьём в яме у Коллинских ворот...

Едва этот чудовищный приговор коснулся слуха Альбии, сердце её на мгновение остановилось, колени дрогнули, а по спине прошла холодная дрожь. Перед глазами возникла страшная картина: она увидела себя в подземелье, где царили мрак и тишина. Увидела, как она умирает от голода или от жажды, а, может, от нехватки воздуха... Все эти видения промелькнули перед глазами, и её сковал страх.

Но вдруг страх прошёл. Словно бессмертный дух обратился к её сердцу, дух той богини, что однажды уже являлась ей в образе бесплотной женщины, – щедрой, милосердной ко всем влюблённым, излучающей небесный свет... Видение тут же исчезло, а вместе с ним исчез и страх.

Выпрямив свой и без того прямой стан, Альбия кивнула судье, как бы говоря, что готова идти, и направилась к двери.

Тем временем улицы Рима, по которым печальное шествие должно было проследовать к Коллинским воротам, запрудили толпы народа. Со времён Нумы, учредившего коллегию весталок, для города не было ужаснее зрелища и не было горестнее этого дня. По представлениям римлян, весталка, нарушившая обет девства, могла навлечь бедствия на город и на всю страну. Понятно, что за такое преступление она справедливо заслуживала всеобщего осуждения. Вместе с тем сам характер преступления, этот чудовищный скандал, вся эта любовная история с соблазнением и нешуточными страстями разжигали любопытство.

Проводить весталку в её последний путь сошлись люди со всех концов Рима. Когда процессия двинулась от храма Весты, впереди неё шли, кроме двенадцати ликторов и такого же числа понтификов, жрецы других коллегий. Рабы несли на плечах носилки, куда усадили Альбию, наглухо закрытые и перевязанные ремнями так, что, вздумай она плакать, не слышно было бы даже её голоса. За этими носилками следовала коллегия весталок во главе с Пинарией, и все они казались глубоко удручёнными скорбью.

Тучи разошлись, и бледные солнечные лучи робко скользнули по крышам и колоннам храмов, когда шествие вступило на главную площадь города.

Мёртвая тишина царила на Форуме, покрытом бесчисленным множеством народа. Все молча расступались, давая носилкам с сидевшей в них весталкой дорогу, и провожали её, не говоря ни слова.

Затем в прежнем порядке шествие двинулось дальше, к Коллинским воротам. Там уже было приготовлено всё для церемонии погребения.

Носилки опустили на землю рядом с узким проходом, уводившим куда-то вниз. Жрец, который исполнял обязанности верховного понтифика вместо Августа, шёпотом прочёл молитву и затем приказал подвести весталку к лестнице, ведущей в подземелье.

Альбия, с покрывалом на голове, подошла к краю ямы. Голова её кружилась, она боялась, что вот-вот рухнет вниз на самое дно. Префект подал знак следовать за ним по лестнице; спустившись по её ступеням, они очутились в маленьком помещении, освещённом факелом. У стены стояло ложе; был здесь также стол с небольшим количеством хлеба и кувшином воды. Жрица Весты как лицо, посвящённое в высшие таинства религии, пользовалась особым почётом даже после нарушения обета девства. Пролить её кровь или уморить её голодом считалось преступлением.

По знаку префекта ликторы удалились, с жалостью бросив взгляд на молодую весталку, красота которой казалась им божественной. Префект отпустил и жрецов, а затем, когда и стража, и жрецы отошли от края ямы, приблизился к Альбии.

– Я был знаком с твоим отцом, – с грустью признался он. – Как прискорбно, что я обязан выполнять столь жестокий приказ. Простишь ли ты меня?

– Прощаю тебя, как и всех остальных. Когда стоишь на пороге смерти, прощать легко.

– Судьба обошлась с тобой несправедливо, – посетовал префект. – Бедное заблудшее дитя...

В следующее мгновение ушёл и он, лестницу подняли, и тяжёлая дверь темницы закрылась. Альбия осталась одна в страшной обители. Она знала, что в этом месте, по соседству с ней, находились такие же темницы, ставшие могилами для других жриц Весты.

– Минуция, Секстилия, Отилия, Флорония, Эмилия, Марция... – шептала она, вспоминая имена весталок, которых в разное время постигла жуткая участь лишь за то, что они посмели полюбить.

И вот теперь, не более виновную, чем те несчастные, уже всеми забытые, её погребли заживо в земляном мешке.

Впрочем, были среди весталок и такие, которым повезло оправдаться с помощью чуда. По одной легенде, жрица по имени Тукция смогла собрать воду в решето и донесла её из Тибра до Форума, тем самым доказав свою невиновность. По другой, весталка Клавдия, потянув за трос, сдвинула с места глубоко вросший в ил корабль. Говорили, что такую удивительную возможность им подарила сама богиня Веста, показав римлянам, как велика её милость к тем, кто верит в неё всем сердцем.

Альбия опустилась на ложе. Вокруг стояла глубокая тишина, которую нарушало лишь шипение смолы в факеле. Альбия понимала, что пройдёт какое-то время и она больше не услышит даже этого шипения, что всё погрузится в непроглядный мрак. Стараясь не поддаваться страху и отчаянию, она принялась размышлять о тайне жизни, о неизбежности смерти, о том, откуда являются в мир люди и куда уходят потом, когда их земной путь прерывается. Она думала о том, как все влюблённые, когда-либо разлучённые на земле, находят друг друга в ином, загробном, мире, чтобы больше никогда не расставаться. Она знала, что Марку также вынесен смертный приговор, и радовалась в сердце, веря, что скоро они снова воссоединяться.