Быстро падая - Бьянка Иосивони

Удивленно поднимаю брови, но не возражаю.

– И ты все равно хочешь второго свидания?

Он улыбается, я чувствую в животе приятное тепло.

– Непременно.

– Я останусь здесь до тех пор, пока не починят мою машину, – нерешительно напоминаю я.

– Я знаю, – он прислоняется своим лбом к моему. – Все равно сходи со мной на свидание…

Господи, как же мне сказать «нет»? Как мне сказать «нет», если все внутри говорит «да»? Снова его увидеть, провести с ним время, смеяться, шутить, узнать о нем больше, поцеловать…

Я тяжело глотаю.

– Это…

– Только на лето. Знаю. Мне подходит. Если и тебе тоже, – Чейз смотрит на меня так пронзительно, с такой надеждой, что на мгновение я забываю, как дышать.

Есть бесчисленное множество причин, которые говорят против этого. Но под его пристальным взглядом каждая из них исчезает, пока наконец я не киваю.

– Хорошо.

Следуя спонтанному порыву, я встаю на цыпочки и целую его в щеку. Не в губы, хотя мне так хотелось бы. Но сегодня мы с Чейзом уже сделали две вещи, которые мне очень хотелось попробовать. Я уверена, что мы поцелуемся под дождем. Вздохнув, он переводит взгляд с меня на закусочную и обратно. Его руки по-прежнему лежат у меня на талии.

– Ты уверена, что сможешь вернуться в свою комнату? Я тоже могу быть джентльменом и проводить тебя до двери. Или в постель. Я великолепен во включении света.

Смеясь, я отпускаю его, но он удерживает меня за руку.

– Спокойной ночи, Чейз.

– Эй, Хейли?

Он сжимает мои пальцы.

– Да?

– А ты все-таки осталась в Фервуде. Еще несколько дней, и ты уже не захочешь уезжать.

Этими словами он напоминает мне о том, что сказал тогда в кафе. Что люди, поддавшиеся чарам Фервуда и его жителей, либо возвращаются, либо не хотят уезжать. Ненавижу это признавать, но, по крайней мере, в данный момент кажется, что он был прав. Чейз улыбается и отпускает мою руку.

– Сладких снов.

Он просто стоит там, засунув руки в карманы джинсов, и смотрит на меня, пока я медленно, шаг за шагом, иду к закусочной.

Сердцебиение учащается. Бабочки в животе вернулись. И когда наши взгляды встречаются в последний раз, прежде чем я захожу в кафе, я понимаю, что нахожусь в очень и очень большой беде.

Хейли

В субботу утром закусочная переполнена. Каждый стол занят, будто весь город вдруг решил позавтракать именно здесь. Я принимаю заказы, наливаю кофе, ношу туда-сюда подносы, полные стаканов, тарелок, чашек и столовых приборов, и с трудом могу ясно мыслить. Не говоря уже о том, чтобы подумать о вчерашнем свидании с Чейзом и нашем решении. Здесь беспокойно, шумно и нервно. Но странным образом я все еще чувствую себя здесь комфортно.

– Хейли! – кричит мистер Керридж из-за стойки. Его угрюмый вид теперь мне так же знаком, как черно-белый кафель под столом и красные мягкие скамейки. Он каждый день либо тут, либо в «Кексиках Лиззи», пьет кофе и читает газету от начала и до конца.

Иногда он что-нибудь берет поесть, но никогда раньше десяти вечера.

Я спешу к нему и наполняю его чашку.

– Спасибо, – бормочет он и снова зарывается носом в отпечатанные листы.

Я иду дальше, стараясь держать все под контролем. Где-нибудь есть пустые чашки или стаканы? Гость читает меню и хочет что-то заказать? Теперь я даже довольно неплохо лажу с местными жителями и туристами. Жители Фервуда точно знают, что хотят заказать, когда приходят в закусочную Бет, а путешественникам всегда требуется несколько минут, чтобы принять решение.

– Доброе утро, Хейли! – Джазмин Уиттакер машет мне, настроение у нее явно приподнятое. Она – мать Лекси и сидит за столом со своей невесткой Мэри Энн. Я встретила их в книжном магазине на Мейн-стрит несколько дней назад, и мы почти час говорили о книгах.

Я улыбаюсь им обеим, держа в руке блокнот и ручку, хотя точно знаю, чего они хотят.

– Так же, как всегда?

– И еще один кофе для меня, – вмешивается Мэри Энн, едва подавляя зевок. – Простите. Шура не давал нам спать большую часть ночи.

– Как у него дела? – я наливаю ей кофе.

– Неплохо. – Мэри Энн делает глоток. – Наверно, иногда младенцам просто нужно покричать.

Джазмин смеется. У нее глубокий, приятный голос. Теперь я знаю откуда у Лекси ее удивительный певучий тембр.

– Ах, по этой части я не скучаю. Но с удовольствием заберу его у тебя завтра.

Я оставляю этих двоих наедине с их разговором и возвращаюсь к работе. Три поколения семьи Гэллоуэй сидят за несколькими столиками сразу. Новобрачные Сью и Генри Боуден держатся за руки, полностью отгородившись от внешнего мира. Ребята со стройки в паре кварталов от нас благодарят за кофе, который я им пробиваю, а доктор Брайан, местный ветеринар, ест с доктором Мартинез, психологом. Хотя я ни с кем из них никогда не говорила, они тепло приветствуют меня – будто я принадлежу этому месту, как если бы была частью этого города.

Около одиннадцати часов в закусочной становится немного тише. Большинство гостей, которые пришли позавтракать, уже уехали, а те, кто приходят пообедать, еще не прибыли.

– Вот. – Бет ставит передо мной тарелку, полную яичницы, тостов, сыра и каких-то фруктов, и указывает на свободный стол рядом с кухней. – Ты весь день ничего не ела. Последнее, что мне нужно, так это чтобы ты упала в обморок после работы.

Я благодарно ей улыбаюсь и направляюсь к столику. Но только когда опускаюсь на мягкую скамью и откидываюсь назад, понимаю, насколько я измотана. У меня кружится голова, а ноги ужасно ноют, хотя на мне самые удобные туфли.

После всего этого утреннего сумасшествия мне странно сидеть в одиночестве в углу и есть, в то время как вокруг меня становится гораздо тише, чем несколько минут назад. Я как раз засовываю последний кусочек яичницы в рот, когда кто-то останавливается возле моего стола.

– Привет, Хейли.

Удивленная, я поднимаю голову и смотрю прямо в лицо Эрика.

– У тебя есть минутка? – он указывает на свободную скамейку напротив меня.

Я проглатываю еду и киваю.

– Хм… наверно.

Хотя я понятия не имею, чего Эрик может от меня хотеть. До сих пор мы лишь дважды коротко беседовали друг с другом, и, в сущности, я почти ничего о нем не знаю – и не хочу, чтобы он своими вопросами узнал обо мне больше.

– Я пришел раньше, но ты была слишком занята, – признается он, разминая пальцы. И этот его жест кажется мне знакомым. Заметив мой взгляд, он тут же останавливается и извиняюще приподнимает уголки губ.

– Прости. Дурацкая привычка.