Отражение. Зеркало отчаяния - Галина Гончарова

Юля обнаружилась на диване.

«Крыса!» – прошипела Малена со всей страстью влюбленной девушки.

Матильда же мило улыбнулась брюнетке.

Да, Юля оказалась невысокой брюнеткой из разряда кожа-кости-молочные-железы, сильно накрашенной и достаточно симпатичной. Чуть вульгарной, на взгляд Моти, но яркой и запоминающейся.

Симпатичное личико с чуточку длинноватым носиком, большие темные глаза, широкие брови, черные волосы до середины спины, яркие губы… Матильда на ее фоне выглядела бледной офисной молью. Юля это также поняла, потому что смерила девушку насмешливым взглядом.

– Тоша, у тебя новая секретарша?

«Мотя, ты позволишь?»

«Малечка, только не наделай глупостей».

Но Мария-Элена их делать и не собиралась.

Вместо того…

Да, из нее старались это вытряхнуть. Да, ее ломали. Но – герцогесса оставалась самой собой, а под влиянием Моти за последнее время она стряхнула все наносное…

– Да. Знакомьтесь. Юля – Малена.

– Малена? И как же это полностью?

Мария-Элена выпрямилась. Кофе осторожно перекочевал на стол перед женщиной. Потом – она подошла к Антону.

Ни слова. Ни взгляда в сторону Юлии. Ни жеста.

Но…

Матильде это искусство было недоступно. Оно либо есть в крови, либо нет, воспитать такое очень, очень сложно. А вот Мария-Элена смогла это сделать.

Каждым жестом, каждым шагом подчеркнуть, что женщина на диване – плебейка. И распутная девка. Как красиво ни называй, свободные там отношения или связанные, но…

– Тоша, она у тебя глухая?

Надменно вскинутая голова, жест кистью, осанка, мимоходом брошенный взгляд… Марию-Элену не спрашивали. К ней не обращались. И герцогесса не собиралась снисходить до девки, развалившейся на черном кожаном диване.

Устраивать разборки на тему «кто как посмотрел» – глупо. Но это задевает. Сильно задевает… И главное то, что Мария-Элена не старалась задеть.

Просто она была герцогессой. А Юля – плебсом. Вот и все. Роза – розой, навоз – навозом. И перепутать их не получится. Здесь и сейчас на Антона смотрела герцогесса Домбрийская.

– Что-то еще, Антон Владимирович?

– Н-нет…

Мария-Элена развернулась – и вышла.

Так же спокойно, холодно, отстраненно. Она – Домбрийская. И вступать в разговоры с подобными девками – ниже ее достоинства.

Но как же хочется вцепиться плебейке в волосы!

* * *

– Малечка, ты у меня молодец!

– Дрянь! – Мария-Элена злилась. И даже восхищение Матильды ее не успокаивало. – Да как она посмела?

– Она же не знала, что это – ты!

– И он ее не одернул!

– Полагаю, что они давно знакомы. И не я первая секретарша, которую проверяют на прочность.

– Проверяют?

– Наверняка такое и раньше случалось.

– Дрянь!

– Антон? – провокационно спросила Матильда.

– Нет. Эта… эта девка!

– Да плюнь ты на нее… она того не стоит.

– Фш-ш-ш-ш-ш! – кошкой зашипела Мария-Элена, не находя нужных и правильных слов.

Юля выскользнула из кабинета.

– Тоша, так мы договорились?

– Да. Завтра в восемь.

– Отлично. Буду готова.

Прозвучало это так, словно девица была готова ко всему. И еще к чему-нибудь большему…

Дверь директорского кабинета закрылась. И Юля остановилась перед столом Матильды.

«Тильда?»

В этот раз девушка даже не колебалась, уступая место подруге.

Мария-Элена даже головы не подняла. Она была занята, она разглядывала лежащие перед ней бумаги. Минуту, две… и при этом вовсе не выглядела нарочито. Она на работе.

– И где это Тоша себе такое чучело откопал?

Мария-Элена медленно подняла голову. Так же медленно смерила взглядом брюнетку, уделив особое внимание платью из разряда «презерватив коротенький сильно в облипочку», и приподняла бровь.

Чуть-чуть.

Она могла бы сказать много всего. Мотя, к примеру, съязвила бы, что не в курсе, где такие страхозавры водятся, а там, слово за слово… наговорить можно всякое. И вылететь с работы – тоже.

Вместо этого Мария-Элена смотрела и молчала. И как смотрела…

Сейчас это искусство утрачено, но во взгляде девушки были и насмешка, и легкое презрение, и недоумение – надо ж, так себя вести, и…

Герцогесса Домбрийская молча созерцала обнаглевшую плебейку. И никто из них не заметил, что на селекторе загорелся огонек.

Антон понимал, что без скандала его подруга не уйдет, но не собирался отстаивать свою секретаршу. А вот подслушать, как она справится…

Интересно.

– Ты вообще откуда такая взялась?

Мария-Элена чуть снисходительно улыбнулась:

– Из школы хороших манер.

Юля покраснела. Но с ее цветом лица и волос это было не страшно.

– Ты на что намекаешь? Ты, подставка для кофемолки!

Мария-Элена оглядела ногти и вздохнула. Да, надо бы подновить лак, вот маленький кусочек собирается отколоться.

– Вам налить еще кофе?

Можно ругаться и скандалить. Но… не так. Не когда на тебя смотрят как на ничтожество и решительно отказываются снисходить. Никакого удовольствия.

Юля зашипела и вылетела вон из кабинета.

Мария-Элена расслабилась – и уступила место подруге.

И никто не заметил, как погас огонек селектора.

– Малечка, ты умничка! Я бы ее точно послала.

– Она бы помчалась жаловаться.

– И лишились бы мы работы…

– Я не хочу! Мне здесь нравится…

– И мне тоже…

Матильда привычно проверила почту. Ага. Вот и письмо, которого ждал шеф. Надо отнести.

Да, сейчас у нас электронка, факсы и ксероксы, но вульгарные договоры необходимо подписывать обоим участникам, а потом хранить оригиналы.

Антон смотрел как-то странно. Или это только показалось?

– Малечка, вот представь, на этом диване… заслуженная мебель.

Малена, видимо, представила.

– Мотя, это неправильно…

– И еще как.

– Может, это она его соблазнила?

Тьфу!

Первая любовь…

– Юля ушла?

– Да, Антон Владимирович.