Целомудрие и соблазн - Мэг Кэбот

— Конечно, я не считаю эти вещи самыми важными в своей жизни! — выпалила Кэролайн, содрогаясь от гнева. Огненные снаряды в ее взоре засверкали еще ярче и пришли в движение. — И как у вас язык повернулся такое сказать? Я же объяснила вам, почему дала согласие на брак!

— Потому что он якобы спас вашего брата? Скажите-ка мне одну вещь, леди Кэролайн. Если бы вашего брата спас, к примеру, не высокородный маркиз, а какой-нибудь уличный бродяга, попрошайка или одноглазый беззубый старик, а не белокурый красавец денди — вы все равно считали бы своим долгом выйти за него замуж?

В эту секунду огненные снаряды заполыхали так, что ее глаза стали похожи на парочку маленьких, но чрезвычайно опасных вулканов.

— Конечно, нет! — фыркнула Кэролайн. — Но и за Херста я согласилась выйти замуж не только потому, что он спас жизнь моему брату. Я, знаете ли, любила его!

Но тут, словно до нее дошло, что она ляпнула лишнее, Кэролайн плотно сжала губы и решительно отвернулась. Теперь Брейден не мог видеть ее лицо, скрытое под широкими полями шляпки.

Охваченный внезапным порывом, вызванным вспышкой самого настоящего дикого восторга, Брейден скользнул по сиденью в ее сторону, так что их колени соприкоснулись. Кэролайн это явно не доставило удовольствия, потому что она отодвинулась, тесно прижавшись к дверце кареты.

— Вы его любили? — Брейден протянул руку, осторожно приподнял золотисто-янтарный локон, выбившийся из прически, и расправил на пышном белом плече ее платья. — Но больше вы его не любите?

— Я этого не говорила! — Все, что ему удалось рассмотреть, был лишь краешек нежной девичьей щечки, но, судя по всему, его покрывал необычно яркий румянец. — Конечно, я его люблю!

— Но, возможно, — продолжал Брейден, поднося шелковистый локон к самым глазам, как будто ему хотелось рассмотреть его получше, — вы питаете к нему любовь не совсем того рода, которую положено питать молодой жене к своему супругу? Возможно, это скорее следует назвать сестринской любовью к человеку, спасшему жизнь вашему брату?

— Называйте ее, как вам угодно, — сердито буркнула Кэролайн.

— Но ведь когда-то вы любили его по-другому, — вкрадчиво произнес Брейден. Он осторожно понюхал пушистый локон. Так и есть, от ее волос чудесно пахло лавандой. — Иначе вы не явились бы ко мне со своим интересным… предложением. И я предполагаю, леди Кэролайн, что неожиданно кое-что случилось и это «кое-что» заставило вас разлюбить вашего жениха.

Она знала, что сейчас у него на уме. Она знала это так же точно, как собственное имя. Он решил, что Кэролайн разлюбила маркиза Уинчилси потому, что влюбилась в него.

И он, между прочим, был не так уж далек от истины. Хотя, конечно, вовсе не его так называемые уроки заставили ее очнуться и посмотреть на Херста совсем другими глазами. Ах, если бы только она могла признаться ему, что же произошло на самом деле и какое событие перевернуло всю ее жизнь! Это наверняка сбило бы с него спесь, а главное — смыло бы с его физиономии эту гаденькую презрительную ухмылку!

Да. А потом Херст получил бы пулю в грудь.

Нет, она не может рассказать ему правду. И никогда не сможет. Уж лучше пусть тешит себя мыслью, что она влюблена в него по уши, так гораздо безопаснее.

И как только ей хватило ума на такую глупость? Это же надо: влюбиться в Брейдена Грэнвилла! В человека, который заслуженно носил свое прозвище: Лондонский Сердцеед.

Она решительно отобрала у него свой локон и заявила:

— Никакого происшествия не было! — При этом Кэролайн смотрела куда угодно, только не ему в лицо. — И я вовсе не разлюбила Херста!

— Но вы же сами только что мне признались, — резонно возразил Брейден, — что брюки вам не подходят!

Кэролайн обругала себя последними словами. И кто тянул ее за язык? Она решила, что следует применить другой аргумент.

— Ну так что же, — дернула она плечиком. — Вдруг дело вовсе не в них, а во мне? Может, я сама сделала это неправильно?

Секунду спустя, когда его сильные руки обняли ее за шею, Кэролайн получила веское доказательство того, что новый аргумент был выбран весьма неудачно.

— Мне кажется, — негромко проговорил он, согревая ее взглядом своих удивительных карих глаз, — вам стоит показать мне, как вы это сделали. Тогда мы наверняка смогли бы разобраться в ваших ошибках и постараться их исправить.

Кэролайн разрывалась между почти неодолимым желанием снова почувствовать прикосновение его губ и весьма серьезным опасением, что она превращается в некий послушный винтик в тонком механизме соблазна и обольщения, запущенном Брейденом ради собственного удовольствия.

— Кэролайн, это ведь всего-навсего поцелуй! — прошептал он, пытаясь ее подбодрить.

— Я знаю. — Она изо всех сил старалась найти в себе хоть каплю гнева, чтобы дать отпор этому ласковому натиску.

— Но тогда чего же вы боитесь?

— Что в вас снова проснется дикарь!

— Во мне?! — Его явно удивило такое обвинение. — Дикарь? Это когда же во мне просыпался дикарь, скажите на милость?

— Не далее как вчера вечером, в саду у Дейлримплей.

— Но какой же это дикарь? Это был самый безупречный джентльмен!

— Ну да, безупречный! — сердито фыркнула Кэролайн. — Такой безупречный, что не постеснялся шарить руками у меня за пазухой!

Теперь он уже не пытался скрыть, как забавляет его этот спор.

— А у меня сложилось впечатление, что вам это пришлось по вкусу!

— И напрасно! — Кэролайн очень хотела, чтобы ее ложь прозвучала убедительно. — И если даже я дам сейчас согласие на поцелуй, вы должны пообещать, что больше так не сделаете!

— Ах, как вы откровенны для своих юных лет, — сокрушенно вздохнул Брейден, — и как неопытны! Ну что ж, будь по-вашему. Я обещаю, что не стану шарить руками у вас… как вы сказали?

— За пазухой, — повторила Кэролайн, не в силах отделаться от ощущения, что над ней потешаются, и в то же время не зная, как заставить его воспринимать себя всерьез.

— Ну конечно. Итак, я даю торжественное обещание не шарить в этот раз у вас за пазухой. Ну а теперь почему бы вам не позволить мне немного придвинуться? — И он осторожно привлек ее к себе.

Кэролайн не стала его отталкивать, хотя придвинуться как следует ему все равно мешал кринолин.

— Ну ладно, — решилась она, быстренько убедив себя в том, что ее мало волнует, манипулирует он ею или нет. Ни одному мужчине не удастся доманипулироваться до чего-то непоправимого, когда на ней столько всего надето. — А дальше что?

— Дальше, — ответил он, — покажите мне, что вы делали со Слейтером.

Она громко вздохнула, демонстрируя Брейдену Грэнвиллу, как ее утомила вся эта смешная возня, затем подвернула под себя ногу, чтобы сидеть повыше, запрокинула головку и покрыла его губы частыми мелкими поцелуями.