Снежный Август - Александр Геннадьевич Бачило

Для Бел Амора настало время, переживаний, но переживать неудачу ему мешал Стабилизатор. Он плавал где-то в пылевом скоплении и просился на борт.

— Пешком дойдешь! — отрезал Бел Амор. — Как драться, так на попятную? Принципы не позволили?

— Умом надо было брать, — уныло отвечал Стабилизатор.

Бел Амор вздохнул и… навострил уши. Генерал на планете с кем-то неистово ссорился.

— Вас тут не было, когда мы были! — кричал генерал. — У меня есть свидетель! Он сейчас подойдет.

Незнакомый голос возразил:

— Тут никого не было, когда я подошел. Вы мешаете мне ставить бакен!

— У меня есть свидетель! — повторял генерал Птерикс.

— Не знаю я ваших свидетелей. Я открыл эту каменноугольную планету для своей цивилизации и буду защищать ее до победного конца!

Бел Амор приблизился и увидел на орбите огромный незнакомый звездолет; крейсер рядом с ним не смотрелся.

— Так-таки свидетель… — удивился незнакомец, заметив Бел Амора. — В таком случае предлагаю обратиться в межцивилизационный арбитраж.

Генерал Птерикс застонал. У Бел Амора появилась надежда.

— Генерал! — сказал он. — Вы же видите… Давайте разделим планету на три части, а потом наши цивилизации без нас разберутся.

— Почему на три части? — удивился новый голос. — А меня вы не принимаете во внимание?

— Это еще кто??

К планете подходила какая-то допотопина, паровая машина, а не звездолет. Там захлебывались от восторга:

— Иду, понимаете, мимо, слышу, ругаются, чувствую, чем-то пахнет, дай, думаю, взгляну сверху, спешить некуда, вижу, планетка с запасами аш-два-о, да у нас за такие планетки памятники ставят!

— Вас тут не было! — взревели хором Бел Амор, Птерикс и незнакомец.

— По мне — не имеет значения, — отвечала паровая машина. — Прилетели — ставьте бакен. Бакена нет — я поставлю.

— Только попробуйте!

— А что будет?

— Плохо будет.

— Ну, если вы так настроены… — разочарованно отвечала паровая машина. — Давайте тогда поставим четыре бакена… О, глядите, еще один!

Увы, она не ошиблась: появился пятый. Совсем маленький. Он шел по низкой орбите над самой атмосферой.

— Что?! Кто?! — закричали все. — Пока мы тут болтаем, он ставит бакен! Каков негодяй! Вас тут не…

— Это не звездолет, — пробормотал генерал Птерикс, присмотревшись. — Это бакен! Кто посмел поставить бакен? Я пацифист, но я сейчас буду стрелять!

Это был бакен. Он сигналил каким-то незарегистрированным кодом.

Все притихли, прислушались, пригляделись. Низконизко плыл бакен над кислородной, нефтяной, каменноугольной, водной планетой; и планета уже не принадлежала никому из них.

У Бел Амора повлажнели глаза, незнакомец прокашлялся, сентиментально всхлипнула паровая машина.

— Первый раз в жизни… — прошептал генерал Птерикс и полез в карман за носовым платком. — Первый раз присутствую при рождении… прямо из колыбельки…

— По такому случаю не грех… — намекнула паровая машина.

— Идемте, идемте… — заторопился незнакомец. — Нам, закостеневшим мужланам и солдафонам, нельзя здесь оставаться.

Бел Амор не отрываясь глядел на бакен.

Бакен сигналил и скрывался за горизонтом.

Это был не бакен. Это был первый искусственный спутник этой планетки.

ФОКУСНИКИ

Ежедневный поезд «Черноморец» лет шесть назад был не скорым, а простым. Он ходил из Одессы в Киев и обратно и, кроме крупных городов Жмеринки и Винницы, останавливался, как говорится, у каждого столба. Однажды в Жмеринке его задержали какие-то странные события, и он опоздал в Киев на сорок минут. Что-то произошло с общим вагоном — говорили, то ли он отстал от поезда, то ли поезд отстал от него, толком никто не мог объяснить.

Но вот уже шесть лет проводник Илья Спиридонович Опанасенко, всякий раз выходя на перрон в Жмеринке, стоит со своим фонарем и глядит в небо. Стоит неподвижно и в дождь, и в мороз до тех пор, пока по радио не объявят отправку «Черноморца».

1

В тот вечер в конце августа в общий вагон влазили тетки с торбами, уныло входили командированные, не доставшие плацкарту, с шумом вваливались экономные студенты. Все перемещалось и устраивалось. И уже Илья Спиридонович, не глядя на часы, но чувствуя скорое отправление, загнал с перрона в тамбур последних курильщиков, и сам поднял ногу, чтобы войти в вагон, но в это время появился опоздавший.

Во время отправки всегда появляется такой опоздавший. Он в ужасе мчится за поездом, сшибая провожающих, и, если повезет, вскакивает в последний вагон.

«Черноморец» плавно покатил. Илья Спиридонович прикинул расстояние между вагоном и догонявшим пассажиром, протянул руку, чтобы подхватить пассажира в момент прыжка, и азартно закричал:

— Давай, давай, давай!

И пассажир среднего роста, средних лет, в сером костюме прыгнул и очутился в вагоне. Он отряхнулся, отдышался и, когда Илья Спиридонович закрыл дверь, сказал:

— А вы знаете, у меня билетика нет… не успел купить билетик!

— Что это за фокусы, гражданин?! — рассердился Илья Спиридонович.

— Какие уж тут фокусы… — сказал серый костюм и задумчиво оглядел проводника. — Впрочем… вы всегда так неаккуратно храните деньги?

— Чего? — удивился Илья Спиридонович.

Серый костюм быстрым движением снял с Ильи Спиридоновича железнодорожную фуражку и стал вынимать из нее какой-то несусветный хлам — какие-то шарики, ленточки, бумажные цветочки, два яйца, обглоданную кость, спичечный коробок… наконец, он вынул из фуражки купюру в десять рублей и протянул ее проводнику.

— Ваша?

Илья Спиридонович стоял с вытаращенными глазами.

Серый костюм улыбнулся, надел на проводника фуражку, засунул ему в нагрудный карман десять рублей и вошел в вагон.

— А вот и свободное место! — услышал Илья Спиридонович.

2

В первом купе, где устроился серый костюм, ехали: недовольный чем-то молодой человек с ромбиком на лацкане, смущенная девушка и дед в соломенной шляпе, неотрывно глядевший на свой чемодан.

На верхней полке кто-то уже спал.

Когда Илья Спиридонович проверил билеты, молодой человек с ромбиком, недовольно принюхиваясь, ушел в вагон-ресторан, а в купе завязалась беседа — бестолковый разговор, на той стадии, когда незнакомые люди не знают, о чем говорить, но знают, что о чем-то говорить надо. Поговорили о погоде — «лето, как никогда», о молодежи — «не та молодежь»; вдруг серый костюм, желая расшевелить компанию, улыбнулся и сказал девушке:

— Хотите, я угадаю, как вас зовут? Вас зовут Танечка.

Он угадал точно, но Танечка смутилась еще больше, и серый костюм напрасно ожидал изумленных возгласов. Наконец дед в соломенной шляпе спросил:

— А вы… вы в какой области работаете?

— Я? — обрадовался серый костюм. — В Киевской.

— Нет… — смутился дед. — На какой работе?

— У меня довольно редкая профессия, — охотно начал объяснять серый костюм. — Я специализируюсь на чудесах.

— А я слышал, что бога нет! — удивился дед.

— Бог его знает! — засмеялся серый костюм. — Тогда скажем