Разбитое сердце июля - Елена Арсеньева

И, словно бы по сигналу, словно бы упоминаниео бассейне оказалось неким волшебным словом, перед ней поплыли-заклубилиськартины, от которых бросило в жар.

От стыда, конечно. А от чего же еще? Хотя…еще, например, от приятных воспоминаний…

Ладно, замнем для ясности.

– Да, – продолжал тем временемНестеров, который крутил себе баранку и знать не знал о том, что на соседнемсиденье чуть не сгорел со стыда человек. – Дело в том, что я не случайнооказался одновременно с ним в «Юбилейном». Толиков меня нанял и привез какохранника, хотя проку от меня после ранения было еще маловато. Просто он зналоб одном старом деле, в котором косвенно были замешаны и он сам, и Юровский, и,как это ни странно, наш знакомый миллионер – Холстин, и еще один человек… Я втом деле никак не участвовал, за что Толиков меня и зауважал на всю оставшуюсяжизнь. В его восприятии я ассоциировался с этакой надежной и непоколебимопринципиальной скалой. С тех пор скала, конечно, изрядно пошатнулась ипокрылась трещинами, однако Толиков пребывал в убеждении: теракт был направленпротив Юровского, а вовсе не против меня, Юровский был убит не случайно, асознательно. Кем, за что, почему – он молчал, намекал только на какие-то темныеобстоятельства в жизни Юровского. К сожалению, все это так и осталось в областинепонятных намеков. Я вчера провел день в Нижнем – пытался непонятки прояснить.Задал много вопросов, но ответы узнал далеко не на все. Сегодня надеюсьполучить остальные. Для этого мне надо встретиться с одним человеком, с которыммы вместе работали, потом расстались, но который тоже был связан с тем старымделом. Точнее, с делом Сергея Лютова. Именно о нем упоминал нынче ночьюХолстин, помните?

Алена кивнула, чувствуя, как пожар в ее щекахснова начинает разгораться.

Да хватит краснеть! Вам не к лицу и не полетам, девушка, пора, пора вам быть умней!

Надо думать о деле, о деле, а не о теле – всмысле, не о своем грешном теле.

Нестеров рассказывает потрясающие вещи. Надосделать все, чтобы прилипнуть к нему на целый день, чтобы вместе с ним узнатьответы на все, на все вопросы, о которых он говорил. И даже если он не найдетзлоумышленницу в черной футболке с оранжевой надписью «Юрмала», никто непомешает обнаружить дамочку Алене Дмитриевой – на страницах ее очередногодетектива… А для изображения обломков собственного сердца авторши там останетсясовсем немного места: как раз столько, сколько нужно, чтобы придатьповествованию определенную пикантность.

А кстати, как быть со сценой в бассейне? Вотуж где пикантности хоть отбавляй!

Гос-с-поди, как все это можно описать, ка-ак?!Но…

Любовные сцены всегда были сильной сторонойроманов писательницы Алены Дмитриевой. Надо полагать, будут и впредь…

И тут вышеназванная писательница клюнула носомвперед, потому что Нестеров резко затормозил, а она, само собой, так и забылапристегнуться.

– Ну что? Вот эта улица, вот этот дом… Агде ж эта девушка, которая, очень может быть, еще жива, а очень может быть, ужеи нет? Как предлагаете ее искать?

Алена молчала, разглядывая облезлую,вылинявшую многоэтажку, стоящую, такое впечатление, не на окраине Сормова иНижнего Новгорода, но и вообще на задворках цивилизации. Полуобвалившиесястены, висящие на одной петле двери подъездов, грязный двор… Какие-то мрачныезаросли поднимались за домом, оттуда отчетливо несло помойкой…

Захотелось убраться отсюда как можно скорей,но теперь уж обратной дороги точно не было.

– Вот если бы я работал сейчас какофициальное лицо, – пробормотал Нестеров, – я мог бы запросить в домоуправлениисписок жильцов…

– Но мы не знаем фамилии Лены, –перебив его, напомнила Алена.

– Список жильцов, – упрямо договорилНестеров, – с указанием года рождения женщин. Выбрали бы подходящих Елен,проверили бы их квартиры. Вот и все! Но это возможно только официальнымпорядком. Я не имею права обратиться в домоуправление, на запрос нужна особаясанкция от начальства. Придется действовать старым методом: подойти вон к теммамашам, которые в песочнице с детворой своей возятся, и попытаться их разговорить.Давно проверено: бабули на лавочках и мамаши в песочницах – самые ценныесвидетельницы и просто кладези информации!

Алена поглядела на преждевременно раздобревшихмолодушек (каждая была примерно в два раза моложе, но и в два раза толще ее) ипрезрительно сморщила нос.

– Скажите, а начальник городскогоследственного отдела УВД может помочь нам получить информацию издомоуправления?

– Муравьев-то? Конечно! Только мне донего далеко, как до луны! – засмеялся Нестеров.

– А мне немного ближе, – скромнопризналась Алена.

Она достала свой мобильный, нашла в телефонномсправочнике номер и нажала кнопку вызова.

– Вы что, серьезно Муравьеву хотитезвонить? – недоверчиво воскликнул Нестеров. – Да он с вами даже нестанет… – И осекся, повинуясь сердитому жесту Алены.

– Приемная Муравьева, – раздался втрубке приветливый девичий голос.

– Здравствуйте, Анечка, это вас беспокоитАлена Дмитриева. Можно услышать Льва Ивановича?

– Алене Дмитриевой можно все, –хихикнула секретарша, с которой у нашей писательницы были замечательныеотношения, несмотря на то что знакомство их было сугубо телефонным. Полнаяпротивоположность отношениям писательницы с самим начальником следственногоотдела, которого Алена терпеть не могла, и тот отвечал ей полной, полнейшейвзаимностью.

– Лев Иванович, здравствуйте, это… –начала она, когда в трубке раздался бас Муравьева, однако, как и следовалоожидать, была бесцеремонно прервана:

– Мне докладывают, с кем соединяют. Такчто я уже осведомлен о нежданно привалившем счастье. Что нужно? Опять от пульвас прикрывать? Или с кичи вынимать?