Сильвин из Сильфона - Дмитрий Стародубцев

Несмотря на кардинальную смену имиджа, Цербер сразу распознал в импозантном калеке старого знакомого.

Цербер. А, это опять ты? Что случилось с твоим лицом?

Сильвин. С лицом? Под трамвай угодил.

Цербер. Что же ты по сторонам не смотришь? Или Аннушка пролила масло? Где пропадал столько времени?

Сильвин. Деньги копил.

Цербер. Похвально. Хотя мне кажется, тебе не стоит посещать подобные места. Неужели не можешь найти что-нибудь попроще, по карману?

Сильвин. Мне по вкусу в аккурат это заведение.

Цербер. Вообще-то меня еще тогда проинструктировали больше тебя не пускать. Сказали, что ты испортил аппетит всем клиентам. И что денег тебе не хватило.

Сильвин. С тех пор много воды утекло.

Цербер. Ты прав. К тому же, думаю, они тебя не узнают.

Сильвин. Теперь это не имеет значения…

С этими словами он движением фокусника извлек из кармана толстую связку банкнот уважаемого достоинства и, выудив из пачки одну купюру, фамильярно протянул ее растерявшемуся Церберу.

Цербер. Добро пожаловать в наше кафе! Приятного отдыха!

Сильвин флегматично кивнул и направился в кафе, но вдруг что-то вспомнил.

Сильвин. Скоро должны подойти мои приятели. Пропусти, пожалуйста.

Цербер. Как я их узнаю?

Сильвин. Сразу узнаешь. Они такие же, как и я.

Цербер. Будет сделано!

Сильвин разогнался в услужливо распахнутые двери и застопорил ход только на середине помещения, у медленно вращающейся десертной витрины. Он бесцеремонно огляделся. Внутри все казалось прежним: формы, фактуры, звуки, аппетитные стереоскопическое запахи, он даже признал Алису в стране чудес — веснушчатую официантку в розовом переднике, которая его тогда обслуживала. Она осталась той же забавной девчушкой с талисманом удачи в глазах, однако немного располнела, а солдатики-веснушки на ее щеках заметно поредели и укрупнились, словно большинство из них погибло в сражениях, а выживших произвели в генералы.

Кафе пустовало, не считая столика с сомнительной парой, где поседевший еще в прошлом веке, но молодящийся граф Дракула виртуозно увещевал стесняющуюся до обморока юную леди. У мужчины была нездоровая печень и куча gold-кредиток в портмоне, а у девушки — несколько монет на автобус, больная мама и чудесным образом сбереженная девственность. В другой стороне горячо ворковали две подружки-пампушки, поедающие куски жирного торта. Их перешептывание на тему нынешней катастрофической девальвации мужчин показалось Сильвину с его слухом ревом иерихонских труб.

У окна он заметил троицу: двух парней закваски камикадзе и с ними невзрачную девушку, которая прикрывала рукой подбитый глаз. Несмотря на пролетевшие месяцы и, главное, бесчисленные могильники событий, разделившие время, он сразу узнал Доберман-пинчера в компании его товарища, взлохмаченного Пеликана, и пастушки с лицом из плотной брынзы. В отличие от прошлого раза, когда они были чем-то расстроены и своими поступками окончательно лишили Сильвина всякой мотивации к существованию, а также положили начало этой унылой истории, сегодня они выглядели беззлобно, если так можно сказать о людях, у которых в крови ненависть ко всему, что движется помимо их воли.

Сильвин занял соседний столик и расположился так, что быть лицом к ним и тревожить своим присутствием. Лидер троицы Доберман, еще в прошлый раз отличившийся острой наблюдательностью, не преминул по этому поводу громко отреагировать, обращаясь как бы к другу: Что этот чухонец здесь уселся? Мест больше нет? Пеликан безразлично скользнул зелеными зрачками по заковыристому рельефу Сильвина и отвечал приятелю успокаивающим тоном: Пусть пока дышит! Нам все равно пора.

В это время Алиса в стране чудес уже подавала Сильвину меню. Она его, конечно, не признала, но все же посчитала своим долгом строго предупредить: нас дорого! — а откормленные генералы-веснушки на ее лице привстали с глубоких диванов и подозрительно уставились на неблагонадежного клиента.

Сильвин. Меня это не волнует.

Алиса. Извините!

Генералы потеряли к Сильвину интерес, повесили друг другу на грудь по ордену за бдительность и вернули тучные зады на мягкие подушки.

Первое, что увидел Сильвин в поданном меню — слово рахат-лукум. Далее сообщалось, что при ресторации работает собственная кондитерская и, помимо эксклюзивных пирожных и тортов, в ней делают десятки видов этого вкуснейшего заморского лакомства.

Рахат-лукум — тончайший элемент, сущность вещей, главная составляющая формулы бытия… Когда-то Сильвин поклонялся этому сладчайшему и блистательному божеству, а сегодня ему погано только от одного его упоминания. Потому что теперь рахат-лукум незримыми, но прочнейшими нитями связан с самыми невыносимыми переживаниями в его жизни. Теперь эта сладкая парочка всегда подается только в одной упаковке: кусочек титулованной восточной радости густо полит горьким шоколадом окончательного разочарования жизнью.

Сильвин почувствовал неуютный подкожный зуд, а с ним подступающие приступы тошноты, и поспешил перевернуть страницу.

Алиса. Готовы заказать?

Сильвин. Да, мне, пожалуйста, вот это мясо…

Прожив всю жизнь вынужденным вегетарианцем, с детства питаясь отбросами с рынка человеческой еды, Сильвин впервые собирался съесть что-то стоящее и к тому же оцененное местным прейскурантом в сумму с несколькими нулями. Генералы-веснушки на лице Алисы в стране чудес поощрительными кивками и цоканьем одобрили заказ, но самой официантке не удалось скрыть замешательства — не каждый день в их обители респектабельности мерзкие уродцы тыкают корявым пальцем в самую дорогую строчку меню.

Сильвин уловил заминку и с видом скучающего сибарита предъявил Алисе пачку банкнот. Щеки пристыженной девушки вспыхнули жгучим румянцем, а ошпаренные генералы повскакали с мест, словно новобранцы, поправили орденские планки и подравнялись. Теперь они готовы были служить Сильвину до последнего вздоха.

Доберман все видел и поспешил шепнуть приятелю: У этого недоноска денег, как грязи! Может быть, по ходу настучим ему по башке? Пеликан невнятно пожал плечами, что в его птичьей транскрипции могло означать как согласие с замыслом товарища, так и вежливое неодобрение. Но, верный своей охотничьей породе, Доберман уже принюхивался, уже разминал полуоборотами жилистую шею.

Пока Алиса исполняла заказ Сильвина, в помещении кафе произошла диковинная рокировка. В заведение то и дело по одному, по двое стали заходить люди, но не обычные посетители, к каким здесь привыкли, а больше оборванцы в лоскутах, калеки, очевидные бедняки. Они, не церемонясь, рассаживались в разных углах — одни просили чай, другие — лечебную минеральную воду, третьи — водки, но всех объединяло одно: ни один из них не имел никакого материального отношения к той вопиющей роскоши, которой решил воспользоваться.

Граф Дракула со своей добровольной жертвой и подружки-пампушки предпочли, не вдаваясь в подробности, ретироваться. В кафе почернело, повеяло духом разложения. Удивленные официантки по инерции продолжали обслуживать, хотя уже перестреливались друг с другом вопросительными взглядами, перешептывались у барной стойки.