Правнук брандмейстера Серафима - Сергей Страхов

Он вспомнил свой животный страх при виде ракшаса на празднике Дивали. Столпившиеся внизу люди заметили только нелепого картонного демона, который раскачивался в воздухе, но Антар своим недавно открывшимся зрением ясно видел рядом с ним застывшую, как скала, зловещую фигуру получеловека-полузверя.

Бродящий в ночи стоял над городом, широко расставив ноги. На фоне неба, озаренного тысячами огней, они казались огромными, как сваи моста. Его ноздри хищно раздувались, а кроваво-красные глаза свирепо и жадно взирали на толпу. Так, должно быть, смотрит голодный волк на загон, набитый глупыми жирными овцами.

Картонное чучело ракшаса полетело вниз, раздались крики. Настоящий ракшас насмешливо оскалился и одним прыжком перемахнул на соседнее здание. Антар с ужасом следил, как плавно скользит в воздухе огромное, перевитое узловатыми мускулами тело.

Но едва лапы демона коснулись крыши, на месте зверя оказался уже обычный человек – молодой коренастый индус в широкой белой рубашке. Он провел рукой по кончикам длинных загнутых к верху усов и, бросив насмешливый взгляд на людей, молотивших палками картонное чучело, шагнул в темноту…

Когда Антар вынырнул из страшных воспоминаний, двое посреди улицы исчезли. Пронзительно гудели машины, тарахтели желтые моторикши и тоже сигналили, чтобы им уступили дорогу. Рядом с Антаром остановилась грязная бурая коровенка. Ткнувшись в кучу мусора худой, как у собаки, мордой, она подхватила с земли целлофановый пакет и принялась его меланхолично жевать.

Антар встал и, пошатываясь, побрел сам не зная куда. Он бродил по городу, словно в забытьи, натыкаясь на стены, останавливался и подолгу стоял, сжимая виски ладонями. Мысли его путались.

«Ради чего я ждал столько лет? Когда боги явили мне свои лица, я поверил, что страдания очистили мою карму и освобождение будет даровано мне совсем скоро…»

Наконец ноги принесли его к старому заброшенному зданию, где по ночам ютились городские нищие. Сейчас все они разошлись по городу, и лишь двое калек в углу проводили его равнодушными взглядами. Он, словно в полусне, поднялся на крышу и уставился на небо. Бесстрастное и равнодушное, оно напомнило ему застиранную голубую простыню, сохнущую на берегу Ганги. Он снова вспомнил ракшаса на стене, и его охватила черная, давно позабытая ярость.

«Так вот какое меня ждет освобождение! Неужели я мучился пять лет, чтобы сдохнуть в пасти злобных тварей?»

Он взглянул на город, который, как он считал, предал его. Сверху Варанаси напоминал огромный песочный замок. Его стены с одной стороны осыпались, и тысячи неровных башенок, остроконечных шпилей, крохотных балкончиков и террас на крышах домов хаотично надвинулись друг на друга, ломая строй и неудержимо сползая в живое серебро реки.

Кое-где город пестрел лимонными, фиолетовыми, голубыми пятнами свежей краски, но в основном, куда ни бросишь взгляд, всюду чернела плесень грязных, давно не штукатуренных стен, а крыши домов щетинились иглами ржавой арматуры.

«Четвертый этаж… Должно хватить…»

Город укоризненно смотрел на него пустыми провалами окон, кричал пронзительными голосами чаек и кружился над ним десятками воздушных змеев, которых запускали с соседних крыш шумные стайки мальчишек.

Антар обернулся, привлеченный их яростной перепалкой. Большой красный змей, сбитый боковым порывом ветра, падал вниз. Он боролся до последнего, пытаясь удержаться в воздухе, но несколько мгновений спустя ударился о стену и, ломая хрупкие кости каркаса, рухнул на землю.

«Всего один шаг…»

Антар зажмурился, чтобы не смотреть в лицо городу, и медленно двинулся к краю крыши, представляя, как его высохшее тело сначала зависает в небе, а затем со звуком трескающейся яичной скорлупы бьется о камни и застывает неподвижным красным пятном. Однако в последний миг неясное чувство заставило его открыть глаза.

Внизу стояла черноволосая женщина в светлой европейской одежде и с интересом рассматривала упавшего змея. Затем она задрала голову, и Антар обмер. Это была она.

– Лена! – заорал он срывающимся голосом и, видя, что привлек ее внимание, метнулся к лестнице.

Однако этот рывок отнял у него последние силы. К тому же нога зацепилась за какой-то ржавый штырь, и он, чудом не свернув себе шею, скатился по ступенькам на лестничную площадку следующего этажа. Когда он наконец выполз на улицу, то не увидел ни Лены, ни воздушного змея.

Он был страшно разочарован, но мысли о самоубийстве начисто вылетели у него из головы. Вместо них громоздились догадки, одна фантастичнее другой. Он ломал голову и не мог понять, зачем Лена оказалась в Варанаси. Но затем радость от встречи сменилась тревогой, и он начал переживать, что не успел предупредить ее об опасности. Нужно было срочно заняться поисками. В Варанаси не так уж много иностранцев.

Домой Антар возвращался притихший и взволнованный. Оглянувшись по сторонам, он привычно проскользнул на территорию заброшенной стройки. Лет тридцать назад каменщики, закладывая фундамент, наткнулись на старый ход, который уходил далеко под землю. От греха подальше опасный проем заложили землей и щебнем. Однако, закончив лишь подвал и первый этаж, стройку забросили.

Со временем земля кое-где осыпалась, и рядом со стеной здания открылся небольшой лаз, в который мог пролезть мальчишка или очень худой человек. Антар, который при росте за метр восемьдесят весил не больше пятидесяти килограммов, пробирался без труда. Ребятня же здесь не играла, место считалось нехорошим.

Антар жил один. Он никого не приглашал разделить с ним кров, да и вряд ли нашлись бы желающие поселиться в холодном сыром подземелье. Даже неприхотливые отшельники садху предпочитали спать под звездным небом. В древней пещере, где над тобой висят сотни тонн камня и песка, никогда не знаешь, когда вся эта тяжесть рухнет тебе на затылок.

«Как Дамоклов меч, – отрешенно подумал Антар, – или ружье из чеховской пьесы, которое, кажется, во втором акте, непременно должно выстрелить. Вот только я играю в пьесе, где тебе могут всадить пулю в голову, и она разлетится, как арбуз, а в следующем акте снова отправят на сцену. И так много раз подряд, пока режиссеру не надоест».

Антару не требовался свет. Странное дело, чем больше он терял зрение, тем легче у него получалось ориентироваться в переплетениях подземных ходов. Казалось, он ощущал темноту на ощупь. В узких проходах она скапливалась тягучими сгустками, словно капли росы, в просторных залах с высокими сводами висела в сыром воздухе мелкой пылью.

Ночью он долго не мог уснуть. В памяти снова и снова всплывал их разговор с Леной накануне отъезда в Китай, о котором он безуспешно пытался забыть все эти годы. Он тогда позвонил ей и стал сбивчиво объяснять, что должен срочно уехать. Сказал, что Турция, к сожалению, отменяется.

– Но как же так? – беспомощно спросила она. – Я уже отпуск на работе взяла и с родителями договорилась, что они за котом присмотрят. А Таньке что скажу? Она мне