Пион не выходит на связь - Александр Аввакумов

Старший лейтенант, удивленный этой необычной встречей, сидел, молча, наблюдая за ними. Похоже, он был совсем не рад тому, что буквально минуту назад произошло в этой небольшой комнате. Он откашлялся и, посмотрев на Виноградова, тихо произнес:

– Тебе повезло, Тарасов, ты уже был внесен мною в расстрельные списки. Ну что? Живи, Тарасов, и всегда помни этот день – ты второй раз родился сегодня.

Он громко крикнул и в комнату вошел конвоир.

– Отведи Тарасова к лейтенанту Ковтуну. Пусть он накормит и оденет сержанта. Давай воюй, сержант. Скажи спасибо товарищу майору.

Александр хотел поблагодарить майора Виноградова, но ничего сказать не смог, так как спазм сжал его горло. Он крепко пожал ему руку и вышел из дома. Конвоир отвел его в небольшой дом, где размещалось хозяйство лейтенанта Ковтуна. Тот, молча, посмотрел на Тарасова и завел его в соседнюю комнату. Порывшись в куче одежды, сваленной под столом, он достал оттуда гимнастерку, ремень и пилотку.

– Вот, можешь примерить, – произнес он. – Извини, сапог, к сожалению, нет. Возьми ботинки и обмотки.

Он нагнулся и вытащил из-под стола немецкий автомат и положил его на стол.

– Вот возьми, ничего другого больше нет. Приходилось пользоваться?

Получив в ответ кивок головы, он положил перед ним подсумок с тремя магазинами к автомату.

– Спасибо, товарищ лейтенант, – поблагодарил Александр.

Ковтун открыл амбарную книгу и записал его данные.

– Вот здесь распишись. Война войной, а учет учетом. Прощай, Тарасов.

Александр вышел из дома и остановился на крыльце, еще не совсем осознавая то, что произошло с ним буквально полчаса назад. Радость, желание жить распирали его изнутри, и ему вдруг почему-то захотелось закричать. Он посмотрел по сторонам и, заметив красноармейцев, которые с интересом смотрели на его счастливое лицо, направился в сторону штаба батальона.

***

Проценко лопатой утрамбовал землю и, достав из кармана папиросу, присел и закурил. Ночью он вынес труп убитого им Лабутина и, выкопав неглубокую яму, скинул тело туда. Он, конечно, понимал, что сильно рискует, но другого выхода у него на данный момент не было. После того, как он уволился со станции Юдино и устроился на пороховой завод, он сменил уже несколько квартир, однако все они его почему-то не устраивали. В одном из домов не было запасного выхода, в другом доме была слишком любопытной хозяйка, которая следила за ним. Дом, в котором проживал Павел Лабутин, был идеальном местом, откуда, помимо железной дороги, хорошо был виден и пороховой завод. Закончив курить, он направился к дому. Прежде чем войти в него, он наполнил ведро водой на колонке и занес его в дом. Сначала он тщательно замыл кровавое пятно, которое, словно инородное тело, красовалось посреди комнаты. Он соскоблил кровь, а затем тщательно замыл это место. Выпрямившись, он внимательно посмотрел туда, где ранее было пятно. Убедившись, что все чисто, стал наводить порядок в доме. Заметив в одной из комнат металлическое кольцо, прибитое к полу гвоздем, он взял в руки «фомку» и легко удалил этот гвоздь. Нагнувшись, он потянул на себя кольцо. Крышка люка оказалась довольно тяжелой и не сразу поддалась его усилиям. Из открытого люка пахнуло затхлостью и сыростью. Ему стало интересно, что там, и он направился в прихожую, где на крюке висела керосиновая лампа. Однако лампа оказалась пустой. Громко выругавшись, Иван вернулся на кухню и стал рыться в ящиках стола. В одном из них он наткнулся на огарок стеариновой свечи, зажег его и вернулся в комнату. Постояв около лаза, он встал на колени и опустил руку со свечой в люк, где увидел деревянную лестницу. Он осторожно ступил на первую ступеньку, но та мгновенно подломилась под ним, и он едва не полетел в темноту. Он громко выругался и, поднявшись с пола, снова направился в прихожую. Веревку он обнаружил за входной дверью. Завязав ее у себя на поясе, он второй конец привязал к ножке кровати и стал осторожно спускаться вниз. Несколько последующих ступенек лестницы также не выдержали его веса и подломились. Проценко, чуть не сломав себе шею, наконец, достиг дна этого колодца. Пошарив рукой в кармане, он нащупал коробок спичек и огарок свечи. Иван зажег свечу и осмотрелся по сторонам. Он стоял в небольшом помещении, из которого вел узкий ход, где с трудом могли бы разойтись два человека. Лаз был старым, стены его были выложены красным каленым кирпичом. Проценко отвязал веревку и, вытянув руку со свечой вперед, направился вдоль стены. Пройдя метров сорок, а может, чуть меньше, он свернул налево. Он попытался определить длину этого хода, но у него не получилось. Тоннель уходил куда-то дальше и терялся в темноте. Иван развернулся и направился в обратную сторону. Дойдя до колодца, он стал выбираться наверх. Оказавшись в комнате, он закрыл за собой люк и, чтобы кольцо в полу не привлекало внимание, накрыл его половиком.

«По всей вероятности, этот подземный ход в свое время прорыли монахи, – решил он. – Ведь здесь до революции был монастырь. Не исключено, что этот ход соединял между собой храмы и строения монастыря. Завтра нужно будет все тщательно проверить».

Посмотрев на часы, что висели на стене, Проценко стал собираться на работу. Завернув в бумагу кусок хлеба и несколько тонких ломтиков сала, он закрыл за собой дверь дома и направился на завод. Во время обеденного перерыва Иван попытался зайти в соседний корпус, который назывался среди рабочих «сушильным», но у него ничего не получилось. Охранник, стоявший у дверей корпуса, потребовал специальный пропуск.

– Слушай, друг, мне всего на одну минутку. Там у меня работает мой приятель, вот я и хотел с ним переговорить насчет завтрашней рыбалки.

– Ты что, русского языка не понимаешь? Я же сказал, без пропуска не пропущу.

Иван не стал спорить и, развернувшись, направился в свой корпус.

«Вот, сволочь, – подумал он об охраннике, – слушать даже не стал. Пропуск, пропуск…».

Неожиданно его внимание привлек небольшой маневровый поезд, который, дав длинный гудок, остановился около ворот корпуса. Минут через пять они открылись, и началась погрузка в железнодорожные вагоны. Судя по размерам ящиков, это были заряды к реактивным установкам. В голове Проценко мгновенно созрел план диверсии.

***

То ли в этот момент в армии не хватало офицеров, то ли по каким-то другим соображениям, но Тарасова назначили заместителем командира маршевой роты. Александр провел строевые занятия с бойцами подразделения и сейчас, сидя за столом, сколоченным из снарядных ящиков, наблюдал за красноармейцами, которые чистили оружие. Он знал от командира роты, что их подразделение должно отправиться на фронт через три дня. Бросив на землю цигарку, Александр раздавил ее каблуком армейского ботинка. Встав с пенька, он направился к землянке.

– Тарасов! Где ты мотаешься? – строго спросил его командир роты. – Беги скорее к комбату, там тебя ждет какой-то майор из НКВД.

– Что за майор, товарищ старший лейтенант?

– Я откуда знаю. Мне приказали найти тебя, вот я и нашел.