Оторва с пистолетом - Леонид Влодавец

— Да как скажешь, — покладисто ответила Шурочка. — Только ведь надо в другую комнату переходить? Пока туда-сюда — он уже приведет Верку.

— Никуда переходить не надо. В кадре только твоя розочка ненаглядная будет, юбочка и чуть-чуть простынки. Пальчики, конечно, тоже. Ну, давай, золотце, укладывайся на спинку.

— Сиськи выпускать?

— Зачем? Это все уже снято. Там только один моментик надо чуть-чуть подработать. Короче, получилось, что там ладошка все самое интересное прикрывает. Поэтому сейчас ты плавно разведешь ножки, откроешь щелку нараспашку, отогнешь средний палец, будто «фак» показываешь и затем медленно всунешь его сверху. Остальные все должны быть согнуты. Когда будешь обратно выводить, постарайся своего «Клинтона» наружу вытянуть, лады?

Сказать, что Лена, слушая этот разговор, никак не реагировала и пропускала все мимо ушей, никак нельзя. Хотя вроде бы Ромасик давал свои инструкции абсолютно бесстрастным и рутинно-деловым тоном, опять же этой самой толстенькой Шурочке, которая сама по себе, уже в силу своей бабской природы, ничего этакого в Лене не пробуждала.

Однако у Лены имелось неплохое воображение. Она как бы воочию увидела ту самую «розочку ненаглядную», которую упомянул Ромасик, и отогнутый средний палец, который туда погружается, и даже этого самого, блин, «Клинтона»… Ушки загорелись, к щекам кровь прилила, и вообще во всем теле легкий, стыдно-приятный озноб пошел. А потом, несмотря на то что все еще сохранявшая разум голова пыталась как-то воспротивиться, обе руки Лены как-то незаметно, воровато пробрались под батистовую рубашку и дотронулись до грудок которые тоже чуяли нарастание всяких безумных, животных желаний. Одна рука, левая, так и осталась там — бережно и осторожно ласкать эти теплые, гладкие, округлые штучки, которыми природа одарила Лену. А вот вторая, правая, покрутившись там чуточку, медленно, как бы нехотя, сползла вниз, расстегнула пуговки на кальсонах и пошевелила жесткий кустик волосиков. Ладонь, вроде бы сама по себе сложилась в лодочку и, просунувшись, между ляжками, нежно проскользила по чутким, припорошенным волосками складочкам. Точь-в точь так, как ладонь Федюсика, ласкавшего Шурочку. Вперед-назад, вперед-назад… Медленно, плавно, чуть быстрее..! Раз пять так проехалась, а потом отогнула средний палец и с тихим вздохом запихнула его внутрь, туда, где уже было со всем мокрехонько. Ну и до «Клинтона» добралась, заодно вспомнив — к селу или к городу, хрен поймешь! — как настоящий Билл свою толстенькую Монику сигарой угощал…

Сразу после этого Лена вспомнила, что у нее кое-что получше сигары имеется. Одним резким движением разорвала упаковку и вытащила этот самый двухголовый прибор. Жадно посапывая, разглядела получше. Два конца головастых, натуральных цветов, а посередине — упаковка для яиц, даже с искусственными черными волосами. На ощупь, если глаза закрыть, почти как настоящая, даже что-то такое упруго-кругленькое сквозь внешнюю оболочку прощупывается. Правда когда Лена чуть сильнее сжала пальцы, то внутри мешочка что-то тихонько щелкнуло. Будто какой-то выключатель сработал…

Лену это сразу на порядок охладило. Наверно, если бы сегодня утром не пережила историю со взрывом на Коммунистической, то отнеслась бы к этому щелчку с большим спокойствием. Но она только чудом осталась жива, передав ныне покойному Шипову совершенно безобидный на вид телефончик, где, оказывается, сто граммов пластита было спрятано. А в этой искусственной хреновине небось куда больше поместится! Может, Валерия уже узнала «Анжелу» и решила исправить недоделку?!

Конечно, уже через пару минут Лена поняла, что психовала сдуру. Просто внутри фигулины стояли какие-то спиральки, обеспечивавшие подогрев, и, сжав пальцы, Лена его включила. Бзик сошел на нет, дурацкая мысль о заминированной хреновине улетучилась как дым, а желание разгорелось с новой силой…

Правда, на то, чтоб решиться, у нее еще пара минут ушла. Теплая и даже вроде бы пульсирующая штуковина — может, электроника и впрямь какой-то пульс в имитаторе поддерживала, а может, просто Лене так казалось! — некоторое время полеживала у нее на бедрах. Лена даже руки от нее убрала, потому что, хоть уж давно не состояла в девочках, ощущала нечто похожее на стыд перед первым согрешением. Она в этот момент словно бы противилась невидимому, но сильному и настойчивому соблазнителю-мужику, с которым «и хочется, и колется, и мама не велит…». Но чем дольше Лена упиралась, тем больше ей хотелось.

В конце концов она ухватилась за прибор обеими руками, глубоко вдохнула, зажмурившись, приставила его к нужному месту и осторожно нажала…

— У-ух! — вырвался у нее легкий стон, и в меру горячая, почти живая фигулина плавно вкатилась внутрь по самый «мешочек». А второй конец остался снаружи и торчал вверх — прямо как родной.

Некоторое время Лена просто лежала на спине, сведя ноги вместе, и привыкала к этой самой штуке. То открывала глаза, то снова зажмуривала. Конечно, рано или поздно, она бы собралась попробовать, каково оно, когда эта нутряная грелка двигается, но тут дверь «комнаты горничной» открылась, и на пороге появился Федюсик в сопровождении аж двух незнакомых девок, одетых в какие-то вышитые сарафаны, кокошники и с длиннющими, явно бутафорскими косами. Лена чисто инстинктивно натянула на живот одеяло, однако свободный конец хреновины приподнял его, изобразив нечто похожее на горный пик.

— Ну как, осваиваетесь, миледи? — весело спросил Федюсик. — Не стесняйтесь — тут все свои! Рекомендую — вот это Вера, а это — мисс Кэт. Они у нас тоже новенькие. Сегодня будут играть роли сенных девушек в усадьбе вашего сиятельства.

— Да-а… — протянула Вера иронически. — Похоже, в этом колхозе первый настоящий мужик появился!

— Ты сюда зарабатывать пришла или развлекаться? — строго спросил Федюсик.

— Я вам по сто баксов плачу за работу, а не за то, чтоб вы удовольствие получали.

— Нет проблем, командир, — примирительно сказала «мисс Кэт», ворочая во рту жвачку. — За стольник я у нее даже резину отсосу.

— Это как раз необязательно, — поморщился Федюсик, чуя, должно быть, что еще хлебнет лиха с этими «дебютантками». — Но кое-что неприятное сегодня будет, это точно. Если морально не готовы — можете гулять, баксы при мне останутся. Как насчет того, чтоб получить по пять раз розгой по заднице?

— За что? — нахмурилась Верка.

— За деньги, — осклабился Федюсик. — Злая барыня, то есть Ромасик, накажет своих крепостных за то, что они заложили ее мужу, то есть нашей уважаемой миледи. В смысле рассказали ей о том, что барыня переспала с приезжим офицером, то есть со мной. Бить Рома будет не очень больно, но орать надо громко, уловили?

— Потерпим, — ухмыльнулась «мисс Кэт».

— Так, — деловито объявил Федюсик. — Насчет того, что Вера еще и Кэт с собой приведет, я был не в курсе, так что придется эту сценку играть втроем. Вкратце объясняю, что тут происходило. Значит, ваш барин-гуляка оттрахал горничную то есть Шурку, и заснул у нее в комнате. А Шурка тем временем слиняла к офицеру, то есть ко мне. Офицер, как уже говорилось, поимел барыню-Ромасика, это все уже отснято Значит, Верка отследила, как офицер имел барыню — это мы позже доснимем, а Кэт подсмотрела, как офицер дрючид Шурку. И обе одновременно пришли к барину — стучать. Ну а потом, чтоб утешиться, барин вас обеих трахнет.