Оторва с пистолетом - Леонид Влодавец

В общем, когда Валерия уже много о чем догадывалась майор Гриша, несколько перебрав от огорчения и общего разочарования в жизни, а также пользуясь отсутствием супруги — она на ноябрьские праздники с детьми к родне решила съездить, — раскололся от и до. То есть рассказал в подпитии о том, что совсем запутался, ходит под статьей и, ежели что из него сделают «стрелочника», чтоб покрыть грязные делишки больших «ребят», как с генеральскими звездами, так и без. Сам он, конечно, тоже кое-что имеет, но это такой мизер, что за несколько лет работы он еще и на двухкомнатную квартиру не накопил, хотя из денег, которые ему отстегивают сверх зарплаты, буквально ни копейки не потратил.

Ну а под финиш, когда пьяный майор уже начал признаваться Валерии в любви, он сгоряча сказал, что в принципе давно бы слинял за кордон, если б у него были хорошие деньги. Мол, есть у него там хороший знакомый, который уже предлагал ему слинять и перебраться из той самой довольно вшивой африканской страны куда-то аж на Антильские острова. А потому ежели б у него были деньги, то послал бы он свою жену — гуляет, стерва, почем зря, покуда муж жизнью и честью рискует! — и принял это предложение. Само собой, он, в свою очередь, Лере предложение сделал: дескать, если б была у меня такая баба, как ты, при деньгах и помогла бы слинять — я б ей ноги мыл…

Валерия ему, вообще-то, не больно поверила, но болтовню эту пьяную втихаря записала на диктофон. Любви от нее он тоже не добился — вырубился досрочно. А не поверила ему Лера по трем причинам. Во-первых, потому, что спьяну мужики такое мелют, что потом сами удивляются. Во-вторых, потому, что таких умников, которые желают при богатой бабе состоять, — полным-полно, альфонсов поганых. Ты его вывезешь, а он не только на шею сядет, но и капитально кинуть может и даже убить, если совесть позволит. Наконец, в-третьих, мужик мог быть и вовсе не пьяным дураком, а хитрым комитетчиком.

Но наутро проспавшийся майор, как видно, вспомнив о своих ночных откровениях, явно заскучал. Валерия, конечно, сообщила ему все сведения в кратком пересказе, но со смехом типа «это ж надо так нажраться». Мол, я все это приняла за пьяный треп, не всерьез. Однако по тому, как волновался Гриша, Лера поняла: вчера у пьяного на языке было то, что трезвый держал на уме. Вот тут-то и зародился у нее тот самый план действий, который нынче был очень близок к благополучному завершению…

А в подвальной порностудии все шло своим чередом. Федюсик снял, как Лена ворочается с боку на бок, не открывая глаз, и остановил камеру. Потом перемотал пленку, просмотрел, как записалось, и сказал:

— Нормально. Теперь вот что: я сейчас на несколько минут выйду, мне надо будет самому сняться. А вы полежите в коечке, пофантазируйте малость на сексуальные темы. Чтоб легче было, я вам имитатор оставлю. Свеженький, в упаковке, никто еще не пользовался, можно сказать, стерильный. Попробуйте… хм!.. примерить и потренироваться… Хи-хи!

Федюсик вынул из тумбочки запаянную в полиэтилен розовую фигулину и бросил рядом с Леной на постель. После этого он скромнейшим образом вышел из отсека и даже прикрыл за собой бутафорскую картонную дверь, оклеенную пленкой «под дерево».

Некоторое время Лене было противно даже прикасаться к упаковке. Хотя, конечно, ей доводилось и натуральные инструменты видеть, и… даже пользоваться ими, данное чудо секс-индустрии, выполненное из латекса, ничего, кроме легкого омерзения, у нее не пробудило. Бывали у Лены тоскливые, одинокие ночи, когда она едва ли не мечтала о подобной штуке, но сейчас у нее никакого настроя на секс не было. А уж тем более на такой извращенный в квадрате, который ей предложили…

Конечно, рациональная мысль о том, что ей срочно нужен загранпаспорт и ради этой полезной вещи придется немного поваляться в грязи, никуда не улетучилась. Но уверенность в том, что паспорт на самом деле жизненно необходим, слабела с каждой минутой. Зато желание послать Федюсика и всю остальную братию на хрен становилось все сильнее.

В общем, наступил такой момент, когда Лена вылезла из кровати в рубашке и кальсонах, а затем решительно двинулась к двери с почти твердым решением отказаться от участия в похабных съемках. Небось неустойку с нее Федюсик не потребует.

Из отсека, где располагалась «господская спальня», примерно в этот момент послышалась громкая команда: «Мотор!» — и послышалось жужжание видеокамеры. Дверь в отсек — такая же бутафорская, как в «комнате горничной», — оказалась закрытой неплотно. Лена бесшумно подошла к двери и заглянула.

* * *

С камерой орудовал Ромасик, а в кадре действовали Шурочка, одетая горничной, и Федюсик в своем виц-мундире. Шура стояла на четвереньках поперек «барской» кровати с закинутым на спину подолом коричневой юбки и приспущенными до колен кружевными панталонами, а Федюсик, просунув правую ладонь между Шуриных ляжек, поглаживал ее по мохнатому месту. Левой рукой Федюсик доставал из расстегнутой ширинки еще не очень боеготовый инструмент. Шурочка нарочито громко хихикала и протяжно постанывала, время от времени попискивая:

— Ой, барин, помилосердствуйте! Ой, не надо, барин, срамота-то какая! Пожалейте бедную девушку!

Цветочек у нее действительно на одной из ягодиц очень отчетливо просматривался, да и вообще Лена была полностью согласна с Федюсиком, утверждавшим, что у Шурочки каждая из половинок не меньше, чем вся задница Ирки-Конины. Правда, самой Конины Лена в глаза не видала, но догадывалась, что раз Федюсик счел ее пригодной для того, чтоб эту Ирку дублировать, то, стало быть, они похожи по основным габаритам и размерам.

Конечно, Шурочкина попа никакого возбуждающего действия на Лену оказать не могла. Хоть ее и намеревались сегодня использовать в качестве мужчины, она особого влечения к бабам не испытывала. Но вот то, как Федюсик ласкал этой толстухе писулю, заставило Лену учащенно дышать. Не потому, конечно, что Федюсик, не очень успешно пытавшийся разбудить собственный конец, выглядел сексуально привлекательным. Просто его ладонь, сложенная лодочкой, очень уж нежно скользила по Шурочкиным светлым кучеряшкам и жирненьким складочкам. Неизвестно, было ли это приятно самой «горничной» — может, она предпочитала более решительные ласки! — но Лена про себя отметила (хотя нипочем не призналась бы вслух!), что была бы очень даже не против, если б ее точно так же погладили…

— Стоп! — неожиданно сказал Федюсик, хотя из ширинки у него уже кое-что торчало, и Ромасик выключил камеру. — По-моему, телефон звонит.

— Точно! — подтвердила Шурочка со своей ракообразной позиции. — Не иначе Верка с мыслями собралась…

Действительно, откуда-то из недр подвала долетели негромкие трели телефонного звонка. Лена, неизвестно чего устыдившись, торопливо заскочила в «комнату горничной» и, притворив за собой дверь, юркнула под одеяло. Федюсик, вполголоса матюгаясь, протопал мимо двери куда-то в направлении выхода на потайную лестницу, должно быть, в «монтажную-аппаратную», а из «господской спальни» долетел деловитый голосок Ромасика:

— Шур, может, пока он с Веркой треплется, мы чуть-чуть доснимем восьмую сцену, а?