Рюрик - Евгений Пчелов

Еще более неопределенный характер имеет рассказ из византийской «Хронографии» так называемого Продолжателя Феофана. Уже упоминавшийся Феофан Исповедник в начале IX века создал свою «Хронографию», которая заканчивалась описанием событий правления Михаила I, то есть доходила до 813 года. Этот труд был продолжен несколькими авторами и был доведен до царствования Романа II, сына Константина Багрянородного. Рукопись этой «Хронографии» обрывается на описаниях событий 961 года; соответственно, наименование автора этого произведения Продолжателем Феофана — условно. В жизнеописании императора Михаила III содержатся сведения о константинопольском патриархе Иоанне Грамматике, который занял патриаршую кафедру в 837 году. Иоанн был человеком весьма ученым и даже, как полагали, занимался предсказаниями и колдовством. Одно из его предсказаний и было связано с нападением на Византию какого-то языческого племени. Этим племенем известный византинист, академик Федор Иванович Успенский считал русов. Особых оснований для этого сам текст источника не дает, но этот отрывок так интересен, что стоит привести его целиком.

«Иоанн… был сопричислен к дворцовому клиру и завоевал горячую любовь Михаила Травла (императора Михаила II. — Е. П.) то ли потому, что с ним одним разделял эту ересь (иконоборчества. — Е. П.), то ли потому, что заслужил славу необыкновенной ученостью. Как бы то ни было, Михаил любил его и назначил учителем Феофила (сына и преемника Михаила II на императорском престоле. — Е. П.). А тот, взяв в руки бразды правления, сначала возвел его в сан синкелла (буквально «сокелейник», один из высших духовных санов. — Е. П.), а позже поставил патриархом Константинополя за те предсказания, которые он ему давал при помощи колдовства и гаданий на блюде. Вот его колдовство. Когда оно неверное и жестокое племя во главе с тремя вождями напало и подвергло грабежам ромейскую землю, естественно приводя в уныние Феофила и его подданных, Иоанн дал совет не унывать, но преисполниться радостью и надеждой, если только захочет последовать его совету. Совет же заключался в следующем. Говорили, что среди сооруженных на барьере ипподрома медных статуй есть одна с тремя головами, которые он с помощью каких-то магических заклинаний соотнес с предводителями племени. Он велел доставить огромные железные молоты, числом столько, сколько было голов, и вручить их трем мужам, силой рук отличным. В определенный час ночи они должны были с занесенными молотами в руках приблизиться к статуе и по его приказу разом с огромной силой опустить их на головы так, чтобы одним ударом отбить их от статуи. Обрадованный и изумленный его словам Феофил распорядился все исполнить. Когда глубокой ночью явились мужи с молотами, Иоанн, скрывшись, чтобы не быть узнанным, под мирской одеждой, принялся шептать про себя магические слова, перевел в статую сущую в вождях силу, изгнал ту, что вселили в нее магическими заклинаниями прежде, и приказал ударить со всей мощью. Два мужа, ударив со всей силы, отбили от статуи две головы. Третий же, ударив слабее, только немного отогнул голову, но не отбил ее целиком. Подобное случилось и с вождями. Между ними началась сильная распря и междоусобная война. Один из вождей умертвил двух других усекновением головы, в живых остался только один и то не в целости и сохранности. Впавшее же в ничтожество племя в беде и горести бежало на родину»[245]. Как следует из логики повествования, это нападение если и было, то произошло еще до 837 года, то есть до того времени, как Иоанн стал патриархом. Предположение о том, что здесь имеются в виду русы, заманчиво, но недоказуемо.

Итак, все вышеперечисленные свидетельства о русах являются не слишком достоверными. Первое же однозначно бесспорное упоминание имени народа «рос» относится к 839 году. Оно содержится в «Бертинских анналах», которые, как мы помним, были официальной «летописью» Западно-Франкского королевства, в той их части, которая принадлежит перу Пруденция. По всей видимости, сам анналист был свидетелем произошедшего.

В пятнадцатые календы июня, то есть 18 мая 839 года, к франкскому императору Людовику Благочестивому в его резиденцию, в Ингельгейм на Рейне, прибыло посольство от византийского императора Феофила во главе с епископом Феодосием и спафарием (буквально «оруженосец», византийский придворный титул) Феофаном. Послы стремились к подтверждению «мира и постоянного союза между обеими сторонами». В этот период Византия находилась в тяжелом положении — войска халифа ал-Мутасима разгромили армию Феофила и взяли город Аморий — родовое «гнездо» византийской династии. Над Константинополем нависла угроза арабского вторжения. В этих условиях Феофил стремился заручиться поддержкой европейских правителей, отправив посольства к венецианскому дожу, кордовскому эмиру и франкскому императору. Посольство к Людовику просило императора организовать нападение на север Африки, чтобы отвлечь силы халифата от Малой Азии. Эта цель, впрочем, не была достигнута[246]. Но для нас интересно другое.

Феофил «прислал также… некоторых людей, утверждавших, что они, то есть народ их, называется Рос (Rhos); король их, именуемый хаканом (chakanus), направил их к нему (Феофилу. — Е. П.), как они уверяли, ради дружбы. Он просил… чтобы по милости императора и с его помощью они получили возможность через его империю безопасно вернуться [на родину], так как путь, по которому они прибыли в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов, и он не желал, чтобы они возвращались этим путем, дабы не подверглись при случае какой-либо опасности. Тщательно расследовав [цели] их прибытия, император узнал, что они из народа шведов (Sueones), и, сочтя их скорее разведчиками и в той стране, и в нашей, чем послами дружбы, решил про себя задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями, или нет. Об этом он не замедлил… сообщить Феофилу, а также о том, что из любви к нему принял их ласково и что, если они окажутся достойными доверия, он отпустит их, предоставив возможность безопасного возвращения на родину и помощь; если же нет, то с нашими послами отправит их пред его (Феофила. — Е. П.) очи, дабы тот сам решил, как с ними следует поступить»[247]. Что произошло с послами народа «рос» дальше, неизвестно. Известие «Вертинских анналов» уникально. Это первое упоминание о «росах» вообще и о русской государственности в частности. Между тем информация, представленная в нем, столь оригинальна, что вызвала в исторической науке споры, не утихающие до сих пор.

О чем же рассказывает нам Пруденций? Прежде всего, в анналах передано самоназвание народа — «рос» (это латинское слово «Вертинских анналов» является транслитерацией греческого названия, а греческое явно отражает самоназвание). Именно в этой форме употреблялось это слово самими послами «росов». Правитель росов носил титул хакан, каган[248]. Таким титулом, как мы знаем, именовались правители тюркских государств — на юге Восточной Европы это были Аварский и Хазарский каганаты. Это заставляет допустить, что титул правителя росов был заимствован у тюркских правителей, а именно у правителей Хазарского каганата, земли которого, вероятно, соседствовали с «каганатом» росов. Примечательно, однако, что послы хакана росов оказались шведами по происхождению! Значит, это были скандинавы, которые каким-то образом проникли вглубь территории Восточной Европы и достигли Константинополя. Где же находилось государство хакана росов? На этот счет в науке ведутся давние споры. Одни историки помещают «каганат» в Приднепровье (и связывают его с волынцевской археологической культурой Днепровско-Донского региона[249]), другие значительно севернее — в районе Ростова, верхней Волги, Новгорода и Ладоги.