Мадам придет сегодня позже - Сюзан Кубелка

В превосходном настроении ложусь вечером в постель. На следующее утро, в среду 21 июля, встаю ни свет ни заря. Моя ссылка закончилась.

Я, наконец, еду в Париж! Я предчувствую что-то неординарное, неожиданное, грандиозное. Меня просто распирает от счастья!

После завтрака долго и с наслаждением стою под душем, потом до блеска расчесываю волосы и накладываю легкий макияж. Полирую мягкой тряпочкой серьги, надеваю их, потом натягиваю новое платье и смотрюсь в большое зеркало в салоне. Ого! До сих пор не могу привыкнуть, но я действительно стала другой женщиной. Такой красавицей, что даже плюхаюсь на стул от неожиданности.

Но сидеть некогда, я бегу наверх и начинаю упаковывать свои чемоданы. Вдруг до меня доносится шум мотора. Если не ошибаюсь, это наша машина.

Осторожно выглядываю из окна. Так оно и есть. У зеленых самшитовых ворот стоит «ролле». Из него вылезает Фаусто. Чудненько! Он весьма кстати. Убираю голову и продолжаю упаковываться.

— Привет, — слышу вскоре за спиной его голос, немного запыхавшийся, потому что он взлетел по лестнице. — Что это ты там делаешь, дорогая?

Оборачиваюсь. Он стоит, прислонившись к двери, спортивный, весь в белом, слегка загорелый — картинка, а не мужчина. Я не видела его пять недель. Мое сердце начинает колотиться.

— Собираю чемоданы, — коротко говорю я.

— Почему, родная?

— Я возвращаюсь в Париж.

— Но ты же не знала, что я приеду, — оторопело возражает Фаусто.

— Глория сказала, что заберет меня, когда я только захочу.

Фаусто молча разглядывает меня.

— Ты выглядишь по-другому, — медленно говорит он. — С кем ты мне изменяла, сладкая Тиция?

— Со Святым Духом!

— И где?

— В соборе Буржа.

У Фаусто лезут наверх брови.

— У тебя новое платье. Я его еще не видел.

— Тебе нравится? — спрашиваю я, не прерывая своего занятия.

— Очень! — Он подлетает ко мне, хватает меня за талию и целует в шею. — Я и забыл, какая ты красивая. Здравствуй, моя маленькая женушка. Поцелуй меня!

— Нет!

— Почему же нет, дорогая?

Не дождавшись ответа, он вздыхает, садится на край кровати и играет ключами от машины. Я вытаскиваю из шкафа черную ночную рубашку и кидаю ему. Он ее ловит на лету.

— Что это? — спрашивает Фаусто, словно видит ее впервые.

— Отвези своей подружке или выброси на помойку! Фаусто не отвечает. Я поворачиваюсь к нему.

— Я все знаю, — говорю я с улыбкой, — знаю, с кем ты спишь, знаю, кто выполняет мою работу. Знаю, что ты постоянно с ней. Ты взял ее в фирму. Я знаю, что она жила здесь. Знаю, как она выглядит и почему от нее откупались. Я в курсе, вот так!

Мои слова не производят на Фаусто никакого впечатления.

— Да нет же, — невозмутимо говорит он. — Ты ошибаешься.

— Я не закатываю тебе сцену. Просто хочу откровенно поговорить об этом.

— О чем? — невинно спрашивает Фаусто.

— О твоей содержанке.

— Моей содержанке? — Фаусто возмущен. — У меня нет никакой содержанки! У меня есть только ты, любовь моя. Я не замечаю других женщин! — Он вскакивает и берет мое лицо в свои руки.

— Оставь меня в покое! — кричу я. — Я жалею, что вышла за тебя замуж! Зачем я только приехала во Францию!

Фаусто целует меня в губы.

— Но мы обожаем маленьких австриячек. Мы, французы, питаем слабость к вам, очаровашкам. Ты же знаешь, разве не так?

— Слабость к убийствам и пожарам питаете вы. Вы всегда воевали с нами, загляни в учебник истории. Неужели тебе не стыдно?

— Нет, — говорит Фаусто и выпускает меня, — мне не стыдно. Хотя ты права, мы воюем лучше. Вы проиграли все войны, одну за другой. А ты, мое сокровище, приехала в Париж, чтобы отомстить нам. Твоя цель — разрушение! Ты хочешь до смерти замучить нас, французов. Посмотри на меня: я в тебя влюблен, а ты всаживаешь мне нож в сердце да еще проворачиваешь его в ране. Я не могу больше ни спать, ни работать, ни есть. Да, я раскусил тебя: ты ангел мести города вальсов.

Он опускается на пол и обнимает мои колени.

— Я заклинаю тебя! Будь хоть раз серьезен! Неужели это так сложно?

— Я абсолютно серьезен! Я преклоняюсь перед прекрасной победительницей!

Он зарывает свою гриву между моих ног и начинает стонать.

— Прекрати разыгрывать спектакль! — Я тащу его за шевелюру. Это срабатывает. Он поднимается, страдальчески глядя на меня. Поворачивается и идет к двери.

— Ах вы, женщины! — доносится из коридора его голос с театральными вздохами. — Вы райская отрада и адская мука. Чем бы мы были без вас? Бедными, несчастными рохлями. Но Земля — это не рай, счастье — где-то на другой планете. Не так ли, любовь моя?

Он сбегает вниз по лестнице, и до вечера я его не вижу. Около пяти мы вновь встречаемся на кухне.

— Я сейчас уезжаю, — сообщает он мне, — я приезжал, чтобы забрать кое-какие вещи из того, что осталось после перестройки.

— Я еду с тобой, — твердо говорю я. — Если ты меня действительно любишь, как ты только что утверждал, тебе должно быть это приятно!

— Так оно и есть. Но если хочешь знать правду, в Париже у меня нет для тебя времени. Фирма съедает меня с потрохами. Я все время в бегах…

— Это не имеет значения, — перебиваю я его. — Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, приходить и уходить, я займу себя сама. Быть может, поеду в Вену. Но здесь я не останусь больше ни дня!

— Но почему? Деревня идет тебе на пользу! Ты расцвела, дорогая, в Париже ты не была такой красивой!

Я не отвечаю. Видя, что я настроена серьезно, Фаусто молча тащит к машине мои тяжелые чемоданы. Потом он все отключает — электричество, газ, воду, и запирает все двери. Что он сделает с ночной рубашкой, я не знаю, да мне и неинтересно. Сажусь в «ролле», автоматически открываю пепельницу и с улыбкой снова захлопываю ее. Она полна окурков со следами губной помады. Все тот же омерзительный оранжевый цвет, уже бросившийся мне в глаза во время апрельской поездки в Версаль.

Но я не кричу, не ругаюсь, не говорю ни слова. Мое вновь обретенное спокойствие делает меня независимой. Закидываю ногу на ногу, разглаживаю юбку. Я ко всему готова.

Фаусто садится, заводит машину, и мы выезжаем из зеленых самшитовых ворот. Прощай, «Еловый дом»! Быть может, я никогда больше не увижу тебя. Я не была здесь счастлива, зато приняла важные решения. И эта поездка стоила того.

Прощай, дядюшка Кронос! Спасибо за твою охраняющую длань. Еще немного, и я что-нибудь бы сделала с собой в ту ночь отчаяния, когда понапрасну ждала здесь Фаусто.