Волхв - Андрей Борисович Земляной

— Что, за оборудование которое может так дорого стоить? Удивился Ильченко, на ходу накидывая на плечи тонкий плащ.

— Там, Виктор Леонидович, есть элементы, которые по цене улетают за миллион, это же авиационная техника. А значит предельно надёжная. Очень прочная и максимально лёгкая.

— А вы какое отношение имеете к этому? Спросил Михаил Михайлович, уже надевший белоснежный плащ, и щегольскую шляпу с широкими полями.

— Так я же авиационный инженер. Вот, год назад диплом защитил.

— Ещё и инженер… — Жванецкий покачал головой, и увидев, как Виктор делает приглашающей жест, последовал за ним.

— Вы, насколько я знаю тоже, — ответил Виктор. — И вы тоже работаете не по специальности. Впрочем, научить быть юмористом невозможно. У человека либо есть чутьё на смешное, либо нет.

— Как кстати и инженер. — Жванецкий улыбнулся. — Тоже очень специальная профессия.

— Ну вот инженеров, пусть даже и не очень хороших мы научились готовить тысячами, а вот юмористы так не появляются. Это можно сказать игра случая.

В ресторане их встретили как дорогих гостей, и сразу проводили в малый зал, где уже заканчивали сервировать стол.

Они перешучивались, беседуя о всяких мелочах, пытаясь прощупать друг друга, но Виктор игравший в эту игру на уровне гроссмейстера, уже давно просчитал собеседников, и вёл разговор к нужному ему результату.

— И всё же. — Жванецкий доел салат и суп и в ожидании горячего отложил приборы в сторону. — Мы-то вам зачем?

— А хвастать пред внуками? — Вполне натурально удивился Виктор. — А то и рассказать будет не о чем.

— А правда, что вас пытались захватить израильские военные? — Пытливо спросил Роман Карцев.

— Правда, Роман Андреевич. — Виктор кивнул. — Люди которые хотят просто поговорить, не входят в дом ночью держа оружие наготове. Но вы не переживайте, эти два парня уже давно дома в Израиле. За ними специально прилетал Ицхак Рабин. Даже чего-то там пытался сказать в извинительном тоне… — Виктор вздохнул. — но мне честно говоря наплевать на его извинения. Наплевать и растереть. Надеюсь они в следующий раз крепко подумают прежде чем лезть к нам.

— А наши, что так не делают?

— А тут, Виктор Леонидович, простая математика. Кто попался, тот и плохой мальчик. А израильтяне не просто попались, а были взяты с поличным с оружием, в доме чиновника высокого ранга, и секретоносителя. И Израиль, сразу, резко задолжал Союзу, в крупном размере.

— А мы, как — то случайно Союзу не задолжали? — Поинтересовался Жванецкий.

— Михаил Михайлович, вы же понимаете, что это всё моральные долги. Не захотите их принимать, так кто вас заставит? Вот вы недавно выезжали в Германию, и положили в банк крупную сумму. Вам на границе кто-нибудь хоть слово сказал? Да хоть все свои гонорары таскайте куда хотите. Это ваши деньги. И жить можете, тоже где хотите. Это ваше право. Вы гражданин СССР, и ничего такого не сделали за что лишают гражданства. Держите фигу в кармане? Так этим щеголяют примерно двадцать процентов нашей так называемой интеллигенции.

— Ну уж вы то настоящая интеллигенция. — Негромко произнёс Роман Карцев.

— Нет, Роман Андреевич. — Виктор покачал головой. — Я солдат. Скажу даже, что я очень хороший солдат. И не смотрите, что на мне костюм, и полуботинки. В броне, сфере, и с автоматом, я буду куда естественнее. А вот уже батальоном командовать не смогу и не буду. Так что нет. Я не интеллигенция. Я чернорабочий. Вот уже пятый год разгребаю говно руками, а конца и края не видно. Но это лирика. А вот что не лирика, Михаил Михайлович, это кем вы себя считаете. Вы же можете запросто уехать в Израиль, и наездами летать сюда, выступать, собирать большие залы, и снова возвращаться. Но, не делаете. Почему? Я готов предположить, что вы считаете Россию, своей родиной. Но как же так, Россия родина, а люди, которые здесь живут вам враги? Вы не отвечайте мне, Михаил Михайлович. — Виктор поднял руку останавливая Жванецкого. — Вы внутри себя разберитесь. Можете о результатах никому не говорить. Ничего не изменится. Вы также будете выступать, собрать залы, а возможно и стадионы, а я буду с удовольствием смотреть на ваши выступления. И я обещаю, что никто к вам и не подойдёт. Будете жить как хотите, всё также по мелочи нарушая уголовный кодекс, но с некоторых пор у нас артистов за это не трогают. Вон, Володя Высоцкий, уже четырёхкомнатную квартиру себе в Москве построил, и вроде собирается заняться домом.

— Вы знакомы? — Спросил Ильченко.

— Мы друзья. — Ответил Виктор, глядя куда-то вдаль. — Простите, друзья. — Виктор встал, и коротко поклонился. — Чего-то я засиделся, а у меня ещё куча дел. Я вас прошу, продолжайте без меня. За столик я уже рассчитался.

— Виктор ещё раз поклонился и быстро вышел из номера, каким-то образом подхватив своё пальто, и словно растворившись в пространстве, и только через секунду хлопнувшая входная дверь, обозначила его уход.

Глава 20

Лучшее лекарство от всех болезней — деньги.

Сергей Петрович Боткин. Из секретных записок.

Массовую атаку на советские рыболовные промыслы осуществили японские провокаторы, подговорив для этого больше сотни рыболовных судов с острова Хоккайдо.

Своевременно отслеженная силами Охраны Водного Района Тихоокеанского флота, и спутниковыми средствами раннего предупреждения о нарушениях границы, атака была блокирована отрядом ударно-патрульных экранопланов ТОФ, и скоростных катеров Морских частей Пограничных войск. Все нарушители государственной границы, были окружены и отконвоированы в порт Корсаков для принятия процессуального решения. Судно — нарушитель с которого был открыт огонь из автоматического оружия, уничтожено.

ОВР ТОФ, несёт службу в плановом режиме.

Известия 25 апреля 1977 года.

Неприятное ощущение прикосновения к помойному ведру, не отпускало Виктора ещё долго. А вот с Гориным удалось договориться очень быстро. Он же и объяснил, почему так трудно найти общий язык с некоторыми авторами.

— Вы, поймите, они всю жизнь спекулировали на кухонной теме. Ну, вы знаете. Такие полунамёки, полутона. Вроде бы не ругают советскую власть, а так… порицают. И всё вокруг плохо. Вот просто ужасно. А юмор, если это не дешёвое хохмачество, это всегда притча. Рассказ о чём-то большем. Тем более сатира. И люди, обличённые властью, очень не любят узнавать себя в образах юмористов. И вот это тихое противостояние власти и людей искусства, очень многим испортило характер. Всё конечно двинулось в правильную сторону, но вообще, полного понимания между людьми власти и людьми искусства не будет никогда. Разный менталитет, и разные условия существования. Вас-то