Русь против Хазарии. 400-летняя война - Михаил Елисеев

Они этим воздухом свободы и надышаться-то еще не успели, только пояса потуже затянули, и снова здрасьте. Но сначала древляне княжескую неправду стерпели, не стали на открытый конфликт напирать, только брови сурово насупили. Слишком уж хороша дружина у Игоря. Вот тут бы древлянам успокоиться, а князю удовлетвориться тем, что набрал, и затем мирно разойтись, но не тут-то было! Гридни остались довольны, а сам Игорь – нет. Он подумал-подумал и решил, что дружине угодил, а сам остался в убытке. Нехорошо это. Досадно и неправильно.

«Взявши же дань возвращался к Киеву, но, в пути размыслив, сказал воинству, чтоб шли с данью домой, а сам с малою частию возвратился к древлянам, желая еще больше приобрести» (Татищев).

Древлянам, которые, по версии Гумилева, готовили заговор-западню, и в голову прийти не могло, что киевский князь снова вернется. Ведь только что ушел, только ведь добро народное возами вывозил. И след еще не остыл. А здесь такая оказия! Кто же знал, что он в дороге удумает. Но Игорь был скареден, домовит и прижимист. Это было давно всем известно и не ново, поскольку именно жадность привела его в 941 году к поражению в походе на Византию. В этот раз князь также незаметно перешел ту грань, когда желание обогатиться притупляет чувство опасности. Древлянам же, как заезженной с годами лошади, пришла пора взбрыкнуть и сбросить со своей натруженной спины постоянно измывающегося седока.

Призадумались древлянские воины, охотники и старейшины «с князем своим Малом и сказали: «Если повадится волк овец похищать, то уничтожит все стадо, пока его не убьют. Так и сей, ежели не убьем его, всех нас разорит и погубит» (Татищев).

Но даже сейчас древляне сомневаются и не хотят идти на убийство. Возможно, что мнения их расходятся и они не единодушны даже между собой в окончательном решении. Горячие головы есть всегда, но есть и осторожные. Как без них! Они спокойнее, деловитее, у них кровь так не кипит. Одним словом, эти люди более расчетливы, а возможно, даже и красноречивее. Недаром сначала народ к ним прислушался. Ведь, уступая тем, кто пытался избежать большой крови, древляне понимают, что ничего пока не теряют. Удастся договориться с Игорем – хорошо, нет – так мечи уже наточены и припрятаны до времени.

«Однако послали к нему от себя послов просить, говоря: поскольку ты собрал дань всю, то нет причины к нам идти, и чтоб оставил нас в покое и возвратился в Киев. Но Игорь не послушал их просьбы».

Никакие уговоры не помогли. Игорь посчитал древлян не обиженными и униженными, и даже не озлобленными, а просто слабыми да трусливыми, почему и просьбы их воспринял неправильно.

Киевский князь решил не мелочиться. Он так и сказал:

– Заберу все!

Видимо, чтобы уж больше точно не возвращаться. Это и взорвало ситуацию.

«Они же (древляне), выйдя из города Коростеня против него, нападши ночью неожиданно, убили Игоря и всех бывших при нем, поскольку с ним было людей весьма мало. И погребен был там, где до сих пор могила его близ Искоростеня града в Древлянах» (Татищев).

Данные Льва Диакона существенно дополняют «сказание» летописи: Игорь не был убит в стычке, а был взят в плен и казнен. А вот его сопровождение полегло на месте. Хотя точного соответствия описанному у Льва Диакона ритуалу казни в русских источниках нет – Игоря разорвали на части, привязав к деревьям, – сомневаться в достоверности сообщаемых им сведений не приходится. С чего врать византийскому историку, ведь он об этом упоминает лишь вскользь, мимоходом, рассказывая о совершенно другом событии.

А.П. Ковалевский обратил внимание на то, что казнь Игоря была проведена по обычаям тюркских народов – огузов и булгар. Он считал, что «древляне применили к Игорю указанный способ казни согласно действовавшему в то время местному праву, считая киевского князя вором и грабителем, или, как говорили древлянские послы Ольге: «мужа твоего убихом, бяше муж твой аки волк восхищая и грабя» (Ковалевский, 1956).

А у славян преступник, в том числе и вор, традиционно именовался волком – так, как именуют Игоря древляне.

Хотя древляне могли назвать его волком и учитывая скандинавское происхождение дружинников князя Игоря, поскольку в скандинавских традициях боевая дружина часто вообще ассоциировалась с волчьей стаей.

Вот и все, и никакого заговора славян против варягов, и никакого хазарского следа.

Как точно подметил все тот же Татищев, «сребролюбие погибели причина».

Но корыстолюбие – это не трусость. Одно не подменяет другое. Единственное, что можно поставить Игорю в вину – это то, что он слишком часто идет на поводу у своей дружины. И как только он проявляет такую слабость, так мероприятие заканчивается плачевно. И в первую очередь для него самого.

Что же касается кагана Иосифа, то он мог только довольно потирать руки. Древляне сняли с плеч Божественного груз больших проблем, потому что в результате гибели Игоря русам еще долго будет не до его царства-государства. И главное, что в этот раз ему даже усилий никаких прикладывать не пришлось!

Понятно, что верить в то, что у всех лежит на виду, не всегда хочется. Хочется увидеть и раскрыть некий тайный смысл, постичь скрытые причины событий, приоткрыть завесу неведомого. Очень хо-чет-ся. Но это не значит, что такие причины на самом деле есть. Ведь приведенные до этого выводы тоже делали люди не глупые. Знали, о чем пишут, и были уверены в той информации, которую сообщали. Могли ошибаться? Могли. Ошибиться может каждый, не ошибается тот, кто ничего не делает. Но мы уже во второй книге возвращаемся к трагической смерти Игоря, разбираем различные версии и приходим к тому же, с чего и начинали, отвергая прочие теории.

Чтобы все у вас сошлось, доверяйте больше Татищеву и Карамзину, у них в трудах достаточно разумных вещей, от которых в крайнем случае можно просто оттолкнуться. И никаких вопросов не останется. Или же русским летописям, которые достаточно просто сопоставить между собой, а также сравнить с зарубежными источниками, чтобы представить полную картину событий. А по поводу остальных нестандартных теорий и открытий мы скажем словами Льва Рудольфовича, поскольку лучше не скажешь: «Но это – домыслы, не более того. Литература». Правда, писатель не думал, что эту фразу можно будет применить к нему самому.

Кстати, ни одна летопись не дает даже повода усомниться в том, что произошло в Древлянской земле, и, в отличие от современных теоретиков, не предлагает никакой иной версии взамен.

Итак, Игорь погиб. Его правление не было ни великим, ни бесславным. Он многе сделал, многое успел. Что же касается нашего противостояния, то именно Игорь обозначил своему сыну то направление, куда Святослав нанесет свой первый удар.

Проживи Игорь дальше, так он бы непременно попробовал и сам подоить хазарского кагана. Но не довелось. У Святослава был иной подход к делу, однако направление главного удара оставалось прежним – Хазарский каганат. Расстановку сил на восточных границах Руси могла изменить только внезапная смерть Святослава или быстрое укрепление Хазарии. Но ни того ни другого не произошло. Государство хазар готово уже была упасть в руки того, кто нанесет по нему сокрушительный и неотразимый удар. И такой воин уже стремительно подрастал. С того момента, как Святослав сел в седло, каганату оставалось только глядеть на часы и отсчитывать время до встречи с молодым киевским князем на поле боя.