Маленький друг - Донна Тартт

— Вы посмотрите, кто к нам пожаловал, — театральным голосом промурлыкал Кэтфиш, хмуря брови из-за неожиданной помехи.

— Папуля, — упрямо продолжала Лашарон. — Ты сказал прийти забрать тебя, когда большая стрелка дойдет до трех.

— Сто баксов, — сказал Фариш. — Решай сам, можешь не играть.

Одум потер кончик кия мелом и подтянул воображаемые рукава.

Он сказал, не глядя на дочь:

— Папуля еще не готов, моя сладенькая. Вот, возьмите по четвертачку, пойдите поглядите на те смешные книжечки.

— Папуля, ты сказал напомнить тебе…

— Я сказал, иди посмотри на книжки! Давай разбивай, — сказал он Фаришу.

— Я сбрасывал.

— Да ладно, — небрежно сказал Одум, — давай уж считай это твоим бонусом.

Фариш взял свой кий и нагнулся над столом. Его взгляд, скользнувший над кием, на секунду встретился со взглядом Хилли, — он был так холоден и сосредоточен, словно Фариш смотрел в дуло револьвера.

Крэк! Шары с треском раскатились по столу. Одум задумчиво прошелся вдоль стола, оценивая ситуацию, затем наклонился над ним и прицелился.

Кэтфиш подошел к группе мужчин, которые начали отходить от игральных автоматов и собираться у стола, тихо перешептываясь. Одум сделал первый удар — изящный, точный, отправив в лузы не один, а целых два полосатых шара.

Последовали нестройные аплодисменты. Кэтфиш, виляя бедрами, профланировал в сторону Дэнни.

— Одум может так держать стол целый день, — тихо сказал он. — До тех пор, пока они не станут играть в «восьмой шар».

— Не волнуйся, приятель, Фариш может бить по шарам не хуже, когда разгонится.

Одум сделал еще один замысловатый удар, при котором биток толкнулся в бок красному шару, который, в свою очередь, послал еще один полосатый шар в лузу. Среди хора одобрительных выкриков Дэнни тихо спросил Кэтфиша:

— Кто в игре? Те двое у автоматов?

— Нет, те выпали. — Кэтфиш полез за пазуху и вытащил какой-то небольшой металлический предмет. Присмотревшись, Хилли с любопытством увидел, что это была фляга в виде голой женщины с высоченной прической и в туфлях на платформе.

— А что так? Кто они такие?

— Да просто двое приличных мальчиков из хороших семей. — Кэтфиш открутил даме голову и небрежным движением уронил ее в оттопыренный карман смокинга. — Те толстяки проездом из Техаса, — прошептал он, слегка поводя глазами и кивком указывая на группу, возглавляемую мужчиной в желтой рубашке, — они в нефтянке, бабла полные карманы. — Он незаметно огляделся, потом поднял к носу обезглавленную даму, сделал глубокий вдох, прикрыл глаза и передал флакон Дэнни.

Дэнни зажал одну ноздрю и тоже сделал вдох. На глазах у него выступили слезы.

— Боже всемогущий! — воскликнул он.

Одум опять ударил, и опять нефтяники зааплодировали. Кэтфиш, внезапно подобравшись, танцующей походкой приблизился к столу и в упор посмотрел на Фариша.

— Что, масса Фариш, плакали ваши денежки? — пропел он, подражая известному черному комику.

Фариш недобро повел в его сторону здоровым глазом, но не пошевелился. Он положил кий себе на плечи, как коромысло, и его толстые руки свисали с обоих краев.

Хилли был настолько возбужден и напуган, что с трудом соображать. Он не понял смысла манипуляций с безголовой дамой, но почувствовал, как изменилось поведение Кэтфиша — в этом было что-то запретное, как в игре — то была азартная, противозаконная игра, это Хилли понял хорошо. Теперь он ни за что не хотел уходить, не дождавшись ее конца. Хилли положил на полку пролистанный комикс, рассеянно взял новый («Тайны замка скелетов») и открыл на первой попавшейся странице. На ней скелет, сидящий в кресле судьи, протягивал костлявую, лишенную плоти руку к зрителям и возглашал: «А сейчас мой свидетель, который также был ЖЕРТВОЙ… укажет нам… КТО ЕГО УБИЙЦА».

— А вот последний в угол! — внезапно вскричал Одум, нанося удар по шару. Восьмой шар полетел по сумасшедшей траектории, ударился о борт, отскочил и упал в лузу на противоположном конце стола.

Зрители заорали и затопали, и посреди этого столпотворения Одум вынул из кармана небольшую бутылку виски и сделал глоток.

— Что ж, давай посмотрим на твою сотню баксов, Фариш, — сказал он.

— За мной дело не станет, — буркнул Фариш, сгоняя новые шары в центр стола и огораживая их треугольником. — Еще партию? Победитель разбивает.

Одум пожал плечами, прицелился и ударил по шарам с такой силой, что восьмой закрутился посреди стола тугой спиралью, а затем упал в лузу.

Толстяки-нефтяники теперь с жадным азартом следили за каждым движением Одума. Похоже, они были полностью уверены в победителе.

Кэтфиш ходил между столами развинченной походкой, издалека поддразнивая Фариша:

— Что, масса Фасса, плохо жить без денег?

Или:

— Так быстро ты еще с деньгами не расставался!

Фариш злобно сверкал на него здоровым глазом, его едва сдерживаемая ярость время от времени прорывалась наружу злобным рыком.

Хилли скорее почувствовал, чем увидел, как Лашарон Одум подошла к нему совсем близко. Услышав вблизи левого уха сиплое, насморочное дыхание малыша, он резко обернулся и прошипел:

— Отвали от меня, уродина!

Но Лашарон зашла с другой стороны и застенчиво спросила:

— А дашь четвертачок?

От ее тонкого, хрипловатого голоса Хилли даже передернуло, и он повернулся к ней спиной. У бильярдного стола Фариш в третий раз разгонял шары. Одум схватил себя за челюсть и дернул сначала вправо, потом влево, хрустнув шеей: хряк!

— Что, все не уймешься, Фариш, тебе еще мало?

— Эй, кто там, выключите эту чертову музыку! — рявкнул Фариш.

— Расслабься, Фариш, еще не все потеряно, — насмешливо пропел Кэтфиш, загружая в музыкальный автомат очередную монетку.

— Пошла вон, вонючка, — сказал Хилли Лашарон, которая опять подошла к нему почти вплотную. — Кончай дышать на меня своей гнилью!

От волнения и раздражения он сказал это громче, чем хотел, и вдруг похолодел от страха, увидев, что Одум поднял голову и сфокусировал на нем свой туманный взгляд. Фариш тоже посмотрел в их сторону, пронзив Хилли взглядом — будто ножом полоснул.

— Доча, доченька моя, — произнес вдруг Одум с пьяной нежностью и оглядел собравшихся слезящимися глазами. — Мне больно говорить, друзья, но эта кроха выполняет у меня дома работу взрослой женщины. Черт меня побери, это так!

Кэтфиш и Дэнни обменялись быстрыми настороженными взглядами.

— Я вас спрашиваю, это по-человечески, чтобы такая кроха смотрела за малышами и за своим папулей, недоедала, недопивала, чтобы семья ее могла есть и пить? Это правильно, по-вашему?