Летун - Елена Первушина

Уезжая в Раковину, Янтэ сказала Аверилу по секрету:

– Только имей в виду, я уговорила госпожу Элрин нам помочь с одним условием. Ты предоставишь один из бараков под лабораторию для господина Рада и госпожи Карис и будешь помогать им со снабжением.

– Ты с ума сошла? – изумился Аверил. – Ты думаешь, они по доброй воле променяют Университет на Олонию?

– Разумеется, я с ними уже все обсудила. Во-первых, у них здесь ребенок.

– Ребенок?

– Помнишь младшую дочку Инсанны? Ту, которой два года? На самом деле она – дочка Карис и Рада. Они скрывали это, чтобы Карис не выгнали из Университета. А кроме того, они считают, что наткнулись в своих исследованиях на нечто, что пока лучше подержать в секрете. Поэтому они будут рады перебраться в Олонию.

* * *

Янтэ оказалась права – госпожа Карис и господин Рад с готовностью откликнулись на предложение Аверила и покинули Университет. Аверил дал себе слово выяснить, что у них там за секреты, но так его и не сдержал: у самого было дел невпроворот.

Больше всего его беспокоила сейчас разработанная им же самим новая облегченная конструкция крыла. Каждая его консоль собиралась из двухсот стержней-труб различного сечения, сваренных встык. В пролетах были трубы из жесткой стали, а в узлах – короткие вставные точеные втулки переменного сечения, сделанные из более мягкой стали большей толщины. Две продольныефермы на каждом крыле были связаны между собой раскосами, также образующими ферму из треугольников. Такая конструкция требовала исключительной надежности при сварке – от разрыва любого стыка мог погибнуть самолет. А как раз за сваркой-то он и не мог проследить. Но позже оказалось, что Мастерская в Алгете, городе на Берегу Померанцев, справилась со своей работой превосходно, и никаких недоразумений с крыльями не возникло.

Несмотря на летнюю жару, работа спорилась, и скелет самолета быстро обрастал плотью. У него даже появилось имя. Родилось оно как-то само собой. Кто-то еще в те времена, когда в Олонию приезжала Янтэ, увидел Друга, выписывающего круги над бараками, и крикнул: «Глядите! Летун смотрит на летуна!» Так остов, в те времена больше всего напоминающий скелет жирафа, и стал «Летуном».

В конце лета большая часть неквалифицированных работников ушла убирать урожай, и при заводе быстро образовалась маленькая ремонтная мастерская по починке сельскохозяйственной техники. Самолетом меж тем вплотную занялись электрики, специалисты по навигационным приборам, двигателисты. Аверил со снисходительной улыбкой вспоминал свои прежние сетования о том, что мотор самолета не сможет поднять его – такого рослого и увесистого. «Летун» был оснащен разработанным в Мастерской авиации Раковины двенадцатицилиндровым V-образным двигателем водяного охлаждения с двумя турбокомпрессорами, работавшими от выхлопных газов, с максимальной мощностью в девятьсот лошадиных сил, который с легкостью мог поднять не только двух летчиков, но и почти тридцать пять тонн веса самолета и еще пятнадцать тонн полезного груза на высоту в двенадцать километров и перенести их на расстояние до двадцати четырех тысяч километров! По крайней мере, так оно все выглядело на бумаге, и Аверилу, естественно, не терпелось проверить «Летуна» в деле.

Чудаковатые географы – Кадис и Рад были уверены, что никакие они на самом деле не географы, а агенты одного из правительств, прикидывающиеся богатыми чудаками в целях конспирации, – разделяли его нетерпение, и в середине осени в Олонию прибыл пилот. Аверил ожидал повторения конфуза с управляющим, но оказалось, что одного случая мало для установления общей закономерности. Анклс из Демерта оказался честным трудягой, уроженцем Земли Ящериц, чтившим словно волю Великого Мастера завет отца: «Гляди прямо, говори прямо, ходи прямой дорогой». Он и летать больше всего любил прямо, без всяких выкрутасов, что делало его идеальным кандидатом на кругосветный перелет. Начинал он с того, что развозил почту у себя на родине, поднимаясь в небо на маленьком легком самолете фактически в любую погоду и приземляясь у любого самого крошечного городка. Позже участвовал в нескольких соревнованиях на скорость и дальность полета. Анклс не боялся никакой, даже самой грязной работы, всегда был дружелюбен, и его быстро полюбили.

К сожалению, полетать ему удалось не сразу, потому что зима началась в этом году неожиданно рано, ударил мороз, и взлетную полосу за несколько дней засыпало глубоким снегом. Зато Аверил не упустил шанса проверить герметичность кабины и ее приспособленность к длительным полетам. Они с Анклсом прожили там декаду, привыкая к кислородным маскам и проверяя все системы жизнеобеспечения. Для Аверила это была, пожалуй, самая приятная декада, проведенная в Олонии, поскольку он наконец-то смог отгородиться от бесконечной круговерти дел и со спокойной совестью посылал всех жалобщиков к господину и госпоже Остен. Поэтому он почти не замечал всякие мелкие бытовые неудобства вроде тесноты, духоты и жары. Электрики так боялись низкой температуры за бортом, что перемудрили с подогревом, и большую часть времени пилоты проводили голыми до пояса и обмотанными полотенцами. Анклс по вечерам играл на губной гармошке и рассказывал о своем детстве в маленьком фермерском поселке, о суровых зимах, когда вся семья ставила кровати в кухне поближе к горячей печке, а для того чтобы покормить скотину, приходилось держаться за бельевую веревку, протянутую между крыльцом и дверью в хлев – буран был так силен, что легко было заблудиться и замерзнуть в собственном дворе.

– Пока были уголь и мука, все было ничего, – говорил он. – Но к середине зимы и то и другое часто кончалось, а купить новые нельзя было ни за какие деньги, потому что поезда не ходили, а отправляться на станцию на лошадях было самоубийством. Поэтому мы начинали молоть семенную пшеницу на кофейной мельнице и топить печь сеном.

– Сеном?

– Ну да. Если скрутить его в жгут, оно хоть и горит быстрее дров и дает меньше тепла, но все же не сгорает мгновенно. В такие дни я мечтал жить внутри печки – пока еще мог о чем-то думать. Мне казалось, только так я смогу отогреться. Похоже, здесь мои мечты сбылись.

– Ага, бойтесь детских желаний, они сбываются. На самом деле плохо еще и то, что иллюминаторы запотевают. Когда выбреемся отсюда, нужно будет что-то придумать.

– Да, и вот еще что, – Анклс, сделал несколько вдохов из маски и продолжил: – Мне кажется, когда мы выйдем на крейсерскую скорость, утечка воздуха из кабины может возрасти. Неплохо было бы предусмотреть что-то на этот случай.

– Договорились.

В целом Аверил остался доволен. Кабина сохраняла герметичность, утечка воздуха через швы и выводы проводки была совсем незначительной, оставалось решить лишь несколько мелких технических вопросов: устранить запотевание иллюминаторов (отец Остен предложил заложить осушительные патроны между двойными стеклами), отрегулировать температуру в кабине и попробовать дополнительно к кислородным маскам систему наддува, работающую от двигателя самолета, которую разработал сам Аверил.

Все это заняло не так уж много времени.