Волнолом - Владимир Прягин

– Хорошая… Лучшая…

– Тогда покажите мне ее. Пожалуйста, я очень хочу увидеть.

– Как показать?

– У нас очень сильный дар, мы обойдемся без длинных формул. Я лишь напишу две руны. Вы позволите?

– Да…

– Не засыпайте! Еще буквально секунду!

Он, торопясь, начертил над ее переносицей руну «йера» – «добрый год», «урожай». Поверх – «райдо», символ движения. Взял ведьму за руку.

– Смотрите мне в глаза, Сельма. Мы идем туда. В день накануне бала.

– Матушка, – взмолилась Сельма фон Минц, семнадцатилетняя девица на выданье, – ну сколько можно нудить? Как будто я совсем глупая и ничего не соображаю.

– Не груби, – сказала ей мать с улыбкой и без всякой строгости в голосе. – В том-то и дело, что ума у тебя хватает, даже с избытком. Как и упрямства. Мужчин это, знаешь ли, настораживает.

– Ой, перестаньте. Вы же в самом деле не ждете, что я буду хлопать ресничками и жеманно хихикать?

– Посмотрела бы с удовольствием.

Мать заговорщицки подмигнула. Сельма фыркнула:

– Нет уж, увольте, матушка. Если какой-нибудь надутый индюк ищет не невесту, а куклу, то пусть лучше сразу проходит мимо. Мне такого счастья не надо. Я вам десять раз уже говорила.

– Скорее, все пятьдесят. Понять не могу – в кого ты у нас такая ершистая? Уж наверняка не в меня. От того лилейного платья я бы в жизни не отказалась…

– Вы меня им теперь до старости будете попрекать?

– И буду, если потребуется! Платье было – просто восторг!

– А это – разве плохое?

Сельма приосанилась перед зеркалом. Гранатово-красная ткань дразняще, едва заметно переливалась, льнула к телу, будто живая.

– Что ты! Оно прекрасно. Очень тебе идет. Просто… гм… слишком сочное для юной невинной девушки.

– Оно такое, как я хочу. Потенциальные женихи, про которых вы мне твердите целыми днями, тоже, полагаю, оценят.

– Пусть только попробуют не оценить, – ворчливо сказала мать. – Но и ты, пожалуйста, не зевай. Такой шанс! Род у нас захудалый – в других обстоятельствах никто бы не пригласил. Если бы не твой дар…

– Ну да, ну да. Аристократам из Стеклянного Дома требуются жены с чернильным зрением. Чтобы порода не ухудшалась.

– Девочка моя, ты несносна. Но завтра, надеюсь, сумеешь придержать язычок. Чтобы они там не разбежались, едва с тобой познакомившись.

– Постараюсь, – скромно сказала Сельма.

– Вот и славно. Теперь давай отдыхать. И умоляю – не засиживайся до полуночи с книжкой, иначе будешь с утра как снулая рыба.

Мать поцеловала дочь и ушла. Вместо нее явилась служанка. Сельма с ее помощью сняла платье и, накинув халат, подошла к распахнутому окну. Было еще по-летнему душно, но чувствовалось, что осень уже притаилась где-то среди ветвей, дожидаясь момента, чтобы дохнуть прохладой.

С четвертого этажа отеля «Королевский орел» открывался вид на Прейгару – ее излучина, отражая закатный свет, алела, как сабля в кузнечном горне. Пыхтел прогулочный пароходик. Вязы на набережной отбрасывали длинные тени.

Сельме было немного грустно. Она хотела бы жить в столице, но не как случайная гостья-провинциалка, а как настоящая столичная дама – из тех, что, проезжая через центральный мост, даже не взглянут на резиденцию канцлера, настолько им привычна эта картина.

К сожалению, у ее родителей не было тут ни родственников, ни даже друзей. Сегодня она, сидя в гостинице, любуется видом, а через пару дней ее опять ждет вокзал и поезд до захолустного Магдебурга. Если только кто-нибудь на балу не соизволит обратить на нее внимание.

Сельма прилегла на кровать. Открыла книжку, но глаза скользили по строчкам, не цепляясь за смысл.

Да, королевский бал. Конечно, она ждала его, но все равно было немного обидно, что ее привезли сюда, как какую-то кобылу на ярмарку. Нет, даже хуже – ведь выбрали не за стать и уж тем более не за ум, а исключительно за наличие дара. Причем развивать этот дар у нее самой никто не намерен – лишь бы способность к светописи передалась ее будущему ребенку. Это практически гарантированно, если оба родителя – одаренные.

Ну ничего. Завтра каждый гость на балу поймет, что она красивее, чем эти придворные вертихвостки, многие из которых – сущие выдры. А еще она гордая. Если на нее будут смотреть как на вещь, то столица ей ни к чему. Она, Сельма, не будет плакать. Уедет домой, а там разберется. Найдет себе применение.

Может, даже поступит в университет на следующий год. Женщинам уже разрешили, только они не идут – боятся. А она вот не испугается. Что ей терять, в конце-то концов? И так все считают странной, если не чокнутой.

Но вдруг завтра все-таки повезет? И ее пригласит на танец не безмозглый шаркун, вспотевший от похоти, а кто-нибудь другой, настоящий. Пусть не красавец, зато с осмысленным, человеческим взглядом…

Она попыталась представить его лицо. К ее удивлению, получилось легко, почти без усилий. Высокий мужчина лет сорока пяти стоял в толпе расфранченных гостей, не глядя вокруг и погрузившись в раздумья. У него был аристократический, но не надменный профиль, легкая седина на висках.

Потом он, будто вспомнив о чем-то важном, стал пробираться через толпу. То и дело теряя его из виду, Сельма двинулась следом, пока не сообразила, что очутилась на открытом пространстве, – люди здесь расступились, образовав коридор. Все глядели направо. Сельма посмотрела туда же и увидела Старого короля. Тот шел под руку с принцессой Бригиттой, за ним следовал кронпринц Альбрехт с юной невестой.

Сельма засмотрелась на принца – и тут что-то ярко вспыхнуло.

Вздрогнув, она заметила фотографический аппарат на треноге. Фотограф только что сделал снимок, на который наверняка попала и Сельма. Подумав об этом, она улыбнулась и дальше спала без снов.

Роберт фон Вальдхорн, облокотившись на перила, любовался закатом со смотровой площадки королевского замка. Было хорошо и спокойно. Легкий ветерок овевал лицо, и ни о чем не хотелось думать.

– Так что же, Роберт, – кронпринц, стоявший рядом, прервал молчание, – ждем вас завтра на осеннем балу?

– Вы еще не устали меня подначивать, Альбрехт?

Они знали друг друга с юности и отбрасывали формальности, когда случалось говорить без свидетелей.

– Как же без подначек, мой друг? Вы жили эдаким бирюком, на балах лет десять не появлялись, а тут вдруг изменили своим привычкам. Все-таки решили жениться? Подыскиваете подходящую партию? Весьма любопытно, что на вас повлияло.

– Повлиял, к примеру, ваш батюшка. Если его величество походя замечает, что сановнику в таком возрасте несолидно быть без семьи, то приходится воспринимать это как руководство к действию.