Шут из Бергхейма - Юрий Погуляй

И что вообще дает клан?

Система обходилась без подсказок.

Честно говоря, я завис. Стоял рядом с воткнутым в потрескавшуюся дверь топором, вытянув перед собой палец, и соображал. Пахло навозом и вспаханной землей. Да, Егор. Вот она, истинная сложность. В груди неприятно заворочалось.

— Ой, в жопу, — фыркнул я, вспоминая советы врача. — Пренебречь, вальсируем.

И улыбнулся.

«Клан «Пренебречь, вальсируем» создан»

ВНИМАНИЕ: на текущем уровне вы можете взять в свой клан только троих персонажей.

В подменю «Клана» появились пункты: добавить персонажа, удалить персонажа. Для чего это все?!

Ткнул пальцем в «Добавить персонажа»

«ВНИМАНИЕ: Прежде чем добавить персонажа — выберите его»

Дверь распахнулась, я вошел в наше убежище и громогласно объявил:

— Я выбираю Балабола!

Новичок поднял голову.

«ВНИМАНИЕ: Игроки не могут быть добавлены в клан»

— Да е-мое, — выругался я, снова вышел на улицу. Двинулся к смотровой башне. Карл Убе Торсон вопросительного уровня.

— Я выбираю Убе Торсона!

Северянин оторвался от дозора, уставился на меня и сплюнул.

«Убе Торсон отклонил приглашение в «Пренебречь, вальсируем»».

— Вот это обидно было, — сказал я ему. Сплюнул, чтобы поддержать беседу. Северянин повел плечами и отвернулся. Хотя глянул так, что мне подумалось — вот прямо сейчас сиганает вниз, зараза, и поломает дерзкого чужака.

Однако эксперимент есть эксперимент. Эта неведомая хрень для непонятных целей работает неясно. Ура. Задача выполнена.

— Егор, у вас все в порядке? — раздался сзади голос. Ну, в целом вопрос разумный. Со стороны, должно быть, это все выглядело несколько странно.

Я обернулся к барду с улыбкой сумасшедшего. Потер руки и, бегая глазами по сторонам, хихикнул:

— Да, а почему вы спрашиваете?

— Мне сложно понимать ваши шутки, — признался Стас, но на этот раз это было не тихое смущение, а почти агрессия.

Я перестал паясничать, приосанился, размял шею, здесь позвонки не хрустели:

— Понимания в жизни вообще мало кому хватает. Просто эти голоса, знаешь ли. Они шепчут мне, и я не могу сопротивляться, доктор.

Бард нахмурился:

— Опять шутите, да?

— Как можно быть таким скучным? — в ответ спросил я.

— Егор! Мне кажется вы сходите с ума. Я переживаю за вас. Ситуация очень серьезная, нам хватает переживаний и кроме ребусов вашего поведения.

— Ох, Стас, что же вы со мною делаете. Я купил раба, обещал топор вогнать в дверь, чтобы он дом нашел. Тут же адресов нема. Ну и вожусь с опцией «Клан» из характеристик. Пробовали дергать его?

Бард помотал головой.

— Вы все время шутите, почему?

— Мне скучно все делать с серьезной физиономией, Стас. Тебе реально нужно как-то привыкать. Потому как если я перестану паясничать — пиши пропало. Это значит где-то разверглись врата в Ад и к нам оттуда уже ломится такая радостная живность, что…

По ушам врезал тягучий рев сигнального рога. Стражник на башне выдувал легкие в изогнутую трубу, взявшись за нее обеими руками. После сигнала воин склонился вниз, на ту сторону частокола и заорал:

— К воротам! Они идут! Идут!

— Черт. У меня фраза уже почти зацепилась за следующее предложение. Было бы эпично. Там рождалась парочка прикольных образов, особенно с отсылкой на местную фауну, но опустим. Собери тех, кто может идти. Олег пусть остается со Светой и Мишей. Вряд ли они сейчас в состоянии что-то сделать. Если что — я потанкую.

— Егор, простите. Я…

— Я иду к хевдингу. Вытаскивай народ. Время качаться. Если будет заварушка — нам нужно быть там, чтобы успеть пнуть каждую подобравшуюся к городу тварь. Тут явно все работает без пропорций. Если кто-то завалит поцарапанного тобою моба — опыт получишь. Это надо использовать. Я достаточно серьезно все объяснил? Или проскользнуло что-то шутовское?

— Егор, я не имел в виду…

— Потом поговорим.

Я развернулся и двинулся на поиски Харальда.

Квест «Найди северянина в городе, забитом северянами и другой скотиной» награды не предполагал и системой не предлагался. Бергхейм ведь и без понаехавших бондов был довольно обитаемым местом. А теперь центральные улицы напоминали какую-то улочку у бизнес-центра, только вместо разнообразных машин, стоящих со второй полосы и до тротуаров, повсюду торчали телеги, повозки. Согнанные с места земледельцы старались далеко от скарба не отлучатся. Прямо на улице горело несколько костров, над которыми повисли чаны. Ворота захлопнулись, на помостах за частоколом собирались воины Харальда.

Я проталкивался через толчею, вздрагивая от каждой рыжей морды с нахлобученным шлемом и думая, что нашел хевдинга. Однако тут этих рыжих было как грязи.

С башен гудели рога.

— Идут. Идут! — неслось по городу. Бонды хмурились, сжимали бывалые топоры, но честно сказать, при желании, я смог бы один выкосить всю улицу своим «серпом Зубоскала», прежде чем до меня добрались бы высокоуровневые карлы Бергхейма.

— Люди-деревья! Люди-деревья! — донеслось до меня с одной стороны.

— Полуволки! Сотни! — чуть ли не плакала женщина с другой.

Над гвалтом возвысился визгливый многоголосый вой. Он шел будто бы со всех сторон разом. Звук моментально заглушил людской гомон. Город тут же смолк. Черт, страх простых жителей можно было пилить бензопилой и складывать в поленницы — настолько густым стал от него воздух.

Я добежал до ближайшей стены, взлетел на помост. Бритый карл с безумными глазами небесно-голубого цвета с восторгом смотрел в сторону леса.

— Ой-ой, — сказал я, увидев то, что оттуда движется.

— Будет славная драка! — сказал мне голубоглазый. — Скальды восславят ее так, что спустя века наш подвиг будут помнить!

— Искренне рад, — буркнул я.

Мох выполз из леса. Длинные языки изумрудной зелени текли по земле, будто в чаще кто-то пролил несколько тысяч контейнеров с ядовитой краской. На остриях выводковой заразы тяжело шагали жуткого вида твари. Будто огромную жирную тушу заперли в старом полом дереве, а затем крепко стянули цепями. Складки болотного цвет плоти выпирали из всех щелей. Толстые короткие ноги впечатывались в землю, и следы тут же зеленели, расцветая мхом. В дуплах ходящих деревьев в такт шагам дышал мертвецкий свет.

Ветер принес запах тины и плесени.

— Это что еще такое?! — выдохнул я.

— Сеятели.

— Ах сеятели. Ну теперь мне много легче, — с сарказмом сказал я. Карл же согласно кивнул: