Двадцатое июля - Станислав Рем

— Что у вас там, черт побери, происходит? — накричал Гиммлер на помощника Кальтенбруннера, но тот твердил в ответ одно и то же: в столице военный переворот, на улице стрельба, обергруппенфюрер находится в эпицентре происходящего…

Гиммлер в сердцах швырнул трубку обратно на аппарат.

— Доктор!

Керстен почувствовал ручеек холода, пробежавший вдоль позвоночника. Таким он шефа никогда еще не видел. Обычно спокойный и уравновешенный, сейчас рейхсфюрер извергал волны ненависти, злости и раздражения.

— Мне крайне не понравилось ваше поведение, когда вы встали на защиту тех двух изменников. — Гиммлер тяжело задышал прямо в лицо врачу. — Это не ваша война, Керстен, и не вам играть в наши игры. В следующий раз хорошенько подумайте, прежде чем принимать какие-либо решения. Во-вторых. Вы живы до тех пор, пока нужны мне. Бойтесь стать ненужным, доктор. А теперь вернитесь к самолету и передайте мой приказ о подготовке к вылету.

Как только Керстен покинул узел связи, Гиммлер набрал еще один телефонный номер. На сей раз ответили сразу:

— Шелленберг у аппарата.

— Вальтер, — Гиммлер говорил приглушенно взволнованно, — фюрер скончался. Настал наш час. Поднимайте части. План «168» вступает в силу. Берлин должен оказаться в руках СС в ближайшие четыре часа. Не забудьте нашего корректора.

Шелленберг сжал трубку так, что кожа на косточках пальцев напряглась и побелела. «Господи, — взмолился он мысленно, — лишь бы только нас сейчас никто не прослушивал! Какой план? Какие части? Берлин полностью во власти Геббельса и Бормана. Корректор исчез. Мюллер начал массовые аресты. Скорцени творит в городе беспредел. Сообщить правду? А вдруг меня слушают? Нет, ни в коем случае. Сейчас нужно сделать вид, что все в порядке. Хотя бы относительном».

— Вальтер, доложите, что происходит в Берлине?!

— По моим данным, но они пока не точны, батальоном «Великая Германия» захвачен штаб резервной армии.

Гиммлер почувствовал слабость в ногах. Голос моментально охрип:

— Кто? Кто отдавал приказ Скорцени?

— Не могу знать. Руководство городом взял на себя Геббельс. Заговорщиками захвачена комендатура на Унтер-ден-Линден. Там имеется радиостанция. Есть бронетехника и в правительственном квартале.

— Министерство пропаганды должно оказаться в наших руках, Вальтер) Геббельса на время необходимо изолировать. Вы меня поняли, Вальтер?) Где Борман и Геринг?

— Геринг в своем поместье. Насколько мне известно, ему лишь недавно сообщили о покушении.

— Борман?

— Его в Берлине нет.

— Хитрая лиса) Хочет если не выиграть, так хотя бы не проиграть свою партию. В самый критический час «тень фюрера» не сопровождала своего хозяина. Это ему зачтется. Тщательно следите за всеми передвижениями этой парочки)

— Да, мой рейхсфюрер.

Гиммлер облегченно выдохнул:

— Что ж, Вальтер, в целом обстановка складывается в нашу пользу. Как мы и предполагали. Итак, начинайте действовать. И свяжитесь со Скорцени. Достаточно уже самодеятельности, пусть отныне выполняет мои приказы. Мои, а не Геббельса) И еще, Вальтер. Меня беспокоит Канарис. Этот шельмец может нам сильно подпортить игру. Подумайте, как его можно нейтрализовать. Но помните, что в случае со стариком Канарисом нужна деликатность: он еще много чего может нам рассказать.

Гиммлер положил трубку.

* * *

Рейхсфюрер покинул пункт связи, приказав сотрудникам не отвечать ни на какие телефонные звонки вплоть до 17:00 следующего дня. Оставив для контроля над ними своего личного оператора, он вернулся к самолету и повторил распоряжение о подготовке к вылету. Полковник Баур хотел было воспротивиться — в конце концов, он являлся личным пилотом фюрера и обязан был выполнять только его приказы, — но, поразмыслив, решил подчиниться.

В ушах Керстена долго еще звучали последние слова рейхсфюрера. От страха его буквально сотрясала дрожь. Он понимал: теперь его жизнь не стоит и ломаного гроша. Лишь в самолете доктора вывел из нервного транса громкий голос нового коменданта «Вольфшанце». Растерянный полковник стоял перед трапом, придерживая левой рукой фуражку, чтобы ее не сдуло воздушной волной, исходившей от набирающего обороты двигателя.

— Господин рейхсфюрер, а нам что делать? — прокричал он.

Гиммлер выглянул в распахнутый люк и отдал коменданту «Вольфшанце» последний приказ:

— Приготовьте тело фюрера к транспортировке в Берлин. Будьте готовы к вылету! Завтра, но только после моего приказа, оно должно быть доставлено в столицу. Ни один человек, слышите, ни единая душа не должны узнать о том, что фюрер мертв! Следующее. Взорвите дощатый барак, в котором обычно проводились совещания. Тела убитых генералов положите на пепелище и сфотографируйте. И никаких вопросов! Хайль! Убирайте трап.

* * *

Шелленберг положил трубку на рычаг. Достал из кармана пилюли от головной боли. Налил в стакан воды, запил их. Затем прилег на кожаный диван. Лекарство должно подействовать через несколько минут.

Гиммлер слишком много наговорил. Причем такого, за что неминуемо могут поставить к стенке. Но не его. Пока есть контроль над СС, они рейхсфюреру ничего не сделают. Разве что разделаются с его ближайшим окружением. Да и то если их сегодняшний разговор был подслушан, что далеко не факт. Гораздо актуальнее другой вопрос: как отреагирует Гиммлер на расправу с его бывшими первыми помощниками? Ответ видится только один: да никак. Он даже смотреть на их казнь не станет. Уж кого-кого, а своего прямого начальника бригадефюрер знал хорошо. Отсюда вывод: следует продолжать игру с Борманом. Это единственный шанс на спасение.

Спазмы в висках несколько поутихли. Дополнительно помассировав голову с полминуты пальцами обеих рук, Шелленберг поднялся с дивана и снова подошел к телефонному аппарату.

— Добрый день. Бригадефюрер Шелленберг. Соедините меня с рейхслейтером.

* * *

Куркова бросало из стороны в сторону. Машина, наполненная бойцами Скорцени, казалось, не разбирала дороги. Колеса то попадали в рытвины, то наскакивали на обломки строительного мусора, не убранного после последней бомбардировки. Солдаты довольно грубо отталкивали русского от себя. Видимо, считали, что его место не рядом с ними. Тем более у всех еще стоял в памяти убитый этим русским их товарищ.

Перед посадкой Скорцени отозвал Куркова в сторону.

— Вот что, солдат. Я тебе желать успеха не буду. Если сегодня выживешь, значит, тебе повезло. Но я бы сейчас на тебя не поставил. Как только прибудете на место, начнется охота. На тебя. Поэтому советую стать зайцем. Тенью. Крысой. Но ни в коем случае не охотником. Иначе тебя растерзают.

…Машину сильно подбросило на повороте, и она резко затормозила. Впереди шла колонна танков T-IV. Из башни ведущей машины торчала фигура офицера в форме майора.