Дверь на двушку - Дмитрий Емец

– Спокойно, Альберт Федорович! Кажется, они это уже не в первый раз! – шепнула Лиана, наблюдая, как ловко Рина вертит головой и защищает нос сгибом локтя.

– Ничего он мне не сделает! Вот смотрите!

Привстав, Рина картинно рухнула на землю, раскинула руки и притворилась, что плачет. О правдоподобности она не задумывалась. Играла как актриса погорелого театра.

– Ой, грустно мне, мамынька! Тошна-а-а-а! Никто меня не жале-е-ет! Все моей смерти хотя-а-ат! Ы-ы-ы! – вопила она.

На Гавра ее вопли подействовали странным образом. Он заскулил, немедленно наклонился над Риной и принялся ее тревожно обнюхивать.

– Ладно, – сказал Долбушин. – Берем его с собой. Нам пора лететь! Смотри только, чтобы он не покусал пилота.

– «Нам»? – удивленно переспросила Кавалерия. – Разве вы летите с нами?

Долбушин молча поклонился.

– Для меня это новая вводная. Но спорить, насколько я понимаю, глупо. К тому же с вами на борту летчик точно не сгрузит нас в воздухе где-нибудь над Уралом.

– Я тоже лечу! – сказала Лиана. – Я бывала в Улан-Удэ. Мясные порции в монгольских ресторанах просто колоссальны. Мне кажется, когда местные говорят «один кусочек» – имеется в виду один баран.

– Рестораны нам, боюсь, придется отложить… – сказала Кавалерия и, держа под мышкой Октавия, поднялась в самолет.

Свободного пространства внутри было масса. Выбирая самолет, Лиана явно переборщила с габаритами. Больше всего «Ил-76» напоминал огромный ангар с полукруглыми стенками. После коротких поисков обнаружились и сиденья. Они тянулись в ряд вдоль борта. Грузовой люк закрылся. По салону озабоченно прошли два человека в камуфляже. Проверили герметичность, пару раз показали на ремни, но той бульдожьей настойчивости, которую проявляют стюардессы гражданского флота, не демонстрировали. Чувствовалось, что это люди военные и сильно рыдать не будут, если кто-то из пассажиров во время торможения пролетит метров тридцать по салону.

Рина и Сашка успели укрыть Гавра брезентом и сидели теперь на его краях, а под брезентом что-то копошилось, изредка совершая бешеные прыжки.

– Кто у вас там? – спросил один из камуфляжных, как позже выяснилось, штурман. – Животинка? Летать, наверное, боится.

Рина едва не ляпнула, что Гавр только и делает, что летает. Но внимание штурмана уже привлек здоровенный арбалет на коленях у Макса.

– Правил не знаете? В самолет с оружием нельзя! – строго сказал он.

Правда, как оказалось, это была такая военная шутка, потому что тотчас кто-то крикнул через весь салон:

– Аркаш, а неуправляемые ракеты мы выгрузили? А тогда в ящиках что?

Штурман сурово откашлялся.

– Это другие ящики, – сказал он и оставил Макса в покое.

Лиана спросила у штурмана про туман.

– Погодка неважная только внизу. Наверху все отлично и по курсу тоже. Долетим, – заверил он ее.

Камуфляжные люди прошли в кабину. Вскоре «летающий самосвал» затрясся так, как если бы рвался с места, но кто-то могучий удерживал его. После нескольких минут такой дрожи в вибрации моторов что-то изменилось, и самолет тихо и неспешно сдвинулся, выруливая на взлетную полосу.

– «Он сказал «Поехали!» и махнул рукой!» – процитировала Лиана и сделала рукой движение, будто в ней был платок.

* * *

На наружной парковке военного аэродрома среди машин сотрудников стоял неприметный автомобиль. В нем сидели Гай и Белдо. Белдо мерз и пропускал между ладонями магический огонек. Он был синеватый, похожий на шар. Касался одной ладони, после чего медленно переплывал к другой.

Гай потянулся к огоньку и с любопытством коснулся его. Ощутив чужое прикосновение, огонек заметался, начал разрастаться, меняя цвет с синего на розовый. Белдо испуганно охнул и засуетился, делая быстрые движения ручками. Шар пускал луч то с одной стороны, то с другой, то сразу несколько лучей. Белдо ладонями вновь заталкивал лучи в шар. На лбу его каплями выступил пот. Лишь минуту спустя шар подчинился и вновь встал синеватым, круглым, без всплесков.

– Нельзя было его касаться! – простонал Белдо. – Еще мгновение – и от нас остались бы только четыре пятна на асфальте. И то это были бы пятна не столько от нас, сколько от испарившихся покрышек!

Гай понимающе хмыкнул:

– Прирученная магия? Магия, которую нельзя безопасно отнять и перехватить? Как вы решились на такое, Дионисий? Ведь теперь непонятно, кто кем владеет.

Старичок опечалился. Это была давняя печаль, с которой он давно свыкся.

– Это одна из причин, почему я хочу взять закладку. Теперь мы не расстанемся и после моей смерти. Поэтому мне надо жить очень долго, – сказал он.

– Но почему вы на это пошли?

– Думаете, я просуществовал бы столько лет без сильной прирученной магии? Считаете, у меня нет врагов в форте? Да мои ведьмочки обратили бы против меня первое же из моих заклинаний!

За забором послышался гул. Прополз хвост тяжелого самолета, неспешно выруливающего на взлетную полосу.

– Альбертик улетает… – вздохнул Белдо. – Вместе со шнырами будет искать закладку бессмертия. Вы были правы. Кавалерия ему поверила и приняла протянутую руку помощи. А протяни такую руку я или вы… воображаю, какова была бы реакция!

Гай усмехнулся:

– Она поверила, потому что он не пытался ее обмануть. И вместе с тем он один из нас. Вы выяснили, какой у Альберта новый дар? Мой опекун утверждает, что он взял новый дар из прежней закладки… Двойная закладка в одном камне – это большая, очень большая редкость!

– Да, – торопливо ответил Белдо. – Я ощутил в нем этот новый дар при нашей последней встрече, но долго не мог понять, в чем он состоит. Это тревожило меня. Но потом я разобрался: это пробуждение сердца и умение начинать заново!

Гай перестал улыбаться и склонил голову:

– Хороший дар. Хотя Тилль бы, например, его не оценил. Он слишком неопределенный и не связан напрямую с работой желудка… Теперь наш Альберт – как вечно обновляющаяся птица Феникс! Обычно жизнь устроена как? Человек вначале просто бегает… радостный такой ребеночек. Потом в нем загорается искра таланта, главное его предназначение. Поначалу она едва тлеет, человек еще не верит в себя, не совсем понимает, просто ли так ему нравится портить бумагу или это нечто большее. Мало-помалу огонек таланта разгорается и при заботливом уходе становится сильным, ярким, прекрасным огнем. Проходят годы, талант начинает гаснуть, затем превращается в уголек и… пшик!.. Так вот Долбушин получил свой новый дар, когда прежняя его искра почти погасла! Но как же вовремя все случилось! Получи он ее прежде, хотя бы пять лет назад, он бы эту искру не сохранил! А теперь мы увидим обновленного Альберта!

За оградой взлетел самолет. Был виден его задранный нос и еще не убранные шасси.