Леди Удача - Бетина Крэн

— Должно быть, во Вселенной существует какой-то еще не открытый закон, — сообщил он самому себе с тоской, — в соответствии с которым дела никогда не бывают настолько плохи, чтобы не могли стать еще хуже.

Не прошло и семи дней, как у него отпали всякие сомнения в истинности этого нового, угаданного им закона. Кредиторы шли один за другим, разочарованные клиенты наводняли его контору в южном Лондоне, и несколько раз дошло до того, что ему пришлось укрываться от них у себя дома, чтобы получить хоть небольшую передышку. Однако получил он только новую гигантскую порцию неприятностей.

Леди Кэтрин, нимало не смущаясь, засыпала его добрыми советами, касательно как его особы, так и устройства дома, начиная с питания — обилие сырых фруктов оказывало на него самое губительное воздействие! — и кончая постельным бельем и убранством парадной гостиной. Царственный Цезарь, сразу же невзлюбивший Рейна, усвоил себе неприятную привычку неожиданно вскакивать во время завтрака на стол и хватать с тарелки Рейна лососину и вообще все съедобное, причем при появлении хозяйки кот всем своим видом выражал, что стал жертвой несправедливых репрессий.

Днем Рейн укрывался в клубе, а вернувшись домой, принимался ворчать на Эверсби, требуя, чтобы дворецкий предпринял что-нибудь в связи с тем, что в доме пахнет, как в зверинце. Леди Кэтрин, слыша такие заявления, сразу обижалась и принималась объяснять, что коты тяжело переносят переезды и что они всегда метят новую территорию, иначе не чувствуют себя дома.

Ровно через неделю после возвращения в Лондон Рейн сидел в своем кабинете, весь покрытый кошачьей шерстью и с глубокой царапиной на руке, которую получил, пытаясь отвоевать у кота свою сдобную булочку за завтраком. Что еще хуже — он стал потихоньку понимать, что властная бабушка, похоже, вовсе не торопится публично признавать его в качестве внука. Старуха переселилась к нему только потому, что промотала все свои деньги. За прошедшие семь дней она ни разу и словом не обмолвилась о том, что собирается представить его кому-нибудь, ввести в круг своих друзей. Но его даже не огорчило это открытие. Все его честолюбивые планы проникнуть в высший свет и выгодно жениться канули в Лету, а сердце осталось в Девоншире.

Он сидел, погруженный в эти мрачные мысли, принюхиваясь к едкому кошачьему запаху, проникшему даже в эту святую святых, его кабинет. Дела его шли хуже некуда, он так извелся и исхудал, что стал сам на себя не похож, здравый смысл и деловая хватка покинули его. Он не мог получить женщину, которую желал, и не в силах был избавиться от той, которую на дух не переносил. Каждое утро ему приходилось отвоевывать свой завтрак у кота, и дом его пропах мочой!

Может, старая леди Маргарет права и дело лишь в том, что он самый невезучий человек на земле?

— О, барон, не стоит переживать из-за пустяков. — Чарити подалась в своем кресле вперед, рассматривая последнюю из бабушкиных китайских чашек, разбитую на тысячу кусков. Она подняла глаза на барона, который, весь багровый, тщетно пытался спустить забинтованную ногу с груды подушек и собрать осколки. — Я сама подберу. Вы не должны забывать, что у вас повреждено колено.

— Простите меня! Мне так неудобно! Мисс Чарити, леди Маргарет! Не знаю, что это на меня нашло: у меня все из рук валится.

Чарити натянуто улыбнулась, стараясь, чтобы на лице ее не отразилось чрезмерного удовлетворения, равно как и чувства вины. У барона и в самом деле все из рук валилось последнее время, и ноги его плохо держали, и косноязычен он стал сверх меры. К тому же в нем проснулся неутомимый и нахальный сластолюбец: барон начинал тянуть к ней свои лапы, едва дождавшись, когда бабушка выйдет из комнаты. Впрочем, колено, которое он повредил, пытаясь увернуться от очередной атаки развеселившегося Вулфи, несколько умеряло его прыть.

Всю последнюю неделю леди Маргарет наблюдала за неуклюжими маневрами барона, пытавшегося подкатить к Чарити, с мстительным удовольствием отмечая, что всякая атака неизменно аукалась ему каким-нибудь мелким телесным повреждением или хотя бы унижением. Вывихнутое колено, большой палец, пораненный неисправной частью упряжи, ушибленный локоть — результат падения с садовой лестницы, на которую барон влез, собравшись снять с дерева котенка Чарити. Кроме того, он загубил пару очень модных сапог, отличное седло, прекрасную лошадь, которая вдруг захромала, а теперь вот грохнул ее последнюю китайскую чайную чашку!

Однако ни Чарити, ни ее бабушка и не подозревали, что лукавого и коварного барона угнетают мысли о совсем ином несчастье, столь значительном, что хитрый барон ни словом не обмолвился об этой новой катастрофе никому. Барон только что получил известие о том, что королевский суд начал расследование деятельности местного муниципалитета. В письме сообщалось, что менее чем через две недели аудиторы королевского суда явятся сюда с целью провести тщательную проверку его приходно-расходных книг. В том, что касалось проделок с акцизными марками, выдачи разрешений и принятия судебных решений в пользу благодарных друзей, он довольно ловко замел все следы. Но вот нахальные «заимствования» налоговых сумм и конфискованного имущества скрыть было гораздо труднее. Что ж, рассудил барон, пришло, видно, время оставить общественное поприще и уйти с головой в частную жизнь.

А что может послужить лучшим предлогом для поспешной отставки, чем удачная женитьба? И он стал ухаживать за мисс Чарити Стэндинг с новой силой. Она была не так богата и не из такой уж влиятельной семьи, но зато хороша собой. А теперь, когда проклятый виконт не стоял у него на пути, он уж сможет заманить Чарити под венец.

Он попросил девушку проводить его до коновязи, помог ей подняться и повел к дверям. Но едва они вышли на крыльцо, как барон заявил, что намерения его переменились, и потащил ее в запущенный сад, якобы для того, чтобы прогуляться среди кустов сирени и распускающихся деревьев.

Рука его сильнее сжала ее локоть, и Чарити ощутила прилив гнева. Ей было противно нахальство барона, прикосновение его влажных ладоней, похотливые взгляды, которые он бросал на нее, но бесконечные злоключения барона начинали доставлять ей удовольствие. Это был грозный признак: ужасная и пугающая перемена происходила с ней… ее способность сочувствовать слабела, сердце черствело.

Она шла, погруженная в эти мрачные мысли, и вдруг почувствовала, что ее тянут с тропинки. Не успела она оглянуться, как оказалась прижатой к стволу дерева долговязым телом барона. Глаза его сверкали, дыхание с трудом вырывалось меж узких влажных губ.

— Право, барон. Пристало ли джентльмену так вести себя! — Она уперлась руками в его грудь, но он схватил ее за запястья и прижал ее руки к стволу дерева. — Нет, так не годится! Это неслыхан… — Жесткие губы приблизились к ней. Она резко отдернула голову. — Отпустите меня!

Барон засмеялся. Ее сопротивление только возбуждало его. Он прижался к ней всем телом, колено его нахально уперлось в ее юбки.

— До чего ж ты восхитительна, моя ведьмочка! Строишь из себя недотрогу. Что ж, мне такие игры нравятся.

Тут губы его снова приблизились к ней, и на сей раз он не промазал и впился в ее рот, не обращая внимания на ее возмущенные вопли. Язык его попытался протиснуться меж ее губ. Она содрогнулась от отвращения.