Лилии распускаются в полночь - Маргарита Малинина

– Не ожидал. Как ты смогла такое разнюхать?

– Я же сыщик, – пожала я плечами.

– Неужто? И какое по счету дело ты расследуешь сейчас?

– Восьмое. Не меняй тему.

Влад вздохнул и предложил устроиться поудобнее, а потом продолжить беседу. Я согласилась, в итоге мы разместились на диване.

– Смерть моего друга была окутана мраком тайны. Вскрытие ничего не установило. Тогда я организовал кражу тела из морга, дабы передоверить установление истины более компетентным… хм… лицам. Но и они оказались бессильны.

– Так в чем же была причина?

– Остановка сердца.

– Почему ты думаешь, что это убийство?

Мужчина приподнял брови.

– А ты так не считаешь? Что ты тогда расследуешь? Несоответствие условий обслуживания подписанному пассажирами договору?

– Понимаю твой сарказм, но, может, смерть твоего друга была случайной, а уже все остальные были убийствами? Хотя, если она вписывается в систему… – вспомнила я Костю.

– В какую-такую систему?

– Ты не знаешь, где был найден труп и не было ли на нем таинственных пятнышек?

– Ты имеешь в виду трупных пятен? – грустно усмехнулся Громов. – Гену нашли в номере.

– Как? – новость была ошеломляющей. – Видишь, не сходится! Неваляшину и Богдану нашли на палубе. Как же персонал проник в люкс, если он открывается с помощью отпечатка пальца?

– Я выяснил, что это чудо техники установили как раз после его смерти. До этого дверь открывалась обыкновенным ключом.

– Надо же. А я этого не знала. – Я посмотрела на собеседника новым взглядом. Заинтересованным. – Как ты сумел это выяснить? Ты же не водишь дружбу с капитаном, как я?

– Да, но я вожу дружбу с персоналом. Тем более, как ты наверняка уже поняла, я здесь именно для того, чтобы расследовать смерть Генки Еремеева. Ни на что другое я просто не отвлекаюсь. Это позволяет мне планомерно продвигаться к цели.

Что-то сжалось у меня в груди в этот момент. Щелкнуло. Бывают же такие интересные мужчины. Да на него любая бы запрыгнула, если бы он захотел. А ему не надо. У него миссия. «Я четко выстраиваю приоритеты». Остальным нужно поучиться.

Владлен как-то странно оглядел меня, затем печально вздохнул.

– Позволь угадаю. Он глупый, легкомысленный, незрелый…

– Что?

– Твой парень-ровесник.

– С чего ты взял?

– С того, что я старше тебя на восемнадцать лет.

До меня долго не доходил смысл изреченных слов. Затем я ощутила, как щеки начинают краснеть – то ли от смущения, то ли от подступающей ярости.

– Вот тут ты ошибаешься, – с невероятным удовольствием ответствовала я, по-садистски растягивая слова. – Он очень умный, мужественный и ответственный. – И мне даже не пришлось соврать!

– Тогда в чем дело? – теперь уголки его губ поползли вниз, а плечи шевельнулись. – Не понимаю. Почему вы расстались?

– Гормоны бушуют.

– А, ясно теперь. Ты считаешь, что раз мне сороковник, то у меня уже ничего не бушует, да? Я уже ни на что не способен, как мужчина? Ну спасибо!

– Нет-нет! Я вовсе так не думаю. Просто… мужчины постарше уже нагулялись. Хотят стабильности.

– Извинения приняты, – улыбнулся он, на сей раз открыто, не таясь.

Мое сердце и гордость настойчиво требовали смены темы разговора. Поэтому я напомнила:

– Давай вернемся к преступлению. Твоему другу кто-нибудь мог желать смерти?

– Ох, многие желали ему смерти, но никто из них не рискнул бы связываться со мной. Так что это тупик.

– М-м… Семейные разборки? – сделала я предположение.

– Семьи у него нет. Жена бросила его и уехала с детьми в Беларусь на ПМЖ к своим родителям. Видишь ли, Генка был падок на женский пол. Она всего-навсего устала терпеть его измены.

– Понятно. – На самом деле, стало еще непонятнее. Этот Генка был одинок, и никто не мог его убить, потому что все враги Гены до жути боятся Громова. В то же время, это как раз подходило под теорию моего собеседника о том, что разгадку следует искать в люксе. Людей убивали именно за то, что они вселялись туда, а не за то, кто они такие и что сделали в своей жизни. – Поэтому ты начал проверять женщин? «Марина не знала Г.», «Елена не знала Г.» – вспомнила я записи в его ежедневнике.

– Да, именно. Он не пропускал ни одной юбки. Но, поверь моему опыту, они ни при чем.

– Хорошо. Ой, а почему «Валентин не знал Г.»?

– Ну, он иногда и молоденькими мальчиками не гнушался.

– Господи боже…

– Да-да. Теперь понимаешь, что возраст гормонам не помеха? Еремеев был старше меня на десяток лет.

– Почему ты расследуешь его убийство в таком случае? – Многие обзывают меня максималисткой. Наверно, они правы, я и впрямь до ужаса категорична.

– Потому что я должен. Слушай, я не говорю, что это был образцово-показательный человек. Но я ему многим обязан. И он хотел бы, чтобы я докопался до истины.

Громов встал и налил нам кофе. Странно, что он не стал вызывать для этих целей кого-нибудь из персонала. Хотя в ночное время они, скорее всего, не выполняют свои должностные обязанности, должен же быть у людей перерыв на отдых.

Когда он подавал мне чашку, я потянулась торсом вперед, и его взгляд упал на мою грудь. Только я хотела возмутиться, как выяснилось, что никаких пошлых мыслей у мужчины не было. Опять. Никаких.

– Что это у тебя за интересный медальон? Хранишь там фото своего возлюбленного?

– Нет, это не мое. – Я рассказала, как ко мне попала вещица.

– То есть вы считаете, что сия драгоценность связана с убийствами? – Я кивнула. – Позволь? – Он взял кулон в руку и поднес ближе к лицу. Из-за этого наши головы оказались ближе друг к другу. – Смею заверить, цена этого украшения не столь высока, чтобы лишать жизни пятерых человек.

– Разве? – Я загрустила. – Значит, уронила актриса. Так я и думала.

– Да нет. Состояние Неваляшиной позволяло ей носить что-то поизысканнее. У нее бриллианты в ушах были карата по два, и на пальце пять. А это… так. – Он еще немного повертел кулон в руках, как будто никак не хотел с ним расставаться. С ним или со мной? – А вот это уже интересно.

– Что? – прошептала я, затем откашлялась и повторила свой вопрос громче.

Владлен переместился в другой конец комнаты и вернулся оттуда с лупой.

– Никогда с ней не разлучаюсь, весьма полезная вещь, особенно для сыщика, – подмигнул он, заметив мой заинтригованный взгляд. – Итак, что мы имеем? Ага, так я и думал!

– Ты о чем?

Он выпустил медальон на волю.