Л̶ю̶б̶л̶ю̶. Гублю - Ева Левина

— Ничего, пусть привыкает. Она горячая у меня, но спорить не посмеет.

Он смерил Машу внимательным взглядом и тут же начал распекать слабым, но уже очень недовольным голосом:

— Ты на что похожа? Тощая, как палка. С сегодняшнего дня питаешься нормально.

— Как скажешь, — улыбнулась Маша сквозь слёзы, и не смея подойти близко, всё таки сделала робкий шаг вперед.

— Ну, чего встала? Ко мне иди, лиса!

Получив приглашение, она бросилась к губернатору и уже в следующую секунду приникла к его губам. Поцелуй имел странный вкус лекарств, слёз и счастья, но все равно именно он показался обоим самым лучшим.

* * *

Горин постепенно шел на поправку и уже через четыре дня начал вставать, но врачи никак не хотели отпускать его домой. Губернатор злился, рычал, возмущался, что даже не проводил собственную дочь, но пока терпел. Его успокаивало то, что Маша все время была рядом и под строгим надзором Александра Николаевича начала немного набирать вес.

Горин тоже требовал стейк из ресторана, но больному пока можно было только жидкий бульон из индейки, в котором одна картофелина догоняла другую.

Как-то раз, поглощая свой обед из ресторана под голодным взглядом губернатора, Маша робко спросила:

— Хочешь? Врач уже разрешил.

Но стоящий у окна Александр Николаевич отрицательно помахал головой, продолжая пожирать девушку глазами.

Он так откровенно скользил по ней взглядом, что Маша окончательно смутилась и решила пуститься наутек:

— Доктор это не одобрит. Саша, у тебя швы, — она не успела договорить, потому что Горин удивительно быстро для больного настиг её, и прижав к двери, жадно впился губами в бешено стучащую венку на шее.

Её негромкие "не надо" и "стыдно" потерялись в шумном дыхании, а потом и в протяжных стонах. Движения были резкими, а пациент однозначно уже набрался сил, потому что крутил и мял Машу почти как здоровый.

Когда все закончилось, он еще долго не отпускал её, прижимая обнаженное разомлевшее тело к себе, а когда Казанцева попыталась ускользнуть, придавил своим весом и вдруг спросил:

— Ты таблетки пьешь?

Меньше всего Маша ожидала услышать этот вопрос, поэтому удивленно приоткрыла рот:

— После нашего расставания нет.

— Почему? — глаза Горина горели огнем гнева и, казалось, еще секунда и он задушит её голыми руками.

— Потому что у нас ничего не было с Романом Морозовым. Клянусь.

Она готова была поклясться, что у Горина вырвался вздох облегчения. А когда он снова начал говорить, то его тон моментально сменился с агрессивного на крайне миролюбивый:

— Не смей пить. Сына мне родишь.

— Мое мнение не учитывается?

— А ты разве не хочешь от меня детей? — удивленно поднял бровь Александр Николаевич.

— Хочу.

— Вот и прекрасно.

26

— Один американо без сахара, пожалуйста, и пепельницу, — Татьяна проводила взглядом удаляющегося официанта и снова сверилась с часами. Половина первого. Опаздывает.

Ничего, она подождет. Ведь неизвестно теперь когда получится увидеться.

Кулецкая откинулась на широкое велюровое кресло и взглянула в панорамное окно.

Желтые листья то и дело подхватывал небольшой ветерок и поднимал над землей. Затем порыв стихал и они снова опускались вниз, красиво кружась в воздухе. Так и её мысли то и дело кружились в голове, то всплывая горячими воспоминаниями, то пропадая.

Ноябрь. Пожалуй, самый странный месяц в году. Время скорпионов. Если бы её попросили угадать, кто по знаку зодиака Мороз, то Татьяна ответила бы не задумываясь — скорпион. Нет, не потому, что он был жестким с ней… Просто энергетика Романа была такой сильной и давящей, что вариантов было только два: лев или скорпион. Потом она случайно узнала, что день рождения Мороза в ноябре и нисколько этому не удивилась.

Они могли бы стать шикарной парой, ей двадцать, ему вот-вот исполнится тридцать два — прекрасная разница в возрасте. Только вот надеждам не суждено было сбыться, потому что Роману не нужна была Татьяна. Конечно, в качестве приходящей любовницы он, возможно, принял бы ее, но Кулецкая не могла так. Не могла именно с ним. На припере Маши она помнила, каким может быть влюбленный Мороз, и поэтому не хотела видеть безразличие в его глазах. Лучше болеть им на расстоянии, чем постоянно страдать рядом и понимать, что не нужна этому мужчине.

— Ваш кофе, — дежурно улыбнулся официант и поставил перед ней белую чашку с дымящимся ароматным напитком.

Татьяна отпила маленький глоток и отодвинула американо. Горячий. Оставив чашку, она достала из пачки тонкую сигарету и чиркнув зажигалкой, с наслаждением затянулась. Выпустила клубящийся дым, щекотавший ноздри и закрыла глаза. Если бы Мороз дал ей шанс, то пришлось бы бросить пагубную привычку. Что же, хоть какой— то плюс, быть отвергнутой любимым мужчиной — можно травиться табаком и дальше.

Входная дверь кафе открылась, заставив колокольчики над ней призывно зазвенеть, и внутрь заведения впорхнула Маша. Таня повернулась к подруге и призывно помахала ей рукой. Казанцева была невероятно хороша: высокие черные ботиночки на невысоких каблуках, пальто из тончайшего кашемира и маленькое черное платье — все было идеально, впрочем как и сама Маша.

Покрутившись вокруг своей оси, она, наконец, заметила Кулецкую и поспешила к нужному столику.

— Привет, Танюша, извини за опоздание, — виновато улыбнулась Казанцева, и поцеловав подругу в щеку, приземлилась напротив.

— Чай с облепихой и наполеон, пожалуйста, — заказала она подоспевшему официанту, и сразу приступила к расспросам, — ты надолго приехала? Как устроилась на новом месте?

— Отец квартиру купил в хорошем районе столицы. С переводом тоже все прошло гладко. Только скучаю по дому. Ты как, Машуня?

— Все хорошо. Вот пару недель назад из Германии вернулись с Сашей, там у него реабилитация была.

— Ой, что ему будет твоему Горину! Здоровый, как бык!

— Это верно, — улыбнулась Маша, — он хочет пост оставить и вернуться к бизнесу. Теперь и повод есть в виде ранения.

— То есть, возможно, ты скоро переедешь в Москву?! — счастью Кулецкой не было предела, и она, поддавшись порыву, бросилась обнимать подругу.

— Да, свадьба уже там будет. Приглашаю тебя, — она порыласьв сумочке и протянула конверт с тисненными буквами, после чего добавила, — разумеется, будем рады и твоему спутнику.

— Поздравляю, подруга! Конечно, я приду! А насчет спутника… Нет у меня никого… Буду одна.

Маша сама не поняла, как вздохнула с облегчением. Она догадывалась, что Татьяна до сих пор любит Мороза, но старалась не думать об этом. Ведь у них с Романом были путь и недолгие, но все же отношения и внутри все еще горела симпатия и чувство вины.

Несмотря на то, что всегда желала подруге счастья, Маша дико не