Зимний сад - Адель Эшуорт

Словно вспомнив о чем-то приятном, Дездемона улыбнулась и сжала руку Мадлен.

– Но я никогда больше не познаю близости с мужчиной, никогда больше не испытаю страсти...

– Но вы же не можете об этом знать, – возразила Мадлен.

Дездемона покачала головой и, высвободив свою руку, пробормотала:

– Я это знаю. Зато у меня появится ребенок, которого я буду любить. И у меня есть муж, который мне... настоящий друг. Этого вполне достаточно.

Мадлен вздохнула – на такое заявление возразить было нечего – и зашагала в сторону коттеджа. Дездемона последовала за ней. Немного помолчав, она спросила:

– Миссис Дюмэ, а когда вы возвращаетесь во Францию? Мадлен даже думать об этом не хотелось.

– Пока не знаю. Наверное, скоро.

Дездемона внимательно посмотрела на собеседницу.

– А как же мистер.. Блэквуд?

Мадлен почувствовала, что у нее учащенно забилось сердце.

– Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать.

И тут Дездемона проявила себя как вполне зрелая и не лишенная проницательности женщина. Лукаво улыбнувшись, она покачала головой:

– Он ведь любит вас, вы знаете?

Мадлен остановилась. Несколько секунд она молча смотрела на Дездемону. Потом пробормотала:

– Простите, что вы сказали?

– Он вас любит. И по-моему, очень сильно. Мадлен пожала плечами:

– Я так не думаю.

– Неужели? – хмыкнула Дездемона. – Все в Уинтер-Гарден об этом знают, миссис Дюмэ. Это настолько заметно, что я была уверена, вы тоже знаете или по крайней мере догадываетесь. Впрочем, очень может быть, что вы действительно ничего не замечали. Все мы иногда немножко слепы.

Мадлен похолодела. У нее вдруг возникло чувство, что она оказалась в западне.

– Можно дать вам совет, миссис Дюмэ?

Мадлен казалось, что ей становится все холоднее. И все же она взяла себя в руки. Стараясь не выдать своих чувств, Мадлен кивнула и с вежливой улыбкой ответила:

– Да, конечно. Я слушаю вас.

Пристально взглянув на нее, Дездемона продолжала:

– Если бы кто-то меня страстно полюбил, я бы никогда не упустила такого шанса. Но со мной ничего подобного не случится, потому что я никогда не брошу мужа. Я очень серьезно отношусь к замужеству, да и о ребенке, который скоро родится, нужно думать. – Она шагнула к Мадлен и, понизив голос до шепота, продолжала: – Я видела, как мистер Блэквуд смотрел на вас, когда вы вдвоем как-то шли по улице. На лице у него все было написано. Он страстно влюблен в вас, об этом уже весь Уинтер-Гарден знает, и я вам завидую. Пусть он калека, но я бы последовала за ним куда угодно. Да и вообще – за любым мужчиной, который хоть раз вот так взглянул бы на меня.

Еще никогда в жизни Мадлен не была так смущена. Она стояла как громом пораженная, и голова у нее шла кругом. Внезапно ей вспомнились слова Томаса.

«Мэдди, я не хочу, чтобы ты уезжала».

«Я желаю только тебя, Мадлен».

«Тебя по-прежнему влечет ко мне?»

Когда Томас задавал ей этот вопрос, в глазах его был страх, но тогда она решила, что он говорит о физической близости. Теперь же эта фраза приобрела совсем другой смысл, и от нее нельзя было отмахнуться. О том, что сообщила ей Дездемона, Мадлен и сама смутно догадывалась, хотя старалась об этом не думать. С интрижкой, которой неизменно придет конец, она еще могла справиться. Но не с любовью – настоящей и страстной. Что с ней делать, она не знала, Да и ответить на нее не сумела бы...

Мадлен почувствовала, что ее начинает трясти. Она попыталась взять себя в руки, но на сей раз у нее ничего не получилось.

Дездемона, глядя себе под ноги, проговорила:

– Думаю, для вас не является тайной, что моя мать вас ненавидит?

Мадлен с благодарностью взглянула на молодую женщину – проявив редкую деликатность, та сменила тему.

– Нет, не является... – пробормотала Мадлен. Смахнув с порозовевшей щеки белокурый локон, Дездемона продолжала:

– А знаете почему?

Мадлен пожала плечами и, немного подумав, ответила:

– Наверное, потому, что я француженка. Дездемона улыбнулась и взглянула ей прямо в глаза.

– Вы ошибаетесь, миссис Дюмэ. Мать терпеть вас не может из-за того, что вы англичанка до кончиков ногтей.

Мадлен побледнела, и Дездемона, заметив это, восторженно хихикнула. По-прежнему глядя в глаза собеседнице, она спросила:

– Не ожидали, миссис Дюмэ?

Мадлен снова пожала плечами; она не знала, что ответить.

Дездемона с улыбкой продолжала:

– Если не обращать внимания на французский акцент, с которым вы говорите по-английски, миссис Дюмэ, то вы являетесь олицетворением всех черт, присущих настоящей английской леди. Вы не отвечаете грубостью на вопиющую грубость, к тому же вы дама образованная. Вы сдержанны и грациозны... Так вот, матери ужасно неприятно, что всеми этими качествами обладает француженка.

Немного помолчав, Дездемона вновь заговорила:

– Может быть, все француженки такие, не знаю... Это и не важно. Важно следующее: у нас в Англии самое главное – происхождение и воспитание, и совершенно очевидно, что чувство такта и благородные манеры невозможно привить. Они либо есть у человека, либо их нет. Вы обладаете ими в полной мере. Так что вас с легкостью можно принять за истинную английскую леди. Наверное, именно это и восхищает мистера Блэквуда.

Дездемона обвела взглядом площадь, сейчас пустынную и присыпанную снегом.

– Знаете, миссис Дюмэ, я всю свою жизнь прожила в Уинтер-Гарден и никогда не видела, чтобы здесь шел снег. Но все меняется, и, быть может, это знак того, что мне пора уезжать. – Она взглянула на Мадлен и вежливо кивнула, как бы давая понять, что время откровений прошло. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, но в субботу я уезжаю. Так что полицейские должны заглянуть ко мне до того. До свидания, миссис Дюмэ. Желаю вам всего наилучшего.

Еще раз кивнув, Дездемона приподняла широкие юбки и зашагала к своему дому, который собиралась вскоре покинуть. Снег громко скрипел у нее под ногами.

Мадлен возвращалась домой, словно в тумане. Шла, как слепая, сначала медленно, потом все ускоряя шаг, не обращая внимания на то, что ее руки, ноги, нос, щеки, губы окоченели от холода.

Она никак не могла понять, то ли Дездемона ненормальная, то ли чересчур мудрая для своих лет. Но в одном она права: времена и в самом деле меняются. Со вчерашнего дня, когда они с Томасом занимались любовью, ее жизнь круто изменилась, хотя сама Мадлен этого не заметила. А вот сегодня, отправившись ранним утром к Дездемоне, полностью контролируя свои мысли и чувства, она узнала нечто, поразившее ее до глубины души и вселившее страх своей неизвестностью, и поняла, что ее жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.