Он не ангел - Линда Ховард

Драгоценности хранились в мешочке в ящике комода. Нужно только пройти в спальню, взять их, побросать кое-какую одежду в чемодан и уйти. Максимум через две минуты она покинет дом. Непозволительно стоять в бездействии, теряя драгоценное время. Сделав еще один глубокий вздох, Энди решительно направилась в спальню.

Чья-то крепкая ладонь зажала ей рот. Чья-то рука обхватила за талию и рывком крепко прижала к телу, сделав ей больно. Она не услышала ни звука, не уловила ни одного движения воздуха – ничего, что могло бы предупредить об опасности. Он появился внезапно, просто вырос за ее спиной.

– Дреа, – прошептал он, и кровь отхлынула у нее от лица.

Серый туман, застивший глаза, напрочь лишил способности соображать. Энди повела себя как дикий зверь, стараясь вырваться любой ценой. Она изо всех сил навалилась на нападавшего спиной, чтобы лишить равновесия, попыталась оторвать от своего рта его руки и закричать. Задыхаясь и мыча, она изгибалась всем телом, царапалась и лягалась, работала локтями, дергала головой назад, стараясь заехать сопернику затылком по зубам, – словом, действовала крайне хаотично и необдуманно. Ею руководил лишь инстинкт, инстинкт кролика, стремящегося избежать волчьих зубов. Энди слышала, как он что-то говорил ей, но разобрала только свое имя и уже после этого вообще ничего не могла понять из его слов. Более того, до нее не доходил даже смысл самих слов.

Тьма была везде – и в кухне, и в голове. Энди помнила, что оставила свет в гостиной, но из кухни его не было видно, или она просто не видела его от страха, а в голове металась только одна мысль: нужно вырваться, нужно отбиваться – как-нибудь, как-нибудь. Отчаяние придавало ей силы, и Энди удалось чуть ослабить его хватку. Но тут, потеряв равновесие и ориентацию в пространстве, она не сумела удержаться на ногах и рухнула на пол, перед этим зацепив и протащив по полу один из кухонных стульев. Стул опрокинулся. Энди каталась по полу, отчаянно пытаясь встать, закричать, но легкие свело судорогой, не хватало воздуха, и вместо крика получился какой-то жалобный стон.

Он прыгнул на нее, как пантера, придавив к полу всем своим телом. Его ладонь снова зажала ей рот, предотвращая попытки беснующейся Энди хотя бы укусить врага и не важно как, но высвободиться из его железной хватки. Но стоило ей заскрипеть зубами, пальцы противника сжались на ее челюсти, надавив на чувствительную точку, и голова Энди взорвалась от боли.

Однако даже наполовину парализованная болью, Энди продолжала сопротивляться, бороться и даже хотела ударить его по голове, но он предупредил эту попытку, пригвоздив ее руки своими локтями к полу. Энди, бешено извиваясь, попробовала подтянуть ноги к груди, чтобы, с силой распрямив их, оттолкнуть его, но он одним быстрым движением вклинил свое колено между ее ногами. Еще одно движение – и там оказалась вторая. Опираясь теперь на оба колена, он продвинулся вперед, приподнимая и разводя ее ноги в стороны, пока они не повисли беспомощно на его бедрах, и всем телом прижал ее к полу.

Энди в ужасе почувствовала, что он возбужден: его вздыбившийся под брюками член терся о ее лобковую кость, причиняя боль. Чтобы не делать ей больно, он чуть сдвинулся вниз. Но Энди считала, что уж лучше боль, чем это вздутие у себя между ногами. Казалось, будто он пытается войти в нее, проткнув ткань своих брюк. Господи, неужели он к тому же ее изнасилует?

Этого она не вынесет. Не вынесет такого оскорбления от него. Из всех мужчин, встречавшихся на ее жизненном пути, только он по-настоящему задел ее чувства, преодолев все защитные барьеры, разбил ей сердце, которое – в этом Энди могла поклясться – до сих пор оставалось девственным. Он, однако, преподал ей тяжелый урок, развеял ее представление о себе как о железной леди. Сознавать, что он убийца, получивший на нее заказ, было очень больно. Но изнасилование гораздо хуже – оно показывает не только равнодушие, но и полное презрение к ней. Так что уж лучше бы он сразу ее убил.

Ее безуспешное сопротивление постепенно ослабевало, бесполезные попытки закричать перешли в сдавленные всхлипы. Из уголков глаз выкатились и, пробежав по вискам, исчезли в волосах слезы. Смотреть на него, даже сквозь туман слез, было невыносимо, и Энди зажмурила глаза.

Как только она затихла, послышался его низкий тихий голос:

– Не бойся. – Его губы двигались возле самого ее уха. – Дреа, успокойся. Я тебя не трону. Ведь я никогда не делал тебе больно.

Поначалу она, как и прежде, с трудом разбирала его слова, но даже когда она их наконец стала различать, их смысл до нее никак не доходил. Что значит не тронет? Убьет без боли? Без мучений?

Очень великодушно.

Спасительная злость пробилась сквозь боль и ужас, и Энди, сделав еще один рывок, вывернула голову в сторону и вонзилась зубами в ту часть его тела, до которой сумела достать. Это оказалась рука – прямо над его могучим запястьем. Во рту взорвался горячий железистый привкус крови, будто там оказалась монетка.

– Черт! – сдавленно, сквозь зубы выругался убийца и другой рукой снова надавил на ее челюсть.

Энди невольно ослабила хватку, и он убрал руку.

– Сделай одолжение, – пробормотал он, – если хочешь сделать мне больно, лучше ударь меня в глаз, только не кусай. Тогда мне по крайней мере не понадобится укол против столбняка.

Энди резко распахнула глаза и в негодовании воззрилась на своего обидчика. Он ответил ей таким же гневным взглядом, однако держась от нее дюймах в десяти, чтобы она по крайней мере, скованная в движениях, как сейчас, не могла дотянуться до него головой. До этого момента Энди представлялось, будто в кухне абсолютно темно, но оказалось, это не так: из гостиной по линолеуму пролегла тусклая дорожка света, позволяя в полумраке разглядеть жесткое лицо убийцы и блеск его темных глаз.

Между ними воцарилось молчание, напряженное, готовое в любую минуту взорваться. Минуту спустя он медленно вдохнул и так же медленно выдохнул.

– Можешь теперь меня выслушать? – наконец он задал вопрос. – Или мне тебя связать и вставить в рот кляп?

В немом удивлении Энди тупо уставилась на него. Если он собирался ее убить, то ему ничто не мешало это сделать. Для этого не нужно связывать и затыкать рот. Она повержена и сдается на милость победителя, если он, конечно, согласен.

Что он хотел сказать?.. Кажется, он не собирается ее убивать.

Чтобы ее убить, сообразила Энди, ему вовсе не нужно было затевать эту заваруху. Если бы он хотел ее порешить, то уж давно бы застрелил. Она долго жила с уверенностью, что именно это его цель, и теперь, когда поняла, что это не так, будто лишилась точки опоры. Но если все не так, как она думала, то что тогда, черт побери, ему от нее нужно?

Если бы он не зажимал ей рот, у нее от удивления отвисла бы челюсть. Медленно и с трудом из-за сковывающих ее движения рук киллера Энди кивнула – одно движение головой вверх и вниз, – а потом так же медленно помотала ею.

Приняв движение ее головы за последовательные ответы на его вопросы, киллер сказал: