Он не ангел - Линда Ховард

Скорее всего она отправится домой. Оставит «эксплорер» у подъезда и, захватив кое-что из одежды, уйдет вскоре после полуночи. Вероятно, наличные у нее в запасе есть. На тот случай если придется все бросить и бежать, у нее все продумано заранее.

Саймон посмотрел время: до конца ее смены еще два часа. Не дело, чтобы его машина целый вечер «светилась» на ее улице. Пока еще все смотрят телевизор, но сразу после окончания десятичасовой программы новостей окна в домах начнут темнеть (местные жители не большие любители шоу Лено или Леттермана), тогда-то он и перебазируется. А пока посидит здесь: место удачное, все видно. Если терпение – достоинство, значит, по крайней мере одним может похвастаться.

В половине одиннадцатого Саймон выбрал момент, когда она повернулась спиной к нему и, включив двигатель, покинул свое убежище. Добравшись до ее дома, он проехал дальше по улице, где припарковался, затем пешком вернулся к ее дому. Дождь не прекратился совсем, но превратился в изморось, и его непромокаемый плащ, скрывавший лицо, не выглядел странно. Однако приходилось следить, чтобы с него не накапало в тех местах, где она это могла заметить.

Она обычно пользовалась парадным входом. Там над дверью с козырьком от дождя всегда горел фонарь. Крыльцо со стороны кухни, не защищенное крышей, представляло собой открытые и взглядам, и непогоде бетонные ступеньки, искрошенные по краям. Они намокли от дождя, поэтому было не важно, сколько еще воды натечет с его плаща. Внешняя дверь, защищавшая внутреннюю, деревянную, от дождя и снега, оказалась заперта, но Саймон с ней справился за пять секунд. На второй двери замок оказался еще проще – круглая дверная ручка, с которой справится и десятилетний ребенок. Легко открыв ее, Саймон вошел внутрь. Сняв мокрый плащ, он подтер накапавшую с него воду и оставил его в крошечном закутке возле кухни, отведенном под прачечную.

В тесной квартире, казалось, не было места, где бы он мог спрятаться. Нельзя, чтобы она заметила его сразу, с порога. Надо, чтобы она прошла внутрь и заперла двери – они станут для нее препятствием на пути к отступлению, а ему дадут время удержать ее.

Планировка этого двухквартирного дома оказалась просто чудовищной: входная дверь открывалась прямо в маленькую гостиную, где из-за тесноты вся мебель была придвинута к стенам. Единственной лампы, которую она всегда оставляла включенной, хватало, чтобы осветить все помещение. Из гостиной можно было пройти в крошечный коридорчик, если его только можно так назвать. Там умещался только шкаф посреди стены. Саймон подозревал, что раньше это пространство являлось частью гостиной, но в доме сделали перепланировку, превратив его в двухквартирный. Никакими дверьми коридорчик от остальной площади не отделялся, а плавно превращался в кухню, служившую одновременно и столовой. Там места было еще меньше, поскольку часть ее занимала прачечная. Рядом находились спальня с ванной, обе вмещали лишь самое необходимое.

Саймону нужно было спрятаться за какой-нибудь дверью и ждать, когда к ней приблизится Дреа, чтобы успеть зажать ей рот, прежде чем она закричит на весь дом и соседи вызовут полицию.

Она, конечно, испугается, по крайней мере в первый момент. Не хотелось прибегать к таким мерам, но ничего не поделаешь, надо: она должна его выслушать.

Лучше всего расположиться на кухне у стены, мимо которой она пройдет, но ни двери, за которой можно было спрятаться, ни буфета с посудой там не было. Правда, она никогда не включала свет на кухне – сразу проходила в спальню и зажигала его там, затем возвращалась и выключала лампу в гостиной. Если сегодня все пойдет своим чередом, то он дождется, когда она подойдет к спальне, а потом встанет между ней и дверью в кухню.

Многое могло пойти наперекосяк. Если она боится, то свет в кухне может включить. Действовать следует решительно. Как она себя поведет, неизвестно, поэтому нужно быть готовым ко всему. Она окажет сопротивление. Дреа всегда стремилась выжить во что бы то ни стало, сейчас будет то же. Придется ее поприжать, но так, чтобы не сделать ей больно, – пока она не успокоится. Другого способа заставить ее выслушать его нет. Саймон не привык себя сдерживать – это шло вразрез с его жизненней философией. Он всеми способами добивался цели. Однако в случае с Дреа нужно действовать осторожно. Она же, ясное дело, ни в чем ограничивать себя не станет, и Саймон уже приготовился пострадать. Жаль, что придется ее испугать. Однако к его досаде примешивалось еще одно чувство, а именно радостное предвкушение.

Он навсегда бы оставил ее в покое, если б все пошло по-иному. Но случилось так, как случилось, и наконец-то – наконец! – он снова прикоснется к ней, прижмет к себе, пусть даже на один краткий миг. Саймон закрыл глаза – он вспоминал. Вспоминал, как нежные мышцы ее лона в момент экстаза сжимали его плоть. Четыре часа она принадлежала только ему, ее тонкие руки обнимали его за шею, а ноги обвивались вокруг его бедер.

Он прикоснется к ней снова. Саймон не питал иллюзий относительно того, что будет, когда она успокоится, когда он сообщит, что не желает ей зла и ей нечего его бояться. Встретятся ли они еще, зависит только от нее, а уж как она решит, Саймон знал.

Он взглянул на часы. Еще минут двадцать, может, полчаса. Если б он хотел знать ее точное местонахождение, взял бы лэптоп из машины и отследил его по локаторам, которые установил на ее телефоне и автомобиле. Но он сделает, это, лишь если она не объявится вовремя.

Устроившись в кухне, Саймон стал ждать.

Прежде чем остановиться у дома, Энди проехала мимо дважды. Но ничего подозрительного не заметила. Впрочем, она не знала, на чем он ездит, а потому найти его машину в принципе не могла. Все автомобили, припаркованные вдоль улицы, насколько она могла судить, стояли пустыми.

Входя в дом, Энди рисковала. И знала это. Даже если предположить, что в тот вечер, когда Касси его засекла, он только обнаружил ее, за прошедший месяц у него было предостаточно возможностей, чтобы «проводить» ее до дома. Но кто знает, может, он уже давно вышел на ее след. Что ж, ничего не поделаешь: нужно взять драгоценности и наличные – именно это послужит ей подспорьем на первое время. Придется покупать новые документы, а стоит это немалых денег, с упавшим сердцем подумала Энди.

В темноте ни движения, ни звука. Ни одна собака не залает, возвещая о крадущемся по улице чужаке. Еще можно вернуться, думала Энди, но можно войти. Пожалуй, надо войти. Либо он там, либо нет. Возможно, он спрятался за тем толстым дубом у палисадника, а может, нет.

Собравшись с духом, Энди сделала глубокий вздох, схватила сумку и вышла из «эксплорера». Обычно она запирала машину, но на сей раз оставила ее открытой на тот случай, если вдруг придется спасаться бегством – тогда каждая секунда на счету. На этот раз желтый свет фонаря, пока она возилась с ключами, не успокаивал – напротив, заставлял почувствовать себя незащищенной. Наконец Энди отперла дверь.

Обшарпанная тесная гостиная выглядела вроде бы как всегда. В квартире было тихо. Энди постояла с минуту, прислушиваясь, но ни легкого звука или чужого дыхания не услышала. Впрочем, чтобы выдать себя подобным образом, подумала она, он слишком опытный профессионал. К тому же сердце так оглушительно стучало в груди, что вряд ли она хоть что-то могла слышать, кроме шума собственной крови. Грудь сдавило, как будто не хватало воздуха. С ней такое происходило всегда, стоило только подумать о нем. Чтобы напугать ее до смерти, ему даже не нужно было появляться рядом.