Шаляпин - Виталий Дмитриевский

Но до спектакля дело не дошло: цензурное ведомство запретило ставить пьесы Горького на императорских сценах.

В Москве Шаляпин репетирует «Псковитянку», она включена в афишу Большого театра по его категорическому настоянию. На премьеру из Петербурга приехал Н. А. Римский-Корсаков. «…Исполнение было хорошее, а Шаляпин был неподражаем», — записал композитор в своей «Летописи». Горький пристально следит за успехами певца. «Страшно приятно было читать о твоем триумфе в „Псковитянке“ и досадно, что не могу я видеть тебя на сцене в этой роли».

Горький занесен властями в список «неблагонадежных» и ограничен в своих перемещениях. После долгих хлопот (в том числе и Шаляпина) писателю разрешили поехать лечиться в Крым. Проводы на Нижегородском вокзале превратились в политическую манифестацию. Полиции приказано не допустить приезда Горького в Москву: на узловой станции его пересадили в другой состав, направлявшийся в Севастополь.

Когда об этом стало известно в Москве, Л. Н. Андреев, Н. Д. Телешов, переводчик произведений Горького на немецкий язык А. Шольц, Ф. И. Шаляпин, И. А. Бунин спешно выехали наперерез, в Подольск.

До прихода поезда с Горьким оставалось несколько часов. Все отправились ужинать в гостиницу. В гардеробе жандармы не преминули обшарить одежду и послали хозяина переписать собравшихся.

— Приезжий здесь один я, — строго ответил Шаляпин. — А это мои гости. Такого закона нет, чтобы гостей переписывать. Давайте сюда книгу, я один распишусь в чем следует.

Поезд остановился на несколько минут, Горький и Пятницкий стояли на вагонной подножке, приветствовали друзей. «Товарищи! Будем отныне все на „ты“!» — воскликнул Горький. Прощаясь, Шаляпин обещал вскоре приехать в Крым.

В Москве Бунин пригласил Шаляпина на «телешовскую Среду», и с той поры певец стал там частым гостем. Он «…пленил всех своей многообразной талантливостью, — писал Горькому Л. Н. Андреев. — Хороший человек».

Иван Алексеевич Бунин свел Шаляпина и с Чеховым: «Помню, например, как горячо хотел он познакомиться с Чеховым, сколько раз говорил мне об этом. Я, наконец, спросил:

— Да за чем же дело стало?

— Да за тем, — отвечал он, — что Чехов нигде не показывается, что все нет случая представиться ему.

— Помилуй, какой для этого нужен случай? Возьми извозчика и поезжай.

— Но я вовсе не желаю показаться ему нахалом! А кроме того, я знаю, что я так робею перед ним, что покажусь еще и совершенным дураком.

— Ну, полно, это ты сейчас дурака исполняешь.

— Бог свидетель, нисколько не валяю. Вот если б ты свез меня как-нибудь к нему.

Я не замедлил сделать это и убедился, что все было правда: подойдя к Чехову, он покраснел до ушей, стал что-то бормотать и вышел от него в полном восторге.

— Ты не поверишь, как я счастлив, что наконец узнал его, и как я очарован им! Вот это человек! Вот это писатель!» — говорил Шаляпин Бунину.

В сентябре 1898 года артисты Частной оперы гастролировали в Крыму. Ялта горячо принимала музыкантов. «Публика устроила шумную овацию г. Шаляпину, причем ему был поднесен лавровый венок», — сообщала газета «Крымский курьер».

Журнал «Стрекоза»

На концертах Шаляпину аккомпанировал Рахманинов. За кулисы пришел Чехов, подошел к Сергею Васильевичу: «А знаете, вы будете большим музыкантом. У вас очень значительное лицо».

После концерта все отправились ужинать в ресторан городского сада. Шаляпин, Рахманинов и журналист В. С. Миров посылают Чехову записку: «Сейчас же, как придете домой, дорогой Антон Павлович, и прочтете эту писульку, идите в городской сад, мы там обедаем и Вас ждем».

Чехов так и поступил. На следующий день он сообщал Л. С. Мизиновой: «Здесь концертирует Шаляпин и С-Рожанский, вчера мы ужинали и говорили о Вас».

Но говорили не только о Мизиновой. Обсуждали и решение Российской академии наук, принятое под нажимом власти и отменяющее недавнее избрание Горького своим почетным членом. В ответ В. Г. Короленко, А. П. Чехов, известный математик А. А. Марков отказываются от звания академиков.

Шаляпин, Горький и Чехов в эту пору сильно увлечены друг другом. Еще до личного знакомства в 1900 году между Чеховым и Горьким завязывается регулярная переписка. Горький посылал Чехову книги, писал о своем восхищении «удивительным талантом… тоскливым и за душу хватающим, трагическим и нежным, всегда таким красивым и тонким». Позднее Горький напишет о Чехове:

Сближала Чехова и Горького ненависть к мещанству, борьбу с ним оба понимали как борьбу социальную с захудалым скудоумием обывательщины. «Он обладал искусством всюду находить, оттенять пошлость, — искусством, которое доступно только человеку высоких требований к жизни, которое создается лишь горячим желанием видеть людей простыми, красивыми, гармоничными… Никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Чехов, трагизм мелочей жизни, никто до него не умел так беспощадно правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обывательщины. Талант человеческий, тонкий, великолепное чутье к боли и обиде на людей».

При первой встрече Чехов подарил Горькому часы с надписью: «От д-ра Чехова. Писатель, а без часов. Нехорошо».

Конечно, сближала Чехова, Горького, Шаляпина и их любовь к Художественному театру. «Напишите драму, Антон Павлович, ей-богу, это всем нужно», — уговаривал Горький Чехова в апреле 1899 года. В Москве они вместе смотрят спектакли МХТ «Доктор Штокман», «Дядя Ваня», «Одинокие», «Чайка», встречаются с артистами и режиссерами.

23 февраля 1900 года на гастролях в Петербурге роль доктора Штокмана играет К. С. Станиславский. Горький описывал спектакль в письме Е. П. Пешковой:

Второй абонементный спектакль 26 февраля прошел с еще большим успехом. Публика кричала: «Спасибо, Станиславский!» — многократно вызывала актеров и даже сама раздвигала занавес, чтобы еще раз увидеть исполнителей. «И публика здесь интеллигентная, — писал Горький, — и молодежь горячая, и прием великолепный, и успех небывалый и неожиданный, но почему-то у меня чувство, что я совершил преступление и что меня посадят в Петропавловку». Так и случится, но позже: в январе 1905 года Горького арестуют и заключат в Петропавловскую крепость.