Древо жизни - Генрих Эрлих

В кармане тревожно забился мобильник.

— Да!

— Евгений Николаевич!

— Где тебя черти носят?

— Евгений Николаевич! Я не виноват! — Максим скулил как нашкодивший щенок.

Почему-то Северин сразу догадался, что случилось.

— Замена кузова? — спросил он, тяжело вздохнув.

— Нет, крыло, фара, ну, там, бампер… Это у второго…

— Понятно. В кого въехал-то?

— Да в нашего! Я ж только отъехал! — с каждым словом голос Максима звучал все увереннее.

— Это хорошо. Сам-то цел?

— Я пристегнулся!

— Видишь, как полезно иногда соблюдать правила. Ладно, ты там разбирайся, а я сейчас с эвакуатором договорюсь.

— Да зачем, Евгений Николаевич! Сам доберусь, скажите только — куда.

— Затем! — строго сказал Северин. — Делай, что приказано. Конец связи.

На свет явилась заветная записная книжка. В разделе «автосервис» значилось несколько имен и адресов, немного подумав, Северин остановился на Никите. Лет восемь назад вышеозначенный Никита проходил по одному делу, которое вел Северин. Тот мог его привлечь, но не привлек, рассудив, кстати, справедливо, что в одном из эпизодов Никиту использовали, а в другом подставили. Любой из этих эпизодов мог испортить владельцу автосервиса если не всю жизнь, то заметный ее отрезок. Никита это оценил, проникся и преисполнился. Хотя с годами стал шутливо ворчать: «Лучше бы вы тогда конверт взяли, дешевле бы обошлось». Но конверты Северин не брал из принципа, отчасти поэтому и являлся постоянным клиентом автосервиса — старушка требовала ухода и ремонта. Об этом Никита не преминул напомнить в самом начале разговора.

— Сейчас-то, Евгений Николаевич, сам Бог велел. А у меня Фордик есть на примете, пятилетний, в отличном состоянии, за полцены отдадут.

— Обсудим, потом, — уклонился Северин, — а ты пока пришли эвакуатор на Петровку. Да, там кроме рулевых тяг, еще шаровые опоры на ладан дышат. Ну и вообще посмотри.

— Право, Евгений Николаевич, — взмолился Никита, — возьмите Фордик, я вашу в зачет приму.

— Там у меня этим делом паренек занимается, Максимом зовут, если не знаешь, то познакомишься, — сказал Северин, игнорируя предложение.

— А вы-то где? Надеюсь, не в больнице? — с легкой тревогой спросил Никита.

— Нет, меня там и близко не было. Я тут, в другом месте сижу.

— В хорошей компании? — хохотнул Никита.

— Компания … тихая, — Северин посмотрел на тело Лехи Дохлого, перевел взгляд на Погребняка, также не подававшего признаков жизни, потряс головой — фантасмагория!

Наконец, тишину нарушил топот на лестнице, прибыла «скорая». «Не наш клиент!» — прозвучал вердикт после осмотра Лехи. А вот вокруг тела Погребняка поднялась суета, сопровождаемая легким препирательством. «Оклемается! — Вряд ли. — Зуб даю! — Лучше пару пива. — Идет!» Погребняка унесли. Сечной, суетившийся чуть ли не больше врачей, крутившийся у них под ногами и поминутно заглядывавший им в глаза, ушел вместе с ними. Северин по-прежнему нес свою вахту в кабинете. Вот и следственная бригада, которую сопровождал вездесущий Сечной.

— Привет, Жень, что тут у вас приключилось? — спросил подполковник Удальцов Вячеслав Ильич.

Северин кратко описал последний акт драмы.

— У него был пистолет, — как заведенный повторил Сечной.

— Следствие разберется, — веско сказал Удальцов, — если было так, как сказал Евгений Николаевич, то все для тебя обойдется. Тебе, парень, сильно повезло, что у тебя такой свидетель.

— Или не повезло… — протянул Северин, глядя по сторонам, и по-деловому: — Чего мы здесь толчемся, экспертам мешаем, пошли в предбанник, там поговорим.

Проходя к выходу, он прихватил стоявшую у дверей сумку.

— Твоя? — настороженно спросил Удальцов.

— Моя, — твердым голосом ответил Северин, — из-за нее и вернулись. Мы тут с Александром Борисовичем беседу имели с Погребняком, как со свидетелем по одному расследуемому нами делу, так он так мозги законопатил, что я сумку забыл. На Пятницкой только вспомнил. Вернулись и вот на тебе — к самой раздаче попали! Не так ли, Александр Борисович? — твердостью взгляд Северина не уступал тону. Не дожидаясь ответа несколько опешившего Сечного, Северин продолжил: — А если вернуться к происшествию, то тут как посмотреть. Скажем, я не стал бы стрелять.

— У него был пистолет, — незамедлительно отреагировал Сечной.

— А у меня не было. Но если бы даже и был, я все равно не стал бы стрелять. Но у меня нервы крепкие, а Александр Борисович человек нервный. Наверно, на него так вид трупов действует. Представляешь, Слава, приехали мы тут с ним во вторник на место преступления, в один дом, так Александр Борисович, увидев убитого, стал набок заваливаться, как барышня кисейная, чуть рукомойник не своротил. Задал работу экспертам. Но Санек-то парень вострый, разобрался, где чьи пальчики. К чему я это говорю? Ах, да! Ты на Александра Борисовича сейчас особо не наседай, на нем и так лица нет, смотри какой бледный, как бы опять в обморок не брякнулся. Все ж таки человека убил, не каждый день этим занимается. А я, если тебе больше не нужен, поеду в управление, там напечатаю показания, все подробно, все как было, и — тебе на стол.

— Давай, — кивнул согласно Удальцов, — а то сейчас начнется. Телевизионщики набегут. Что ты, сенсация всероссийского масштаба — Погребняка убили!

— Бери выше — мирового! — рассмеялся Северин и, наклонившись к Удальцову, заговорщицки прибавил: — Я тебе больше скажу, строго между нами, космического! Так что ты не спеши, их тут с каждой минутой будет прибывать, особенно, если Погребняк действительно умрет. Но ты справишься, не впервой, чай! — и, повернувшись к Сечному, с широкой улыбкой: — Всего хорошего, Александр Борисович. Увидимся!

Он вышел из особняка, спустился по ступеням крыльца, прошел узким проулком к Пятницкой, перешел ее, с преувеличенной осторожностью оглядываясь по сторонам, остановился на тротуаре и, поставив сумку на асфальт между ног, принялся названивать по телефону. У Биркина — длинные гудки, у Наташи — «абонент временно недоступен».

«Странно», — подумал Северин и поднял голову. К нему медленно приближалась черная «Волга» с одиноким водителем, искательно смотревшим в его сторону. Северин призывно махнул рукой. Вороной, радостно заржав, устремился к нему.

— Куда едем, командир? — спросил водитель.

— Вперед! — жизнерадостно провозгласил Северин, усевшись на заднее сиденье и поставив сумку рядом. — Все время — вперед!

Санкт-Петербург, 22 февраля 1879 года

Следующий день прошел не в пример удачнее, пустопорожние разговоры иссякли, уступив место действиям. С раннего утра меня у самого дома поджидал Лейба Махер.