Умоляй, ведьма. Часть 2 - Сильвия Лайм

А в следующий миг распахнул клюв, и от его крыльев во все стороны полилась магия настолько сильная, что нас с домовым начало пригибать к земле.

– Повторяй за мной, Мартелла Довилье! – приказал он грозно. Не подчиниться было бы довольно сложно.

– Что, прямо сейчас? – пискнула я, едва держась на ногах.

Но ответом мне был только острый взгляд ядовито-зеленых глаз. А потом он начал говорить, и мне пришлось повторять каждое его слово:

И едва я произнесла последнее слово, как вместо рук у меня оказались два крыла, а вместо ног – когтистые лапы. Комната внезапно стала шире, как и испуганная физиономия Эйвина, во все глаза глядящего на меня.

А Хмуря смеялся.

– Ну наконец-то, птичка-невеличка-ведьмочка-сестричка… Побудешь теперь в моей шкуре. Полетели! – раздался его резкий голос.

И с этими словами развернулся и скрылся за окном.

Я недоуменно взглянула на Эйвина, который смотрел на меня и нервно тер подбородок.

– Хочешь, я тебя подкину, чтобы ты могла получше взлететь? – неуверенно предложил он.

Я что-то каркнула в ответ, и звук получился донельзя мрачным. Ни дать ни взять – Хмуря номер два!

От этой мысли мне ещё сильнее поплохело. Кое-как я запрыгнула на окно, распахнула крылья и взмыла в небо, пытаясь догнать удаляющуюся черную точку моего фамильяра, не веря, что все это происходит со мной.

* * *

Крыльями приходилось махать отчаянно и сильно. Никогда не думала, что птицам летать так трудно! Почти сразу я вся вспотела, благо ветерок приятно обдувал, щекоча перья. От этого по коже проносилось приятное ощущение, будто меня кто-то поглаживает. Впрочем, чем дольше я летела за Хмурей, который, будто назло, не сбавлял темпа, тем меньше чувствовала удовольствие от полета и тем больше – усталость.

Но это было ещё полбеды! В рот набивались мухи! В какой-то момент, когда я каркнула что-то своему фамильяру, пытаясь перекричать ветер, мне в глотку залетел жирный слепень, и больших трудов стоило его не проглотить, а выплюнуть. Ощущения просто сказочные!

Примерно минут через пятнадцать такого полета Хмуря сбавил темп, и мне удалось-таки его догнать.

– У тебя последние мозги ветром сдуло? – каркнула я, совершенно не узнавая свой голос. Со стороны казалось, что возмущается какая-то склочная старая перечница, которая секунду назад потушила свою папироску с дешёвым табаком. – Ты с какой стати умчал от меня со скоростью ужаленного под хвост бегемота?! А если я, там, взлететь не могу, а если застряла, упала или крыло свело?

Хмуря рассмеялся в ответ своим низким смехом. Причем у него это в полёте прекрасно получалось. А я едва шевелила языком, с трудом понимая, как вообще можно говорить, когда у тебя нет щек и губ. Шевелить-то особенно нечем! Поэтому и звуки все у меня получались шепелявыми и нечёткими. Оставалось лишь гадать, каким образом я вообще говорю.

– Вместе с обликом ворона магия даёт тебе и способность летать, – ответил он спокойно, плавно взмахивая крыльями, в отличие от меня, бестолково бьющей по ветру перьями.

На миг я даже почувствовала к Дрейгону слабый прилив уважения. Он настолько прекрасно справлялся с ролью ворона, словно родился таким. Или словно все давалось этому колдуну легко. Я постаралась вдохнуть поглубже (с закрытым ртом, само собой!) и немного скопировать движения своего фамильяра. Не так резко махать крыльями, не суетиться. И, признаться, лететь стало гораздо проще.

Хмуря бросил на меня короткий взгляд и снова посмотрел перед собой. Но мне показалось, что его хитрый зелёный глаз на миг одобрительно блеснул.

– Нам нужно торопиться, – проговорил он тогда. – Чтобы успеть слетать к пику и вернуться обратно до последнего этапа Отбора.

– Так ведь он ещё только через два дня, – удивилась я.

– А до Волчьего пика лететь почти сутки.

– Сколько? – ахнула я, потеряв равновесие оттого, что забыла махать крыльями.

Воздушный поток тут же ударил по мне, как по листу бумаги, смял и понес вниз. И сколько я ни пыталась вернуть себе горизонтальное положение – не получалось. Била крыльями безо всякого толка!

Когда я уже решила, что мне конец, и начала хрипло и истошно каркать, то внезапно почувствовала, как приземлилась на что-то мягкое. При этом, как ни странно, ветер все ещё обдувал мои перья, а ощущение полета продолжалось. Только теперь все было спокойно и размеренно, как во время штиля на море.

Я попыталась перевернуться, чтобы поглядеть, что произошло, как услышала знакомое и хриплое:

– Лежи спокойно, ведьма, не то свалишься снова.

– Хмуря? – ахнула я, краем глаза замечая, что подо мной раскинулись его громадные черные крылья.

Сейчас он выглядел совсем большим, теперь, когда я сама стала меньше. Вороном Хмуря был более крупным, чем я, а потому для меня он казался почти драконом, на чьей спине мне внезапно довелось очутиться.

И, если говорить откровенно, на его спине было очень уютно… мягкие перья напоминали перину, и я отчаянно страдала оттого, что сейчас у меня нет пальцев, чтобы их перебирать.

– Отдохни, полет будет долгим, – продолжал негромко колдун. – Тебе ещё доведётся не раз нагрузить крылья в ближайшие дни.

– Хорошо, – ещё тише, чем он, ответила я. В такие минуты, когда он старался помочь, мне становилось ужасно неловко, потому что я снова видела перед собой не вредного и опасного ворона-колдуна, а простого мужчину, который почему-то проявляет заботу о не слишком удачливой ведьме.

Тогда я задумывалась, а нужно ли Дрейгону было делать это, если бы он и впрямь рассчитывал убить меня после инициации?

Напрашивался ответ «нет». И мне очень хотелось в него верить.

Но никогда не стоило отбрасывать вариант, что все то прекрасное, что он творил, заставляя мою душу сжиматься, – лишь для отвода глаз и чтобы успокоить мою бдительность. Тогда последний удар в сердце будет нанести несомненно проще. Сердце-то будет совершенно открыто…

Но я уже дала себе слово не думать об этом, а потому я и не думала. В какой-то момент мне все же удалось перевернуться на живот, слегка ухватившись крыльями за вороньи плечи Хмури, а затем я и вовсе стала заниматься каким-то непотребством.

– Ты что это там делаешь, ведьма? – подозрительно каркнул ворон, когда я в очередной раз лапой провела по его спине, перебирая в когтях длинные, мягкие перья. На солнце, которое сейчас казалось таким близким и почти необъятным, они переливались золотом и медью, и было невозможно не залюбоваться такой красотой.

– Я? Кхм… я тут…