Самая страшная книга. ТВАРИ - Евгений Шиков

прилавок. Та отступила назад, прижала ладони к окровавленным передним зубам – и врезалась спиной в полки с бутылками, которые тут же посыпались на пол. Запахло спиртным. Кавказец не удержал другой рукой Диану – и та тоже ударилась головой о прилавок. Чертыхнувшись, парень потянул ее за руку вверх, обернулся – и вскрикнул.

– Он смотрит! Он нас учуял! Быстрее!

– Ты чего сделал, урод?! – заорала кассирша, сидя на полу, а затем выплюнула что-то на пухлую ладошку. – Керамику сломал! Ты мне керамику сломал!

Лариса из последних сил перевалилась через стойку, не выпуская Диану, – и все трое повалились на битое стекло, пахнущее водкой и сгущенкой. Мадина, крича, перемахнула прямо через стеклянную витрину, зацепившись ногой за поднос со вторыми блюдами, – и те тоже посыпались на измазанный ликерами пол.

– По ходу, надо тикать, – сказал охранник, водя по сторонам запавшими глазами. – Мы все здесь, скоро и он придет…

Лариса уперлась ладонью в пол, поморщившись, когда осколки впились в кожу, посмотрела вверх – и сердце ударилось прямо в горло.

Он вырастал над прилавком, поднимаясь во весь свой рост, демонстрируя шерсть на груди, в которой копошились какие-то насекомые. Положив лапы на стойку, медведь вытянул шею и попытался уцепить кавказца за ногу, но тот пнул его в морду – и, перебирая плечами, отполз в сторону кухни. Охранник уже достиг на четвереньках противоположного конца прохода и сейчас, кажется, подумывал, в какую сторону бежать. Мадина сняла бутылку какой-то дешевой водки, размахнулась и швырнула в медведя, но промахнулась, и водка разбилась где-то в зале.

– С вами говорит дорожная полиция! – раздался с улицы механический мегафонный голос. – Старший лейтенант Николай Романов. Выходите по одному! Нет нужды проливать кровь!

– Здесь медведь! – заорала во весь голос Мадина. – Здесь медведь, придурки!

Медведь тем временем попытался подцепить за ногу кассиршу, и та, завизжав, начала брыкаться. Медведь не обращал на ее удары особого внимания, лишь кривил чёрно-розовую пенящуюся пасть. На лежащих Ларису с Дианой он не реагировал – видимо, потому, что те не шевелились. Лариса, почувствовав под бедром что-то круглое, впившееся в кожу, сунула туда ладонь – и нащупала в кармане куртки что-то твердое.

– Баллончик, – поняла она и, перевернувшись, попыталась его достать.

Медведь тем временем подцепил наконец кассиршу за ногу, до хруста сжал ступню – и потянул на себя.

– Убейте его! – заорала женщина, непонятно к кому обращаясь. – Застрелите его сейчас же!

С улицы послышались выстрелы, треснул разбитый плинтус, отскочил от двери – и длинной лучиной повалился на пол, загремев по кафелю. Вместе с ним упал и охранник, пытавшийся незаметно выбраться на улицу.

– Черт, ты посмотри, – сказал он удивленно. – Он мне в живот выстрелил.

– Убейте его-о-о, – орала кассирша, которую медведь старался вытянуть из-за прилавка за ногу. Она вцепилась пальцами в полку на стене, с которой сыпались оставшиеся бутылки, и кричала прямо в потолок: – Стреляйте кто-нибудь!

– Отпустите заложников! – крикнул кто-то в мегафон уже не таким уверенным голосом. – Спецназ уже на месте!

– На каком, вашу мать, месте! – заорала Мадина, перекрывая вой кассирши, схватила две бутылки – «Ольмеку» и «Джим Бим» – и швырнула в зверя, на этот раз попав ему в плечо и живот. Одна из бутылок соскользнула вниз, ударила Лариску по лбу и грохнулась на пол, обдав осколками с запахом меда. – Тут медведь, драть вас в рот! Живой медведь! Он нас жрет!

Медведь выпустил кассиршу, повернулся в сторону Ларисы, наконец заметил ее и облизнулся.

Вспомнился почему-то Вадим Сергеевич, как она слушала его на кухне у баб Светы, и мороженое из «Макдональдса», которое за это время успело растаять и запачкало рукав. Учитель тогда рассмеялся, наклонился – и лизнул ее палец. Это было самое интимное, что случилось с ней за всю жизнь. Самое лучшее, что произошло наяву.

Лариска подняла руку с баллончиком, нацелила его в глаза медведю и попыталась нажать на клапан. У нее ничего не вышло. Видимо, новый баллончик требовалось предварительно «сломать», как какой-нибудь лак для волос или взбитые сливки, а может, спуск был слишком жесткий. Лариса скользкими от крови пальцами пыталась вдавить чертову кнопку – но безрезультатно.

В следующий момент медведь наклонился и аккуратно, практически нежно накрыл пастью всю ее правую руку по локоть. Лариса успела всхлипнуть – и тут же весь ее мир покрылся белыми пятнами, будто пересвеченная фотография. Она почувствовала, как тупые зубы, по ощущениям напоминающие кусачки, раскалывают ногти на пальцах и сжимают запястье, отозвавшееся тихим треском. Потом зубы достигли баллончика – и тот с отчетливым глухим хлопком лопнул.

Медведь дернулся, качнулся назад, заставив Лариску подняться на ноги, и раскрыл пасть, выпуская искалеченную руку. Девушка вновь шлепнулась на пол и молча поползла назад, слишком испуганная и оглушенная болью, чтобы понять, что ее ноги прижаты лежащей без сознания Дианой и она просто дергает плечами, лежа на полу. Медведь ударил лапами по стойке, раскрыл рот, и оттуда полилась пена вперемешку с пузырящейся кровью. Он зарычал – дико и грозно – так громко, что Лариска на мгновение оглохла, а визжавшая рядом кассирша опомнилась и поползла от медведя на коленях прямо по окровавленной Диане, цепляясь пальцами за Ларискину одежду. Медведь вдруг рыгнул, наклонил пасть и вывалил на спину кассирши что-то красно-желтое и безумно вонючее, после чего подцепил зубами волосы кассирши и потянул наверх. Та вцепилась Ларисе в лицо – одной рукой в районе подбородка, другой – возле уха, раздирая ногтями кожу на виске, и тогда Лариса нащупала на полу отбитое бутылочное горлышко, подняла руку – и почти механическим движением вставила «розочку» ей в щеку, не размышляя и не понимая, что делает. Кассирша всхлипнула, взялась за торчащую пробку и почему-то попыталась ее открутить, но так и скрылась за прилавком, напоследок двинув Ларисе по голове дергающимися в воздухе ступнями в розовых кедах. Шлепнулось на кафель тяжелое тело – и медведь тут же принялся драть его когтями. Потом перестал, и его вновь вырвало. Слышно было, как кассирша дышит – тяжело и хрипло, будто через порванный брезент. Затем медведь покашлял, фыркнул и снова принялся рвать ее тело.

Лариса соскребла что-то со своей щеки и увидела, что это палец. Наверное, Горилкин. Присмотрелась – нет, ее собственный. Тогда засунула палец в карман. Прижимая к груди разорванную руку, выползла из-под неподвижной Дианки. С трудом поднялась на ноги – и не спеша побрела к другому концу витрины, откуда ей махали кавказец с Мадиной. В раскрытую дверь заглянул человек в форме, что-то выкрикнул, потом выматерился