Последнее прощай - Фиона Лукас

у моего племянника — он спит в его коляске. Заснул моментально, но посмотрим, надолго ли это!

Анна рассмеялась и пожелала Терезе удачи, затем поздоровалась со Скоттом и представила ему Джереми. Они повернули к двойным дверям, чтобы пройти на саму вечеринку, и Анна почувствовала, как у нее сводит живот.

— Как она выглядит? — вполголоса поинтересовался Джереми, когда они уже вошли и двинулись влево, в сторону бара. В эту минуту Анна пожалела об их уговоре вести себя скромнее — захотелось обнять его за то, что он так хорошо ее понял.

— Высокая, немного за шестьдесят, но для своих лет выглядит отлично. Блондинка со взбитыми феном и уложенными назад волосами, которые прочно удерживает полбанки лака для волос.

— Что-то в стиле Маргарет Тэтчер? — заметил Джереми, и в его глазах мелькнули озорные искорки.

Анна улыбнулась. Этому парню каким-то образом удавалось этого добиться.

— Только вдвое страшнее, — шепнула она. — Хотя это больше похоже на боб, чем на полноценный шлем Мэгги из восьмидесятых.

— Понял, — кивнул Джереми.

Они подошли к бару.

— Ты собираешься сегодня устроить ей очную ставку? — поинтересовался Джереми, когда они — уже с напитками — пробирались к столику.

Анна обернулась и в ужасе взглянула на него.

— Такое впечатление, будто ты готовишься с ней что-то выяснять.

— Нет. Пока нет.

И не потому, что она боялась, а потому, что совет Броуди все еще казался ей убедительным.

— Не хочу доставлять ей удовольствие. Думаю, лучшее, что я могу сделать, это жить своей жизнью, делать то, что считаю правильным. Мне на это не требуется ее разрешение.

Джереми кивнул в сторону танцпола:

— А танцы входят в эти твои планы на новую жизнь? Я, безусловно, про те, когда мы держимся в двух футах друг от друга.

— Возможно, — улыбнулась она, — только чуть-чуть.

Как и обещалось, сугубо платонически они сделали круг по танцполу, то и дело улыбаясь друг другу, но по большей части наслаждаясь движением под музыку. «Должно быть, от уроков сальсы все-таки есть толк», — подумала Анна, не замечая за собой привычной застенчивости, которую испытывала на подобных мероприятиях.

Они танцевали уже под третью композицию, как вдруг Анна почувствовала, что атмосфера вокруг поменялась. Она огляделась, но остальная часть зала за площадкой танцпола утопала в тени. Гости за банкетными столиками, увлеченные разговорами и выпивкой, казались просто темными кляксами. И словно маленький камешек, угодивший в лужу, в голове у нее мелькнула мысль: за ней кто-то наблюдает. И, подобно волне, ее накрыло осознание.

Гейл была здесь. Анна почувствовала, как у нее зашевелились волосы на затылке и по телу пробежала дрожь.

— Холодно? — почти беззвучно спросил Джереми.

Она помотала головой.

— Ты не возражаешь, если мы ненадолго присядем? — произнесла она еле слышно, для ясности сопроводив слова жестами.

Вид у него был слегка озадаченный, и все же он последовал за ней, удаляясь с танцпола. По счастью, в противоположном направлении от места, где ощущалось это… присутствие. Казалось, будто они застряли в каком-то дешевом ужастике.

Анна пыталась — насколько позволяла музыка — вести веселый разговор, а когда Джереми во второй раз отправился за напитками, решила улизнуть из банкетного зала под предлогом похода в дамскую комнату. Она прошла уже половину роскошного, укрытого коврами коридора, как вдруг за ее спиной раздался стальной голос:

— Как ты смеешь!

Анна обернулась и увидела, как, зло сверкая глазами, на нее надвигается Гейл.

— Как ты смеешь приводить сюда этого мужчину! Ты пытаешься причинить нам боль, причинить боль мне? Что ж, у тебя все получилось, ты проделала отличную работу!

— Тереза сказала, что я могу привести одного гостя, — ответила Анна, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Пусть так, но тебе стоило подумать получше! Надо было привести кого-нибудь другого — ту шумную подругу. Она бы сгодилась!

— Ее зовут Габриела, — твердо поправила Анна.

— Тебе не следовало приводить его на наше семейное торжество, — продолжала Гейл, и от Анны не укрылась крошечная капелька пузырящейся слюны в уголке ее губ. Боже правый! Да у нее и в самом деле изо рта пошла пена.

Мимо, в сторону уборной на высоких каблуках проковыляла какая-то девушка в коротком серебристом платье. Пропуская ее, Анне пришлось немного отступить, тем самым отвоевывая спасительные сантиметры пространства.

Она вновь взглянула на свою свекровь. Хоть Анна и говорила Джереми, что Гейл прекрасно выглядела в свои годы, вблизи на ее коже были заметны многочисленные морщинки, складочки и мешки под глазами, их фиолетовый оттенок, ловко скрытый хорошим консилером. Теперь она видела: какой бы непобедимой ни хотела казаться Гейл, она была стара.

— Не обязательно все сводить к Спенсеру, — начала было Анна, пытаясь отнюдь не обидеть, а разъяснить.

Гейл уставилась на нее как на умалишенную:

— Ну конечно обязательно! Ведь это он должен был быть здесь сегодня, равно как и на любой семейной встрече! Как ты могла об этом забыть?

— Я знаю, что он должен был быть здесь, — мягко отозвалась она. В этом и заключалось то главное, что связывало их с Гейл. Если бы только можно было вернуться в то время, когда это воплощалось в любви, поддержке и единстве, а не соперничестве и упреках.

— Неужели вы думаете, что мне не хочется, чтобы все было иначе? Я бы, разумеется, предпочла, чтобы Спенсер был здесь.

Слова эти, точно нож, вонзились ей в душу. Будь у нее возможность выбирать между двумя мужчинами — и неважно, насколько милым, заботливым и симпатичным был Джереми, — она, без сомнения, выбрала бы Спенсера. Она всегда выбирала его. При этой мысли она почувствовала, как что-то в ней переменилось.

— Спенсер был любовью всей моей жизни, — продолжала она, заметив, как взгляд ее свекрови вдруг потеплел. Может, не все еще было потеряно? — И ничто на свете не в силах этого изменить. Но случилось то, что случилось. Он мертв, Гейл, как бы нам ни хотелось, чтобы он был жив. И нам надо найти возможность жить без него, двигаться дальше.

Анна заметила, как смягчившийся было участок в броне Гейл вновь затвердел и превратился в сталь. Это случилось на слове «мертв». Пожалуй, Анна была слишком резка.

— Значит, ты, — с каждым словом голос Гейл звучал все внушительнее, — называешь это «двигаться дальше»? — махнула она рукой в сторону банкетного зала. — Являться сюда с ним? Ты просто решила поиздеваться над нами!

— Я просто танцевала, — заговорила Анна в ответ, едва сдерживая свое раздражение, — в этом нет ничего предосудительного.

На лице Гейл ясно читалось все, что она думала по этому поводу.

Анна пристально смотрела на Гейл, мысленно моля о понимании.

— Разве я не вправе