Моё желтоглазое чудо. Книга 2 - Кира Оксана Валарика

несмотря на сжирающие изнутри тоску и боль, страх и ярость, отчаянье и чувство собственного бессилия.

Но держаться было все сложнее.

Нужно было идти к Адриану. Растолкать пребывающего в своем драконьем астрале химика и попросить сделать это снова. Забрать этот нарастающий торнадо темных эмоций, пока они не вырвались из-под контроля, превратив его в монстра.

Но Блэкэт медлил. Бежать, и просить помощи было легко, но нельзя было так просто сдаваться. Нужно было больше времени. Держаться дольше самому, хотя бы поначалу. Адриан говорил, что это будет срабатывать все хуже и хуже, и с такими темпами у него будет совсем мало времени. У них у всех будет его совершенно недостаточно.

На кухню пришел на автопилоте. Чисто по привычке полез в холодильник, достал пирожные. Свежие, Пепел озаботился, ишь, какой предусмотрительный. Нейт налил себе уже подостывшего чаю и подошел к окну, забыв про прелестные шоколадные бисквиты, да и про кружку в руках, фактически, тоже. Знал, что она там, но просто перестал воспринимать ее осознанно, даже не отпил ни разу.

За окном была чернота. Зимой дни совсем короткие, вечера наступают рано, и темнеет совсем быстро. Это навевало не лучшие сравнения в нынешней ситуации. Еще не успевший толком пожить день гибнет, не сумев толком осветить жизни людей, подарить свое призрачное тепло заваленному снегом миру. Раз за разом, год за годом, это повторяется вновь и вновь. И никто не может с этим ничего поделать, потому что такова природа вещей. Это высший закон вселенной, правильный с определенной точки зрения, верный и даже полезный.

Нейтану хотелось запрокинуть голову в потолок и крикнуть, вопрошая у неведомых высших сил: «А в чем польза нашей ранней смерти?». В чем польза? Вообще смысл?

Парень протянул вперед руку и коснулся ледяного стекла, оперся на него ладонью, ссутулившись и сжимая челюсти, сдерживая то ли стон, то ли крик, то ли рык. Все это было несправедливо. Просто несправедливо. И совсем не правильно.

Нужно было звать Адриана. Прямо сейчас, пока еще не поздно, пока он хоть немного осознает окружающую действительность и реальность вообще. Но для этого ему нужно было разжать челюсти и заговорить. Не закричать, не застонать, не зашипеть, а просто позвать химика, достаточно громко, чтобы кто-нибудь услышал, но не сорвавшись. И разжать челюсти, да.

Блэкэт нажал на стекло сильнее, стараясь достаточно сконцентрироваться, и вдруг…

Это было ощущение. Знакомое и простое. То, что он, как и любой человек, ощущал множество раз, каждый день своей жизни и за миг до этого включительно. Прикосновение. Простое, но в то же время невероятное. Ладонь к ладони, и он не мог не узнать эту ладонь. Не видя ее, не слыша стука ее сердца, не чувствуя ее запаха, он знал, что она действительно рядом, что… Это было невозможно, но в то же время так реально. Так по-настоящему. И от этого ощущения отчаянье отступило. Медленно, словно бы неохотно, цепляясь за его душу отравленными когтями, но больше не имея возможности ее ранить. Вокруг него словно выросла стена, теплая и нежная, как ее объятья. Словно и не было боли, не было страха, не было бессилия и всепоглощающей тоски. Не было расстояния, вызвавшего все это. Она — его свет и цель, его сердце и суть, его якорь и любовь — была рядом. И он… Он был в порядке, как и всегда, когда она была с ним.

Когда ощущение прикосновения стало ослабевать, появилось ощущение, что она отдаляется. Но это чувство покоя, это тепло, подаренное его ладони и его сердцу, оно осталось. Нейтан убрал руку от стекла и прижал к груди. Он боялся в это поверить, не знал, как такое возможно, но он был в порядке.

— Нейтан?

Голос Адриана из-за его спины был настороженным. Когда дракон вошел в кухню парень не знал, но вряд ли химик ощутил все то, что прочувствовал Нейт. Он и сам не до конца понимал, что это было.

— Прости, — парень убрал руку от сердца и посмотрел на собственную ладонь. — Я… я должен был позвать тебя раньше.

Он говорил тихо и даже сам не мог до конца понять собственные интонации. Слишком невероятным было то, что произошло только что.

— Ты… — голос Пепла стал чуточку ближе. — Ты странно ощущаешься, я не понимаю…

— Мне было очень плохо, — Нейтан все еще не оглядывался, продолжая смотреть на свою ладонь. Это было удивительно, но она все еще помнила теплое, живое прикосновение. — Я едва не сорвался.

— Но не позвал меня, потому что…

— Но сейчас… — он словно бы и не слышал слов мужчины, словно и говорил сам с собой. — Сейчас у меня такое ощущение, что она рядом.

Он интонационно выделил слово «она», хотя у Адриана и без того не возникло бы сомнений, о ком может говорить Граничный Принц.

Некоторое время дракон молчал, словно переваривая услышанное и пытаясь понять, как реагировать на такое заявление в купе с упомянутым странным ощущением Нейтана и его нестабильностью.

— Это же хорошо, — наконец, осторожно предложил он.

И в этом он был прав. Но явно не так понимал ситуацию. Неверно интерпретировал слова Блэкэта. Все было не так. Все было…

Нейтан оглянулся, глядя несколько расфокусировано, а потом его взгляд стал совершенно ясным и словно замерцал сильнее:

— Нет. Мне действительно кажется, что она рядом, — после чего парень буквально подпрыгнул на месте и рванул в гостиную: — Беартис!

— Итак, у тебя было стойкое ощущение, что она рядом, — колдун говорил серьезно и немного задумчиво хмурил брови. — И это было не просто самовнушение, а словно бы она…

— Смогла воззвать к нашей связи, — кивнул Нейтан. — Ты сам говорил, что мы связаны, энергетически, эмоционально, духовно. Якори призваны контролировать Королей, поддерживать и сдерживать их. Что, если она может делать это осознанно?

Они вчетвером сидели за столом на кухне, в этот раз без чая-кофе и прочей мишуры. Собранность, сосредоточенность, сконцентрированность. У них просто не было времени на лишние движения.

— В летописях нет информации об этом, — заметила Ариа.

Она проявляла чуть больше мимики, чем ее братец, хмурясь всерьез, прищуривая глаза и поджимая губы. Словно она вообще была гораздо живее, чем он.

— Но это ведь и не главное! — воскликнул Нейт, мигом обратив на себя все взгляды, и тут же немного ссутулился под ними. — Когда