В диких условиях - Джон Кракауэр

Свидетельства того, что семена дикого картофеля могут содержать в себе свайнсонин или другие аналогичные токсичные вещества, полученные Клаузеном и Тредуэллом, придают убедительности версии о том, что именно эти семена могли стать причиной смерти Маккэндлесса. Если она найдет подтверждение, это будет значить, что Маккэндлесс вовсе не был таким беспечным или неподготовленным человеком, каким его малевали до сих пор, и не путал одно растение с другим по неосторожности. О токсичности отравившего его растения не существовало никаких данных… мало того, он уже несколько недель без всяких дурных последствий питался его корешками. Вконец оголодав, он просто-напросто принял ошибочное решение попробовать питаться стручками с семенами растения. Более подкованный в ботанике человек, наверно, этого делать не стал бы, но в его случае это была совершенно невинная ошибка. Тем не менее, ошибка достаточно серьезная, чтобы стоить ему жизни.

Алкалоиды редко приводят к немедленной смерти, эффект отравления свайнсонином носит хронический характер. Этот яд делает свое дело скрытно, косвенно, блокируя ферменты, обеспечивающие гликопротеиновые обменные процессы в организме. Можно сказать, что свайнсонин создает массивную воздушную пробку в топливопроводе млекопитающих, то есть тело теряет возможность превращать потребляемую пищу в полезную энергию. Если в ваш организм попадет слишком много свайнсонина, вы просто умрете от голода, независимо от того, сколько еды будет попадать к вам в желудок.

Отравившись свайнсонином, животные нередко выздоравливают, прекратив поедать астрагалы, но только в том случае, если изначально находились в отличном физическом состоянии. Для того чтобы токсичные вещества были выведены из организма вместе с мочой, они сначала должны связаться со свободными молекулами глюкозы или аминокислот. Таким образом, чтобы связать и вывести из организма имеющиеся в нем токсины, необходим большой запас сахаров и белков.

«Загвоздка, – говорит профессор Брайант, – заключается в том, что если ты был голоден и истощен до отравления, то у тебя не будет достаточного количества свободных белков и глюкозы и, соответственно, возможности вывести из системы токсины. Когда алколоид (даже такой безопасный, как кофеин) попадает в организм ослабленного голодом млекопитающего, он оказывает на него более мощное воздействие в силу недостатка запасов глюкозы, необходимых для его выведения. В результате алкалоид просто накапливается в организме. Если Маккэндлесс наелся этих семян, уже будучи еле живым от голода, то катастрофа стала практически неминуемой».

Подкошенный ядовитыми семенами, Маккэндлесс обнаружил, что внезапно оказался слишком слаб, чтобы спастись, выбравшись пешком на Большую землю. Теперь он обессилел до такой степени, что потерял возможность эффективно охотиться и, вследствие этого, слабел еще больше, все ближе и ближе подступая к голодной смерти. Его жизнь свалилась в губительный штопор, и он самыми жуткими темпами терял над нею контроль.

Записей от 31 июля и 1 августа в дневние нет. Второго августа Крис написал всего два слова: «УЖАСНЫЙ ВЕТЕР». Осень была уже практически на пороге. Дни становились заметно короче и холоднее. Каждый оборот Земли отнимал по семь минут солнечного света и прибавлял по семь минут холодной ночной тьмы. Буквально за неделю ночи стали длиннее почти на час.

«100 ДНЕЙ! Я СДЕЛАЛ ЭТО! – торжественно провозглашает он в дневнике 5 августа, явно гордясь тем, что смог достичь такой важной вехи. – НО ФИЗИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ ОЧЕНЬ ПЛОХОЕ. УГРОЗА СМЕРТИ ВСТАЛА В ПОЛНЫЙ РОСТ. СЛИШКОМ СЛАБ, ЧТОБЫ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА ПЕШКОМ, БУКВАЛЬНО ЗАСТРЯЛ В ГЛУШИ. ДИЧИ НЕТ».

Если бы у Маккэндлесса была стандартная топографическая карта Службы геофотосъемки США, то он бы увидел, что в верховьях Сушаны, всего в десяти километрах от автобуса, то есть на расстоянии, которое он мог бы преодолеть даже в таком предельно ослабленном состоянии, находится хижина Управления Национальных парков. Хижина, расположенная на самом краю территории Национального парка Денали и предназначенная для отдыха рейнджеров, выходящих в зимние патрули, была оснащена спальными местами и укомплектована экстренным запасом продуктов и набором средств первой помощи. На три километра ближе к старому автобусу находились еще два частных домика (правда, не отмеченные на топографических картах). Один из них принадлежал известным собаководам из Хили Уиллу и Линде Форсберг, а другой – сотруднику Национального парка Денали Стиву Каруайлу. В этих хижинах тоже наверняка были хоть какие-то запасы провизии.

Другими словами, спасение, казалось бы, было от Маккэндлесса всего в трех часах пешего хода вверх по реке. Печальную иронию этой ситуации широко обсуждали после смерти парня. Но, даже знай он о наличии этих домиков, они не смогли бы спасти его от беды, потому что в какой-то момент, начиная с середины апреля, когда началась весенняя оттепель и в хижинах перестали бывать хозяева, потому что выезжать туда на собачьих упряжках и снегоходах стало проблематично, все три хижины стали мишенями неизвестных вандалов. Домики были основательно разрушены, в результате чего продуктовые запасы либо стали доступны диким животным, либо были испорчены дождями и сыростью.

О случившемся стало известно только в конце июля, когда через чащобу к домику Управления Национальных парков пробился биолог и исследователь живой природы по имени Пол Аткинсон, совершивший сложнейший пятнадцатикилометровый переход через Внешний хребет от дороги, ведущей в Национальный парк Денали. Он был шокирован и озадачен представшей перед ним картиной бессмысленных разрушений. «Поработал там явно не медведь, – говорит Аткинсон. – Я специалист по медведям и поэтому прекрасно знаю, как должен выглядеть беспорядок, который способен учинить медведь. А здесь было похоже, что кто-то пришел в домик с кувалдой и начал крушить все, что попадалось на глаза. Судя по высоте травы, проросшей через дырки в выброшенном на двор матрасе, нападение было совершено за много недель до моего появления».

«Все разнесли в щепки, – говорит о своем домике Уилл Форсберг. – Все, что не было прибито к полу, разломали. Разбили все лампы, выбили почти все окна. Матрасы и постельные принадлежности вытащили и свалили в кучу снаружи, потолочные доски сорвали, наделали дырок в канистрах с топливом, печку утащили… даже большой ковер вытащили гнить на улице. И все продукты пропали. Так что Алексу наши домики не помогли бы, если бы даже он их нашел. С другой стороны, может быть, он-то их и нашел».

Форсберг считает Маккэндлесса главным подозреваемым. Он считает, что Маккэндлесс набрел на домики сразу, как только поселился в автобусе, то есть еще в первую майскую неделю. Увидев такое бесцеремонное вторжение цивилизации в его бесценный опыт общения с дикой природой, он, по предположениям Форсберга, пришел в ярость и методично разгромил все три хижины. Тем не менее, эта теория не объясняет, почему же он тогда оставил в целости и сохранности автобус.

Каруайл тоже подозревает Маккэндлесса. «У меня есть чисто интуитивное ощущение, – объясняет он, – что этот парень из тех, у кого может возникнуть желание «освободить природу». И одним из способов добиться этого для него могло быть уничтожение охотничьих домиков. Или, может быть, виной всему была его жгучая ненависть к государству: он увидел на хижине Управления Национальных парков табличку о ее принадлежности, подумал, что все три домика являются государственной собственностью, и решил нанести удар по Большому Брату. Возможность такого развития событий отрицать никак нельзя».