Брудершафт с терминатором - Татьяна Полякова

— По крайней мере, мы будем спокойны за ребенка.

Я была ему очень благодарна за эти слова и неожиданно длясамой себя согласилась:

— Хорошо.

— Зови Сашку, отвезу тебя в город.

— Нет, — покачала я головой. — Поезжайте кматери. До города я доберусь сама. Здесь неподалеку автобусная остановка. Вкрайнем случае сойдет попутный транспорт. — Он подумал и кивнул. — Тыпоедешь к бабе Кате, — сказала я Сашке.

— Когда? — обрадовалась она.

— Дядя Алеша отвезет тебя прямо сейчас. А я приедупопозже. Ты согласна?

— Согласна, — глядя на меня как-то чересчур серьезно,ответила Сашка.

— Вот и отлично. Поехали.

Алексей высадил меня на автобусной остановке.

— Значит, так: до тех пор, пока я не вернусь, невздумай открыть рот. Ты убита горем и ничего не соображаешь. Ты поняла? Держиязык за зубами. Никаких глупых догадок.

Он хлопнул дверью, не дожидаясь ответа, и, как только егомашина скрылась в потоке других машин, меня охватила паника. Как я моглаотпустить с ним ребенка? А если все, что он мне рассказал, чудовищный вымысел?Этот человек не раз меня обманывал, а я, как последняя дура…

Подошел автобус. Я ехала в город, изводя себя теми жемыслями. Я не знала, что меня ждет, я боялась думать об этом. Добравшись доокраины города, остановила такси. В сумке зазвонил телефон, я торопливо егодостала и услышала Сашкин голос:

— Мама, мы с бабой Катей… — Потом другой голос, материАлексея.

— За ребенка не беспокойся, — сказала она идобавила чуть тише:

— Что случилось-то?

— Не знаю, — с трудом ответила я. — Кажется,погиб мой муж.

Поверить в это было по-прежнему невозможно. И лишь когда явошла в свою квартиру, увидела растерянные лица охраны, перепуганного Макса,каких-то незнакомых людей, я осознала, что случилось.

Изображать убитую горем не пришлось, стоило мне войти вкабинет мужа и увидеть кровавое пятно на ковре, как все поплыло перед глазами,я хотела привалиться к стене, неловко оступилась и оказалась на полу. К томумоменту, когда я очнулась, в доме остались самые близкие люди, не считаяохраны. Я сидела растерянная, подавленная, мало что понимая из разговоров иобъяснений, больше похожая на куклу, в которой вдруг кончился завод.

Те несколько дней я помню смутно, они вдруг выплывают изпамяти, чтобы тут же исчезнуть. В день похорон меня так накачали лекарствами,что впоследствии я не могла вспомнить ни дорогу на кладбище, ни сам моментпрощания. Анатолия я тоже почти не помню. Бледное лицо, отстраненно-чужое…Невозможно представить себе, что это мой муж. «Чепуха, — думала я. —Они все валяют дурака, считают, что я поверю? Зачем Анатолию понадобилось всеэто, не с ума же он сошел?» На какой-то миг наступало прояснение, и тогдастановилось страшно, я закрывала глаза, сжималась в комок и твердила себе: «Этоне правда…» Вскоре возвращалось спасительное забвение. На кладбище я вдругзаявила:

— Саше надо проститься с отцом. — Хватала кого-тоза руки и требовала немедленно привезти ее.

— Геля, мы же решили… Для ребенка это такая травма.Потом, когда она немного привыкнет, ты ей все расскажешь.

После похорон я проспала почти сутки. В доме стояла страннаятишина, хотя мать Анатолия, его сестра и брат еще не уехали. В дверь постучали,сначала я увидела медсестру, а потом свекровь.

— Как ты? — спросила она.

— Нормально, — с трудом ответила я.

— Где Сашенька? — присаживаясь рядом, спросилаона. Я нашла в себе силы спокойно ответить:

— У подруги. Я не хотела…

— Правильно, — кивнула свекровь и взяла меня заруку. — Все деньги проклятые, — сказала она с обидой. — Дом увас хороший, машины, две или три? Да бог с ними… Ты поплачешь да найдешького-нибудь, а у меня сына больше не будет.

— Вы считаете, я виновата? — хмуро спросила я.

— Чего тебя винить. Сашку жалко. Мы уезжаем, — безперехода заявила она.

— Почему? — испугалась я.

— Игорю на работу, да и ребятишек Люда оставила счужими, можно сказать, людьми. Я Сашеньке звонить буду.

Она поднялась и пошла к двери. Медсестра все это времястояла за ширмой. Как только дверь закрылась, она направилась ко мне со шприцемв руках.

— Давайте-ка мы сделаем укольчик. «Почему они уезжают?»— вертелся у меня на языке дурацкий вопрос. Дурацкий, потому что ответ мне нанего вроде бы дали.

К вечеру родственники действительно уехали, и я осталась вогромной квартире с охранником и медсестрой. Набрала номер сотового Алексея и соблегчением услышала, как он буркнул:

— Да. С ребенком все в порядке. Как ты?

— Не знаю, — честно ответила я.

— Я приеду завтра. Постарайся до той поры не наделатьглупостей.

— Я не хочу, чтобы ты приезжал, — твердо сказалая.

— Опять угрызения совести? — В его голосепослышалась усмешка.

— Прекрати. — Я бросила трубку и упала в кресло,обхватив голову руками. Раздался стук в дверь, и вновь появилась медсестра.

— К вам пришли, — сказала она.

Я испуганно выпрямилась, дверь открылась шире, и вошел Макс.

— Здравствуй, — со вздохом сказал он и сел вкресло напротив. — Уехали?

— Да, — кивнула я.

— И мать тоже? — Я вновь кивнула. —Неудивительно, — зло фыркнул он.

— Что ты имеешь в виду?

— Не повезло тебе с родственниками. Впрочем, мне ещехуже, у меня вовсе никого нет. — В глазах его стояли слезы. Я не знала,как отнестись к его появлению и к этим слезам, потому что подозревала его вовсех смертных грехах. — У меня был с ними разговор, — неохотнопродолжил он. — Я имею в виду родственников Анатолия. Сестрица надеяласьна наследство. Толя говорил, что она страшная стерва, но я не ожидал…

— Подожди, о чем ты? — нахмурилась я.

— Как же, они решили, что здесь их ждут златые горы, ноя их разочаровал.

— Должно быть, я все еще плохо соображаю…