Любовники. Плоть - Филип Хосе Фармер

– Улица кишит людьми с горящими факелами. Похоже, сегодня что-то затевается.

Он сам услышал, как фальшиво звучит его голос. Потому что он хорошо знал, что дисийцы собрались на церемонию, где главным действующим лицом будет капитан.

– Оргия, ты хочешь сказать, – ответил Стэгг. – Эти люди ни перед чем не останавливаются, желая как следует повеселиться. Сбрасывают все запреты, как змеи – кожу. И наплевать, если кого в сутолоке задавят.

Потом он сказал то, что удивило Калторпа:

– Надеюсь, все начнется скоро. Чем скорей, тем лучше.

– Зачем, бога ради? – спросил Калторп. – Неужели то, что ты уже видел, не напугало тебя до смерти?

– Не знаю. Но во мне ворочается что-то такое, чего не было раньше. Во мне желание и мощь, мощь небывалая. Я… я чувствую себя богом! Я БОГ! Из меня вырывается вся мощь мира! Я взрываюсь! Ты не знаешь, что это такое! Никому из смертных этого не по– нять!

Снаружи завизжали бегущие по улице жрицы.

Друзья прервали разговор и, замерев как каменные истуканы, прислушивались к разыгрываемой между жрицами и Почетной Стражей битве, а потом к баталии, в которой Лоси одолели жриц.

Затем в холле раздался топот бегущих ног, и Лоси рванулись в двери с такой силой, что снесли их с петель.

Стэгга подняли на плечи и понесли наружу.

На какую-то секунду он стал собой прежним. Повернувшись, он крикнул:

– Док, помоги! Док!

Калторп ничего не мог сделать – только заплакать.

Их было восемь: Черчилль, Сарвант, Лин, Ястжембски, Аль-Масуини, Штейнборг, Гбью-хан и Чандра.

С отсутствующими сейчас Стэггом и Калторпом это и была десятка выживших из тридцати покинувших Землю восемь сотен лет назад космонавтов. Они собрались в большой зале здания, где их держали пленниками уже шесть недель. Перед ними держал речь Том Табак.

Это не было его именем, а как его звали на самом деле, никто из них не знал. Они спрашивали, но Том Табак отвечал, что не имеет права его произносить и даже слышать, как его произносят другие. В тот день, когда он стал Томом Табаком, он перестал быть человеком и стал полбом (легко было догадаться, что это сокращение от слова «полубог»).

– Если бы все прошло нормально, – говорил он, – то к вам обращался бы не я, а Джон Ячменное Зерно. Но пила Великой Белой Матери положила конец его жизни до начала Ритуала Посева. Мы провели выборы, и я, как вождь великого братства Табака, занял его место правителя Дисии. Им я и останусь, пока не постарею и не ослабею – а тогда будет то, что будет.

За то время, что звездоплаватели провели в Вашингтоне, они выучили фонетику, морфологию, синтаксис и базовый запас слов обычной дисийской речи. Машины в корабельной лаборатории «Терры» помогли им бегло заговорить по-дисийски, хотя некоторые звуки им не удавалось произносить так легко, как туземцам, и, наверное, не удастся никогда. Структура английского языка сильно изменилась: появились звуки, которых не было не только в английском, но и в его германских прародителях; многие слова пришли неизвестно откуда; очень большую роль в определении значения слова стали играть ударение и интонация.

Кроме того, понимание тормозилось из-за недостаточного знания дисийской культуры. Еще хуже было то, что сам Том Табак говорил на стандартном дисийском с трудом. Он родился и вырос в Норфолке, штат Виргиния, – самом южном городе Дисии. Нафекский, он же норфолкский, диалект отличался от важдинского – то есть вашингтонского – как французский язык от испанского или шведский от исландского.

Том Табак, как и его предшественник Джон Ячменное Зерно, был длинным и тощим мужчиной. Он носил коричневую шляпу с тульей, нагрудник из жесткой коричневой ткани в форме табачных листьев, коричневый плащ и зеленоватый килт, с которого свисала двухфутовая сигара, и коричневые ботинки до колен. Длинные каштановые волосы, чисто декоративные очки с коричневатыми стеклами, а из порченных табаком зубов торчала большая коричневая сигара. Во время разговора он вытащил из кармана килта сигары и раздал всем остальным. Все, кроме Сарванта, закурили и нашли сигары превосходными.

Том Табак выпустил толстое кольцо зеленого дыма и сказал:

– Вас отпустят, как только я уйду. Это случится скоро. Я человек занятой, и мое время принадлежит не мне, а Великой Белой Матери. Меня ждут неподписанные документы, неутвержденные решения и многое другое.

Черчилль длинно затянулся и выпустил дым, выгадывая время для размышления. Остальные уже говорили вразнобой, но, когда подал голос Черчилль, они замолчали. Он был первым помощником на «Терре» и теперь, когда с ними не было Стэгга, сделался не только формальным, но и настоящим лидером – в силу своей личности.

Был он приземистым коротышкой с крепкой шеей и толстыми ногами. Лицо его было каким-то детским и в то же время сильным. Рыжие волосы жестко курчавились, а на лице там и сям виднелись веснушки. Глаза круглые и ярко-голубые, как у младенца, короткий курносый нос. На первый взгляд в нем замечалась какая-то детская беспомощность, но, подобно ребенку, он умел и командовать всеми вокруг. А голос у него был неожиданно глубокий и басовитый.

– Вы, может быть, и занятой человек, мистер Табак, но не настолько, чтобы не ввести нас в курс дела. Нас держат в плену. Нам даже не дали связаться с нашим капитаном или доктором Калторпом. У нас есть причины подозревать, что с ними ведется нечестная игра. А когда мы спрашиваем о них, нам отвечают: «Что будет – то будет». Весьма информативно! И весьма утешительно!

Теперь, мистер Табак, я требую ответов на наши вопросы. И не думайте, что ваша охрана за дверью помешает нам разорвать вас на части прямо сейчас. Нам нужны ответы – и немедленно!

– Возьми сигару и остынь, – ответил Том Табак. – Разумеется, вы заинтригованы и разъярены. Но… права? Какие-такие права? Вы – не граждане Дисии и находитесь в крайне неопределенном положении.

Но все же я дам вам пару-тройку ответов – за этим я и пришел. Первое: вас вскоре отпустят. Второе: вам дадут месяц, чтобы найти свое место в жизни Дисии. Если по прошествии этого срока вы не сможете стать примерными гражданами, вас умертвят. Выслать вас за границу – значит увеличить население враждебной страны, а это в наши планы абсолютно не входит.

– Ладно, теперь мы хоть знаем, что нас ждет, – ответил Черчилль. – Хотя и приблизительно. Допустят ли нас на «Терру»? Там собраны результаты уникальных исследований за десять лет работы.

– Нет, не допустят. Но вам вернут ваше личное имущество.

– Спасибо, – сказал Черчилль. – Понимаете ли вы, что, кроме нескольких книг, ни у кого из нас нет личного имущества? На что нам жить, пока мы найдем работу? Да и работу нам вряд ли удастся получить в вашем довольно примитивном обществе.

– Честно говоря, не знаю, – ответил Том Табак. – В конце концов, жизнь вам сохранили. Были ведь и другие предложения.