У черного дуба с красной листвой - Дмитрий Самохин

Ник соскочил со стола, не выпуская сигару из зубов. Налил в чистый стакан янтарной жидкости из графина, протянул мне и себе плеснул для атмосферы.

– С какими делами, Крейн? Что стряслось в нашем болоте? – спросил Ник.

Я отхлебнул из стакана. Порадовался хорошему виски и воскликнул:

– Подбрось и выбрось, ничего серьезного!

– Вот и я говорю, ничего серьезного. Только мир какой-то не такой. Очнулся я сегодня, а ничего не узнаю, словно не я это, и жизнь не моя. Тебе это часом не знакомо.

Я чуть было не поперхнулся виски. Похоже, я нашел родственную душу.

Следующие полчаса мы обменивались впечатлениями об окружающей реальности. Потом еще полчаса пытались прийти к единому выводу, затем после второй бутылки виски, решили отправиться в ближайший клуб, чтобы в непринужденной обстановке выработать общую стратегию, как нам выбраться из этой трясины, пока еще не поздно.

В одном мы сошлись, все что происходит вокруг нереально, это не наша жизнь. Нам ее подменили. Мы типичные попаданцы, при этом если мы сейчас отсюда не выберемся, то шансов вернуть нашу настоящую жизнь у нас никаких.

* * *

Намерение вернуться к реальной жизни замечательно. Только как его на деле реализовать, и, что самое главное, как выглядит эта реальная жизнь, что из себя представляет. Вот тут загвоздка. Тут полная темнота без намека на просвет. Ник Красавчег руками разводил, да нервно жевал сигару, а мне оставалось только восклицать «подбрось и выбрось», да мерить шагами отдельный кабинет, выделенный владельцем клуба для особо почетных гостей.

– Считаю, что мы влипли, – громко заявил Красавчег. – Чтобы выбраться из этого омута, надо вычислить, чем мы занимались в реальном мире. Восстановление памяти позволит нам вырваться из этой фальшивой реальности. Ты, кстати, не видел, куда я засунул свой носовой платок. С утра ищу, найти не могу.

– Спрашиваешь, откуда я знать могу. Лучше бы спросил у своих ребят, может, они чего толкового сказали бы.

– Мои ребята сказали, они еще и не такое скажут. Они сказали, что их босс Ник Красавчег не имеет гнусной привычки таскать с собой носовые платки. Надо же такое придумать, боже мой. А я вот чувствую, что платок был, только не помню, в какой карман его положил.

Я задумался. И чего бы это Нику Красавчегу так из-за носового платка беспокоиться. Был какой-то сакральный смысл в этом носовом платке, только вот понять его я никак не мог. Понять и постичь. Это ведь разное. Я был убежден, если мы разгадаем загадку этого носового платка, выберемся из ловушки.

– Почему ты уверен, что у тебя был носовой платок?

Я сел в кресло, потянулся к графину с беленькой, налил себе стакан и выпил. Из-за неплотно прикрытой двери играла джазово-фольклорная музыка с еврейским колоритом.

– Потому что я все время пытаюсь вытащить его из кармана. Это как наследственная память. Или как его там, когда у человека палец отпилили, а он его все время чувствует. Помню я, несколько лет назад мы расследовали дело Васи Обрубка. У него руки не было, а он эту руку чувствовал, и мало этого этой фантомной рукой по карманам честных граждан лазал, да кошельки воровал. Еще тот жук был, – мечтательно произнес Ник Красавчег и глубокомысленно замолчал.

Он и сам еще не успел сообразить, что сказал, но я уже вовсю раскручивал ниточку, которую он мне дал. Расследование. Дело Васи Обрубка. Какой расследование мог вести Ник Красавчег при моей помощи, а об этом он практически напрямую сказал. И тут меня осенило. Я вспомнил все. И нашу реальную жизнь, и Блоготуна.

Это было словно ключевое слово, ключ к замочной скважине. Стоило только его взять в руки, как все открылось.

И Блоготун оставил меня.

* * *

Очнулись вдвоем. Голова болит, так словно с жесткого похмелья. Ничего себе нас Блоготун пробрал. Надеюсь, что без особых последствий для здоровья. И Жоре Шайбе удалось вычислить местонахождение этого шутника. За такие шутки его бы на всю жизнь да на сковородку, подбрось и выбрось.

Взялся я обеими руками за голову, чтобы не раскололась от напряжения, да тяжело застонал. И как вот теперь с таким самочувствием весь день коротать. Ладно бы после праздника, а так запросто так, жалко очень. Слышу, из кресла мне сочувственно подвывает кто-то. А это Ник Красавчег, и у него самочувствие не лучше. Пока в голове все уложится на прежние полочки, можно и свихнуться.

– Ты как? – выдавил из себя Ник.

– Могло быть и хуже, – признался я. – Укандабобил нас этот Блоготун, чтоб ему пусто было. Надеюсь, теперь его поймают, и надолго накажут.

– Это уж как получится.

Ник Красавчег потянулся за телефоном, но не успел его взять в руки. С улицы донеслись крики, звон разбитого стекла и вой противопожарной сирены.

– Кажется, началось, – констатировал факт Красавчег.

– Подбрось и выбрось, что это? – не понял я.

– Думаю, что отходняк. Пошли, преподобный, попробуем людям помочь, на путь истинный наставить.

К тому времени как мы выбрались из дома, нас уже встречал Джек Браун в компании трех кентавров. Они хищно осматривались по сторонам, но не спешили на помощь гражданам. Альтеры их не интересовали. Их задача охранять преподобного, читалось по глазам. Ох, говорил я Красавчегу, нечего на меня людской ресурс тратить. Несколько месяцев назад один религиозный нетерпимец чуть меня не убил, так с тех пор Ник окружил меня таким вниманием и заботой, что деться некуда.

– Что происходит? Доложите! – потребовал Ник Красавчег.

Джек Браун вытянулся как сосна, только что честь не отдал. Но он был в гражданском костюме, ему честь отдавать не к лицу. И доложил.

– Люди обезумели. Некоторое время назад все жертвы Блоготуна пришли в себя, а потом пошли на улицы правосудие чинить. Ну, так как они себе это понимают. Все силы брошены на усмирение уличных беспорядков.

Ник Красавчег поморщился, как от зубной боли.

– Значит, здесь мы ничем помочь не можем. Срочно отправляемся в участок, – распорядился он.

* * *

Волной нас накрыло через несколько часов. Весь Большой Исток оказался охвачен уличными беспорядками. В участок свозили арестованных. Камеры были переполнены. Казалось, все просто сошли с ума. Город напоминал похлебку в большом котле, поставленную на открытый огонь. Кипит, кипит, да все никак не выкипит. Было мнение, что мы захлебнемся в этом вареве, но тут все сошло на нет. Люди поуспокоились и разошлись по домам. Кое-где еще остались любопытные, составляющие массовку. Им было интересно, когда все закончится и чем. Время от времени камни летели в стекла, вспыхивали драки, но это была уже жалкая пародия на ночной бунт.

Когда все началось успокаиваться, появились подробности ночных выступлений. Альтеры, еще несколько часов назад, дравшие друг друга в клочья, удивлялись, как они могли так низко пасть? Что на них нашло?