Можно я побуду счастливой? - Мария Метлицкая

С Гришей я намучилась. Много хлопот нам принес этот парень – грубость, даже хамство, бесконечные провокации. Потом Гриша попросил у меня прощения.

Настя и Ксюша-маленькая, сестры из деревни, из семьи хронических алкоголиков. Девчонки пережили два кошмара: первый – когда впервые попали из семьи родителей-алкоголиков в детский дом, а второй – когда их снова вернули туда из первой приемной семьи. Помню, как Ксюша бросилась ко мне:

– Мама, мама! Ты что, не узнаешь меня?

И что я могла с этим поделать? Взяли обеих сестер – как их разлучить?

Вначале было чудовищно трудно – девочки не усваивали ничего – ни математики, ни стихов. Книги не слушали, сколько бы им ни читали. Не могли сосредоточится, были плаксивые, нервные.

Сейчас девочки мои лучшие в точных науках, прекрасно пишут сочинения.

Всего у нас было тринадцать детей, включая детей адаптированных. Усыновленные всегда жили с нами и жили постоянно, адаптированные детки по-разному – кто год, кто три, кто пять, а кто семь. Надеюсь, что даже эти недолгие годы, проведенные в нашем доме, дали им многое. Судьба у всех сложилась неплохо – все они учатся, работают, имеют семью.

Женечка наш закончил медуниверситет, стал дипломированным хирургом. Гриша живет в Москве, учится в университете. Ксю-Ксю живет в Салехарде и собирается замуж.

Ни с кем из моих детей я связи не прерываю, стараюсь быть в курсе проблем и пытаюсь помочь, если надо.

А мои маленькие Ксюня и Настюша пока, слава богу, со мной. Учатся музыке, танцам, английскому, хорошо успевают в школе. Любят ездить на море и на экскурсии. И, разумеется, они видят такое количество талантливых и значимых людей у нас в доме, что вряд ли в дальнейшем им захочется пить или гулять, словом, жить, как жили их семьи.

Считается, что все хорошее делаешь в первую очередь для себя. С моими приемными детками и я сама стала лучше – добрее, благороднее, терпимее. И все-таки делала это я в первую очередь для них. Нельзя всех полюбить и всех обогреть. Нельзя всех осчастливить. Но если можешь хотя бы одного – сделай это. И если получится, счастью твоему не будет предела – знаю это по себе, по собственной жизни.

И еще – после посещения нашего дома среди наших друзей и знакомых появились семьи, где растут приемные детки.

Надо ли отдавать наших детей за границу? – вопрос, который то и дело обсуждают сейчас. Да, конечно же, надо! Полная глупость считать, что зарубежные усыновители – звери и деспоты. Уродов хватает везде, вы мне поверьте! Я утверждаю это – я, мама с огромным опытом воспитания приемных детей!

Нам надо беречь слезы своих детей, чтобы им было что пролить на наших могилах.

Как мы попали в наш благословенный Плес?

Мы живем в Иваново, но снова хотим в деревню!

И тут мой Друг посоветовал Плес. Но не для постоянного жительства – выезжать туда, как на дачу.

Надо сказать, что не все мои эксперименты Друг принимал. Он вообще человек города – лес, комары и прочие «прелести» загородной жизни его раздражают, а мои решительные действия часто просто пугают. В который раз он говорит мне, что я – та жизнь, которую он не знает. И в который раз удивляется мне, отчаянной авантюристке.

Очень важно, что и Андре попал под обаяние России. Он ее искренне любит и почти к ней привык, так что не имеет ничего против переезда в Плес. Городок нам нравился давно, к тому же по сравнению с Меленками – это центр цивилизации.

Мы купили там дом, но он мне не очень нравился.

Один мой знакомый посетовал:

– Ох, что же вы купили? – И предложил: – Вот пойдемте, я покажу вам дом!

Мы пошли, я увидела – это то, что мне надо, и тот, уже купленный, я категорически не хочу. Что делать? Нам объяснили, что купить этот дом мечты невероятно сложно – в нем лет двадцать никто не живет, наследники разбросаны по всему свету, деньги им особенно не нужны, люди они пожилые и обеспеченные. Да и какие там деньги? Дом полуразрушен, зимой в нем ночуют бомжи. Был даже небольшой пожар. И документы не очень в порядке. Словом, никто из наследников заниматься этим не будет.

Я стояла на обрыве, на нашей Панкратке (горе святого Панкратия), и перед моими глазами открывалась вся панорама Заречья: Волга, возвышенности, косогоры, вид на Соборную гору, лес на холмах и крошечные домики Нижнего Плеса, и понимала: меня уже ничто не остановит!

Но как объяснить все мужу – дом-то мы уже купили. И что теперь – бросить его и начать все сначала? Мужчины тяжело привыкают к мыслям о новых покупках. К тому же я понимала, сколько нам предстоит труда, если все сложится.

Однако спать спокойно я уже не могла. Я потеряла покой и фантазировала, фантазировала до самого утра. Меня захватила идея покупки этого дома, я уже видела, что смогу сделать на этом месте.

Мысленно я рассаживала под окнами дома цветы, кусты и плодовые деревья, украшала участок, вешала кормушки для птиц. Я видела абсолютно реальную картину уже готового дома и готового сада! Пространственное мышление, так это, кажется, называется?

И я занялась покупкой этого дома, словно от этого зависела вся моя жизнь. И конечно же, совсем тогда не понимала, что на самом деле зависела.

Наследники оказались действительно людьми пожилыми, и заниматься продажей им было не очень охота. Когда же удалось их уговорить, они назвали такую цену, что я растерялась. Такой дом в Плесе стоит в десять раз меньше.

Деньги у нас были, но в этот момент позвонил Дима, мой старший сын, и попросил в долг. Деньги я, разумеется, дала. Два года мы занимались бумагами, сталкиваясь с кучей сложностей. Чтобы их преодолеть, нужны были деньги, я за все платила, но дом-то пока чужой, не мой, так что риски огромные.

Наконец, все вроде улажено, и наследники вот-вот должны приехать на сделку. Через пару дней все должно свершиться – и дом, моя мечта и уже любовь, будет моим!

И тут звонит Дима – отдать долг не получается. Как же так? Но это мой ребенок, и я его не осуждаю.

Но мне деньги взять категорически негде, и я понимаю, что все рушится: мои планы, мечты и фантазии. Что остается? Смириться. Я плачу и молюсь.

А за два дня до сделки раздается телефонный звонок. Незнакомый женский голос кричит:

– Леночка, это вы?

Я не узнаю эту женщину и переспрашиваю:

– Кто-кто? Оля? Простите, какая?

И тут до меня доходит. Оля и Вадим, наши парижские приятели. Несколько лет назад у них случилась большая беда – тяжело заболел сын-подросток. А следом, как часто бывает, у Вадима случились еще и финансовые неприятности, причем тоже приличные, крупные. Образовались огромные, неподъемные долги. Положение семьи было катастрофическим. Конечно, мы дали им денег и на возвращение долга не рассчитывали ни одной минуты. Вскоре мы уехали в Москву, потом в Меленки, дальше в Иваново и в Плес. Следы наши были потеряны. А у ребят, слава богу, все поправилось – сына вытащили, Вадим устроился на работу. Они и стали нас искать, чтобы вернуть давний долг. Искали долго, подняли всех московских и парижских знакомых, моих подруг. И наконец нашли. Оля звонила, чтобы поскорее отдать мои деньги.