Неделя зимы - Мейв Бинчи

И тут отец заговорил с ним об отпуске.

Он сказал, что Андерс слишком много работает; ему пора «зарядить батареи». Андерс понятия не имел, куда хочет поехать. Йохан, его приятель из фольклорного клуба, сказал, что лучше всего отдыхать в Ирландии. Можно ехать в любом направлении — ты всегда найдешь себе интересное занятие и какие-нибудь достопримечательности для осмотра.

Андерс забронировал билет в Дублин и вылетел в Ирландию, так и не определившись с дальнейшими планами. Это могло показаться немыслимым, ведь в семье Алмквист было принято планировать все до секунды и скрупулезно изучать необходимую информацию, прежде чем отправиться куда-либо. В аэропорту он вспомнил об Эрике. Отсюда они летали в Лондон, в Испанию, в Грецию. Теперь Андерс летит один.

И как только он допустил, чтобы они расстались?

Однако у него не было другого выбора. Андерс не мог остаться с Эрикой в Гётеборге, где ее ждала великолепная карьера. А она не собиралась жить в тени Алмквистов и довольствоваться ролью идеальной жены, как его мать.

Он надеялся, что сможет ее забыть; у него не было недостатка в желающих сходить с ним куда-нибудь поужинать или потанцевать. Будучи наследником компании «Алмквист», он считался завидным женихом, но ни одной девушке не удалось всерьез его заинтересовать. Он посещал светские мероприятия, но никем не увлекался настолько, чтобы завязать серьезные отношения. Андерс с радостью узнал о том, что и у Эрики не было никаких романов. И тут, в аэропорту, ему вдруг захотелось позвонить ей и сообщить, что он едет в Ирландию. Эрика сразу же сняла трубку; судя по голосу, она была искренне рада его слышать. Ей было интересно все, что он говорил; правда, Эрика всегда интересовалась всем и вся. Вряд ли ее интерес касался лично его.

— Ты едешь с друзьями? — спросила она.

— Я не хочу ехать с друзьями, — уныло ответил он. — Я хочу поехать с тобой.

— Ты что это, пытаешься меня разжалобить? Перестань! У тебя куча друзей. И ты сам выбрал такую жизнь. — Слова ее, хотя и сказанные с улыбкой, прозвучали очень веско. Он сам выбрал такую жизнь. — Ты познакомишься с кучей людей в Ирландии. Я иногда хожу в ирландский бар по соседству. Там играют отличную музыку. С ирландцами легко заводить знакомства.

— Ладно, отправлю тебе открытку из ирландского бара, если отыщу такой.

— Думаю, тебе не придется долго искать. Но все равно, отправь.

Она правда хотела получить от него весточку или дело просто в ее характере — ведь это Эрика, всегда веселая, общительная и одновременно очень серьезная?

В еще более мрачном настроении Андерс сел в самолет.

Эрике наверняка понравился бы отель в Дублине, очаровательный и слегка обветшавший, где он остановился. В отеле Андерсу посоветовали съездить на автобусную экскурсию, а также порекомендовали традиционный ирландский паб неподалеку. На следующее утро, сидя за завтраком, он познакомился с группой американцев ирландского происхождения, которые собирались арендовать лодку и пройти по реке Шэннон. Аренда оказалась дороже, чем они предполагали; им требовался еще один человек, чтобы поделить расходы. Может, он захочет поплыть с ними?

«Почему бы нет», — подумал Андерс. В буклете все выглядело очень привлекательно: живописные озера, широкая река, маленькие порты. Андерс не успел опомниться, как уже был на пути в Атлон, в сердце Ирландии, где им предстояла прогулка на яхте с мотором и урок навигации. Вскоре вся компания плыла мимо зарослей камыша, небольших бухт, старинных замков и деревень с крошечными гаванями и длинными названиями. Светило солнце, и жизнь замедлила свой бег.

Вместе с ним плыли пятеро друзей, мужчин и женщин, работавших вместе в страховой компании в Чикаго. Они собирались заняться поиском своих предков и родни, однако не слишком об этом беспокоились; гораздо больше их привлекали хорошая ирландская музыка и ирландское пиво. Андерс разделял их интересы.

На почте он купил три открытки и отослал их матери, отцу и Эрике.

Он долго думал, прежде чем подписать открытку, предназначенную отцу. Андерс не представлял, что может его заинтересовать. В конце концов он написал, что из-за кризиса экономика страны серьезно пострадала. Это, по крайней мере, Патрик способен понять.

Когда плавание по реке подошло к концу, американцы собрались в пятидневный тур по гольф-клубам. Они звали его с собой, но Андерс отказался. В сплаве по Шэннону от него было мало пользы; еще меньше ему хотелось разочаровать бывалых игроков своей неопытностью в гольфе.

Вместо этого Андерс поехал в автобусное турне по западной части страны.

Джон-Пол, жизнерадостный краснолицый водитель автобуса, объявил, что знает все самые лучшие музыкальные пабы на побережье и что каждый вечер они будут ходить на великолепные концерты. Джон-Пол был лично знаком со всеми музыкантами и рассказывал участникам турне об истории групп и их репертуаре, прежде чем вечером вести их на концерт.

— Попросите Микки Мура исполнить для вас «Мою красавицу» — вот увидите, у вас мурашки побегут по спине, — говорил он.

Джон-Пол всегда первым узнавал, что какой-нибудь ушедший со сцены волынщик собирался тряхнуть стариной и дать пару концертов. Андерса это очень увлекало.

Оказалось, что Джон-Пол сам играл на волынке. Но не на такой, в которую надо дуть. Это шотландская волынка, а настоящая — ирландская — с мехами. В нее не дуют, а сжимают мехи локтем. Называется иллиан — локтевая волынка, потому что «иллиан» по-ирландски «локоть».

Музыка оказалась завораживающей — Андерс был ею покорен.

Джон-Пол сказал, что, будь у него достаточно денег, он открыл бы собственный паб и приглашал туда лучших музыкантов.

— Тут, на западе? — спросил Андерс.

— Возможно, но мне бы не хотелось отнимать хлеб у людей, которые уже владеют здесь пабами. Все они мои друзья, — ответил тот.

Джон-Пол и Андерс много беседовали о Боге и судьбе, о зле, о воображении. Андерс спросил, сколько их водителю лет. Тот удивленно посмотрел на него.

— Ты так хорошо говоришь по-английски, я и забыл, что ты не из наших краев. Я родился в 1980-м, через девять месяцев после того, как в Ирландию приезжал папа Иоанн Павел. Большинство младенцев мужского пола, родившихся в тот год, окрестили в его честь, Джон-Пол.

— И ты собираешься всю жизнь водить свой автобус? — продолжал расспрашивать Андерс.

— Нет, рано или поздно мне придется вернуться домой к моему старику. Мои братья и сестры давно разъехались, устроили свою жизнь. А я, недотепа, так и остался один. Отцу все труднее управляться с фермой самому. Похоже, скоро наступит момент, когда мне надо будет обосноваться в Стоунбридже и заменить его.

— Это тяжелый труд, — посочувствовал Андерс.

— Чепуха! Разве плохо иметь собственный дом и стадо на поле, и хозяйство, которое дожидается тебя? Большинство в Ирландии душу бы продали за такую жизнь. Просто это не то, чего бы мне хотелось. Я не очень-то мечтал бродить по лугу, отыскивая овец, лежащих кверху брюхом, и поднимать их на ноги. Я ненавижу все эти квоты на молоко и указания Европы что нам сажать, а что нет. Некоторые мечтают о собственной ферме, для меня же она — тяжкая ноша, но все-таки это верный хлеб. И даже с маслом.