Призрак в кожаных ботинках - Дарья Калинина

– Одной коровой тут дело явно не обошлось.

– Ну да, еще свиньи да куры с утками.

– Индюков баба Глаша одно время держала. А потом избавилась почему-то.

– Поясню, почему держала и почему потом от них избавилась. Дело в том, что комбинат социального питания, от которого получают продукцию школы, имеет нескольких поставщиков. И поставщики эти сменяются. Допустим, один год идет в качестве сырья для котлет и запеканок только куриное белое мясо, другой год ножки, потом индюшатина. Кому как повезет выиграть тендер.

– А при чем тут школьное питание? Баба Глаша на рынке торговала. В школах дети ее индюков и не видели.

– Ошибаетесь. Как раз дети этих индюков, верней, индюшатину и видели. Не всю, конечно.

– Не понимаем мы вас. Говорите прямо. Бабка что-то мухлевала?

– А если прямо говорить, то схема была такова. Получает школьная столовая мясо индейки, малая часть его идет детям на котлеты, большая остается у работников столовой.

– Бабка Глаша в школе не работала. Она вообще нигде не работала. Целыми днями дома торчала, во дворе копошилась.

– Правильно, Глафира Андреевна в школьной столовой не работала, зато там работала ее хорошая знакомая, через которую баба Глаша и получала доступ к дешевым и качественным продуктам, которые привозили в школу для детей. Куда одинокой женщине – работнику столовой – девать по пять-десять килограммов мяса еженедельно? Съесть она их не может, не влезет в нее, учитывая, что питается она на работе. Отдать мясо на сторону просто так ей жадность не позволяет. Остается один выход – продать. Но одно дело, когда продаешь такое мясо по дешевке, и все вокруг понимают, что это за мясо. И совсем другое дело, когда продаешь мясо как фермерский продукт.

– Да откуда в школьной столовке бралось фермерское мясо?

– Мясо было обычное, с птицефабрики. А вот продавала его образцовая фермерша баба Глаша под видом деревенской экологически чистой продукции.

Какое-то время было тихо. А потом Хлебаковы вознегодовали:

– Вот мошенница старуха!

– Ловчила!

– Жучара!

– А кто та другая, которая ей помогала?

Дядя Федор покраснел. Он явно понимал, о ком идет речь. И ему было стыдно. Но пока что он помалкивал. Зато не стали молчать Хлебаковы.

– Так это же Мальвина в столовке трудилась! Она сама много раз это говорила. И продукты предлагала. Сметану, сосиски.

Тут уж возмущение хлынуло прямо рекой.

– Воровка! – заверещал кто-то.

– Детей наших обирала!

– Мальвина всем подряд хвасталась, какую она шикарную квартиру недавно купила. Трехкомнатную! Отделка – полный отпад! Ясно теперь, с каких барышей она жилплощадью обзавелась!

– И бабка! Бабка тоже!

– Мало ей еще досталось!

Но следователь поднял руку, призывая к тишине и порядку:

– Оставим эти махинации на совести покойных. Мы с вами собрались тут не для того, чтобы их судить. А для того, чтобы выяснить, кто и почему их убил.

– Так что тут выяснять! Кто-то узнал про их делишки и решил наказать!

– Сперва старуху, чтобы не мошенничала и столовское на рынке не толкала, а потом и Мальвину – воровку!

– Не спешите, господа. Поспешишь – людей насмешишь. А у нас тут дело серьезное. Как я уже говорил, пострадала бабка Глаша за свою жадность. Торговала бы она себе потихоньку ворованными продуктами, никто бы ей и словечка не сказал. Коли уж она была такой ловкой, что умудрялась сбывать под видом парного мяса видавший виды лежалый перемороженный продукт.

– Эй! – обиделся дядя Федор. – Мальвина бабке все самое лучшее поставляла! Что перемороженное или вовсе пересортица, то она бедным родственникам вроде меня скармливала! За благодеяние такое дело считала.

– Так вот, между двумя сообщницами до поры до времени царили мир и согласие. Выручку они делили честно, тут баба Глаша не хитрила. Деньги, как она говорила, счет любят.

– Точно! Ее поговорка!

– Бабка что свои деньги тщательно считала, что чужие. Но речь сейчас пойдет не о деньгах Мальвины, а совсем о других деньгах, добраться до которых баба Глаша давно мечтала. Да все, как водится, откладывала и откладывала, пока не почувствовала, что может в один далеко не прекрасный день вовсе помереть, а ее внучок сам не додумается, как ему лучше изъять свое добро из чужого дома.

– Как это свое добро да из чужого дома? Так не бывает!

– Бывает, когда владельцы сменились, а часть нажитого забрать с собой не успели.

– Тогда оно новым хозяевам переходит!

– Вместе с домом!

Следователь покачал головой:

– Баба Глаша так не считала. Она полагала, все нажитое ее покойным супругом и его семьей должно достаться законным наследникам, то есть ей и Сереже, а не каким-то там пришлым чужакам, каковыми она считала вас.

И следователь кивнул в сторону Коли и его семейства.

– Уж не взыщите, но живете вы в Васильках не так давно, и для бабы Глаши, которая тут родилась, были и оставались чужаками. Отдавать вам богатство она не собиралась. И баба Глаша решила действовать. Вдвоем с внуком в ночи они стали копать под старой частью вашего дома и выкопали из подвала нечто спрятанное там еще дедом мужа бабы Глаши.

– Погодите, – не выдержал Коля. – Ее мужем был Савва Афанасьевич Усов? Мы были в архиве, нам там это имя назвали.

– Какой еще муж? Откуда он взялся? Баба Глаша всегда и всем говорила, что замужем ей пожить не довелось.

– По документам муж у Глафиры Андреевны был. А вот фактически он отсутствовал. Дело в том, что Глафира Андреевна вышла замуж хоть и за любимого мужчину, но, увы, совсем не за того, кто любил бы ее саму. А любил Савва родную сестру бабы Глаши. На ней же он мечтал и жениться. Но, увы, традиции семьи не позволяли Савве жениться на младшей сестре, когда старшая оставалась еще не замужем. И что было делать молодым влюбленным? Втроем с Глафирой они придумали дикую вещь. Савва женится на старшей – на Глафире. Они начинают жить своим домом. Глафира берет к себе младшую – Надю, не оставаться же девке одной в доме? Непорядок это. После чего Савва с Надей начинают жить семейной жизнью, а Глафира вроде как при них.

– Вы хотели сказать, Надя при них.

– Нет, именно что Глафира. Савва и Надя стали жить как муж и жена и в скором времени у них должен был появиться на свет первый ребенок. К сожалению, Савва его уже не увидел. За месяц до рождения малыша он был арестован и вместе со всеми своими родственниками, проживавшими вместе с ним, препровожден в следственное управление КГБ, откуда уже никто из них не вышел.

– За что же их?

– Я просмотрел материалы того дела. И вынужден признать, что там было за что. Доказательств против них слишком много, чтобы считать дело просто сфабрикованным. Вся семья Усовых, включая Савву, его братьев и отца с дедом и прадедом относилась к раскольничьему движению, никто из них не питал любви к советской власти, считая ее богоборческой. И потому эти люди в свою очередь активно против нее боролись. В тридцатых годах они были сосланы, отбыли наказание на Енисее. В результате перенесенных страданий и невзгод семья сильно поредела, домой вернулся только Савва с еще двумя уцелевшими родственниками мужского пола и их женами. К этому времени все они уже яростно ненавидели советскую власть, лишившую их всего, и поставили перед собой цель бороться с ней всеми возможными способами. Ненависть завела их так далеко, что они даже приняли помощь с капиталистического Запада. Помощь была как материальная, так и идеологическая. После окончательной обработки засланным в нашу страну агентом вражеской разведки семья Усовых уже не сомневалась, что выбранный ею путь единственно правильный. Советскую власть нужно уничтожить. Пользуясь тем, что дом их стоял на отшибе, они занялись изданием печатного листка, в котором всячески позорили и обливали грязью советскую власть. О ее достижениях в этих листках умалчивалось, зато все недостатки и промахи, которые зачастую просто не освещались в официальных изданиях, тут высвечивались со всех сторон и преподносились под таким соусом, чтобы у читателей точно не осталось сомнений, что советская власть – это страх и ужас, с которым нужно бороться.