Святой Франциск Ассизский - Мария Стикко

Младенца, ни Пречистой Девы, ни Иосифа, ни ангелов. Их заменил святой Франциск. В торжественном облачении дьякона читал он Евангелие столь дивным, чистым и мелодичным голосом, что все этой великой ночью подумали о горах Иудеи и о Славе Небесной. Потом он заговорил о рождении нищего Царя с таким чувством и жаром, что охваченная восторгом толпа почувствовала, будто ее отнесло на тринадцать веков назад, к началу нашего Искупления.

Ночь была праздничной, весь лес сиял и пел, и казалось, что Младенец Христос вернулся на землю. Одному человеку удалось увидеть Его. На соломе, пустовавшей оттого, что не было на ней Сына Человеческого, блаженный Франциск увидел новорожденного, такого белоснежного и холодного, словно он мертв. Он взял его, прижал к сердцу, согрел отеческим теплом, и младенец ожил, открыл глазки протянул ручки к бледному лицу Своего бедняка. А святой Франциск заговорил так, что все расплакались, и если голос его дрожал от слез, то слова его возродили в сознании людей Младенца Иисуса, словно он присутствовал среди них. Руки Франциска держали Его, глаза — видели, и сердце святого полнилось любовью и благодарностью.

ТРУДНЫЕ БРАТЬЯ

Во время молитвы святой Франциск ощущал как бьется в нем самый источник радости, и, как свет создает цвета, этот лучезарный источник помогал ему созерцать творения Божьи. Но что достойного, если ты наслаждаешься видом прекрасных созданий, доблестных мужей? Еще в мирской своей жизни Франциск не мог поистине радоваться, не превзойдя самого себя; тем сильнее стало его чувство, когда он сделался рыцарем Христа и госпожи своей, Бедности, избрав своим символом крест. Из любви к кресту он научился испытывать радость от общения с людьми даже приносящими огорчения, но потом эти люди становились его друзьями, что давало ему глубокое удовлетворение.

Однажды он проходил через Имолу и попросил у епископа, чтобы тот, позволил ему проповедовать, епископ же, не испытывая доверия к этому странствующему мирянину, резко ответил:

— Я и сам проповедую моему народу!

Святой Франциск, опустив голову, вышел от него, но через мгновение вернулся, и потерявший терпение епископ воскликнул:

— Чего тебе, брат?

— Отец, — ответил святой, — когда сына выгоняют в одну дверь, он возвращается в другую.

Порыв этот подстать брату Джинепро, сам же поступок был по-детски непосредственным, и побежденный епископ обнял Франциска, позволив ему и братьям его проповедовать, ибо он понял, что эти смиренные люди — святые.

Был еще и другой епископ, кто говорит, что из Терни, а кто — из Риети, который после проповеди Франциска обернулся к народу и сказал примерно так:

— Возблагодарим Бога за то, что Он воспользовался этим невеждой, этим ничтожным бедняком, дабы показать, как милосердна Церковь.

Даже для святого, который дал обет смирения, такой отзыв не был лестным, и потому Франциск, сильно возрадовавшись, бросился в ноги епископу: ведь тот яснее ясного указал, что его, а что — Божье, оставляя Богу одну лишь славу.

Он оставался спокойным даже тогда, когда его унижали низшие. Советы и предостережения он выслушивал от всех с радостью. Однажды он поднимался на Верну верхом на ослике — был слаб и не мог идти сам, и горец, хозяин осла спросил:

— Скажи, не ты ли тот Франциск из Ассизи, о котором говорят так много доброго?

— Я, — отвечал святой.

— Тогда старайся и в самом деле быть таким добрым, каким считают тебя люди. Ведь многие очень верят в тебя, ты же не должен обманывать тех, кто верит.

Святой Франциск не вознегодовал на такое предостережение и не подумал: «Что за дубина осмеливается давать мне советы!» Он соскочил с ослика, стал на колени перед крестьянином и поцеловал ему ноги, поблагодарив его за столь милостивое предостережение, и не возрадовался бы так сильно, если бы вместо назидания услышал слова хвалы. Он всегда радовался, если мог искоренить малые ростки гордыни.

БРАТЬЯ ПРОКАЖЕННЫЕ

Франциск не искал удовольствий в дружбе и молитве, но лишь пользовался ею, благодаря за нее Господа, но ради любви к Нему больше всего он стремился к прокаженным, издававшим смрадный запах и скрывавшимся от людей — к тем, кто ожесточился как псы из-за их страшной болезни. Он выделял их из числа других, ибо в их истерзанной плоти, в их отвергнутой жизни более, нежели в здоровых, видел смиренного Господа Иисуса Христа, отвергнутого за любовь к людям, подобно прокаженному.

В лепрозории, где работали братья, был больной, настолько измученный страданиями, что он оскорблял, проклинал их, издевался над ними, как мог, словно в него вселился бес. Братья покорно переносили эти оскорбления, считая, что они искупают их грехи и укрепляют в них смирение, но проклятия терпеть не просто, и потому, они много раз пытались увещевать прокаженного, а затем ушли с такими словами: «Мы покидаем его. В него вселился бес». И все же они сперва спросили позволения у учителя, который жил тогда неподалеку. Франциску сказали о случившимся, и он пришел.

— Да дарует тебе Господь мира и покоя, дражайший брат мой, — с привычным приветствием обратился святой к прокаженному, но тот пришел в ярость:

— Как я могу быть спокоен, если Бог превратил меня в гниющую язву?

— Терпи, друг мой, — попытался успокоить его святой, — телесные недуги — здоровье души, если их переносят спокойно.

— Терпи, терпи! От советов тебя не убудет. А как прикажешь терпеть боль, что пожирает меня днем и ночью? Не от одной болезни я мучаюсь, и братья твои усиливают мои страдания, ибо не служат мне так, как должно.

Франциск понял, что этого человека образумить нелегко и употребил главную свою силу — силу молитвы; а потом вновь обратился к прокаженному:

— Сын мой, раз другие не устраивают тебя, я буду за тобой ухаживать.

— Хорошо. А можешь ты сделать что-нибудь лучше других?

— Я сделаю все, что ты захочешь, — покорно ответил святой. И тогда прокаженный сказал ему:

— Я хочу, чтобы ты вымыл меня, ведь я так сильно воняю, что и сам не могу выносить своего запаха.

Франциск тотчас же велел согреть много воды и опустить в нее душистые травы, потом раздел больного и осторожно начал мыть его, а один из братьев, подливал теплую, благоуханную воду.

Чтобы подавить тошноту, святой Франциск думал об Иисусе Христе. Промывая гниющие раны, он представил себе пять ран на теле Христовом и молился Ему: «Исцели его тело и душу, Господи!»

От прикосновения этих рук, которые скорее ласкали, чем мыли, прокаженный пришел в себя и сердце его устремилось навстречу человеку, унизившему себя, но