Женщины Цезаря - Колин Маккалоу

Публий Клодий отплыл в Тарс. Море наконец было свободно от пиратов благодаря Помпею Магну. В Тарсе он сел на корабль, идущий к Родосу. Из Родоса он отправился в Афины. К тому времени у него так все великолепно зажило, что он вспоминал о том, что с ним сделали арабы, только когда мочился. Была осень, но Клодий преодолел все шторма Эгейского моря и сошел на землю в Афинах. Оттуда он поехал в Патры, потом в Тарент — и понял, что он почти дома. Он, обрезанный римлянин.

Путь по Аппиевой дороге переживался Клодием тяжелее всего, ибо он понял, насколько умно поступили с ним арабы. Он никому не посмеет показать свой пенис. Если кто-нибудь увидит это, позорная история сразу сделается достоянием общественности и Клодий превратится в посмешище, в объект шуточек и веселья. И он никогда не сможет отрицать случившегося. Он сможет справлять нужду в Риме, только если научится терпеть, пока не обеспечит себе уединение. А женщины?! Все это в прошлом. Никогда больше не сможет он развлекаться в объятиях женщины, если только не купит какую-нибудь незнакомую, не использует ее в темноте и в темноте же не выгонит вон.

В начале февраля Публий Клодий приехал домой — в дом большого брата Аппия Клавдия на Палатине, который тот купил на деньги жены. Когда Клодий вошел, при виде его большой брат Аппий разрыдался, настолько тот выглядел усталым и повзрослевшим. Самый младший в семье возмужал, и, без сомнения, это далось ему нелегко. Естественно, Клодий тоже заплакал, так что прошло некоторое время, прежде чем он смог поведать брату о своих злоключениях. После трех лет на Востоке он возвратился еще беднее, чем был. Чтобы добраться до Рима, он вынужден был занять деньги у Квинта Марция Рекса, которому что-то очень не понравилось: то ли рассказ, то ли необъяснимый отъезд, то ли банкротство Клодия.

— У меня было так много всякого добра, — печалился Клодий, — двести тысяч наличными, драгоценности, золотая посуда, лошади, которых я мог бы продать в Риме за пятьдесят тысяч каждую, — и ничего этого нет! Все это украла кучка грязных, вонючих арабов!

Большой брат Аппий похлопал Клодия по плечу. Он был поражен количеством перечисленных трофеев. Он и половины этого не получил от Лукулла! Но конечно, Аппий ничего не знал об отношениях Клодия с фимбрийскими центурионами и о том, каким способом была приобретена большая часть Клодиева улова. Сам Аппий Клавдий теперь заседал в Сенате, и жизнь его была свободна от забот — как дома, так и в политике. Его служба квестором в Брундизии и Таренте получила высокую оценку — хороший старт для большой карьеры, как он считал. У него имелась для Клодия грандиозная новость, которую он сообщил младшему брату тотчас, как только улеглись эмоции от встречи.

— Не печалься по поводу отсутствия денег, мой дорогой братец, — успокоил его Аппий Клавдий. — Больше ты никогда не будешь безденежным.

— Не буду? Что ты хочешь сказать? — изумился Клодий.

— Ко мне приходили с предложением брака для тебя. И какого брака! За всю мою жизнь я и мечтать не мог о таком. Я бы даже и не посмотрел в том направлении, разве что Аполлон явился бы ко мне во сне. Но Аполлона не потребовалось. Публий, это чудесно! Невероятно!

Когда Клодий побелел от этой чудесной новости, Аппий Клавдий объяснил реакцию брата потрясением от такого счастья, но никак не ужасом.

— Кто? — смог выговорить Клодий. — И почему я?

— Фульвия! — крикнул Аппий. — Фульвия! Наследница Гракхов и Фульвиев, дочь Семпронии, единственного ребенка Гая Гракха, правнучка Корнелии, матери Гракхов, родственница Эмилиев, Корнелиев Сципионов!

— Фульвия? Я знаю ее? — спросил ошеломленный Клодий.

— Наверное, ты не замечал ее. Но она тебя заметила. Это случилось, когда ты обвинял в суде весталок. Тогда ей было не более десяти лет. А теперь ей восемнадцать.

— О боги! Семпрония и Фульвий Бамбалион — самая непохожая на других пара в Риме! Они могли выбрать любого. Но почему меня?

— Ты лучше поймешь, когда увидишь Фульвию, — ухмыльнулся Аппий Клавдий. — Недаром она — внучка Гая Гракха! Даже римский легион не сможет заставить Фульвию сделать то, чего она не хочет. Фульвия выбрала тебя сама.

— Кто унаследует все деньги? — спросил Клодий, начиная приходить в себя. К нему возвращалась надежда на то, что ему удастся сорвать эту изумительную сливу так, чтобы она упала прямо на него. Обрезанного…

— Фульвия — наследница всего. Состояние больше, чем у Марка Красса.

— Но lex Voconia… Женщина не может наследовать!

— Дорогой мой Публий, конечно может! — уверил Аппий Клавдий. — Корнелия, мать Гракхов, обеспечила для Семпронии сенаторское освобождение от lex Voconia, а Семпрония и Фульвий Бамбалион добыли такое же освобождение для Фульвии. Почему, ты думаешь, Гай Корнелий, плебейский трибун, так старался лишить Сенат права освобождать некоторых граждан от исполнения законов? Больше всего он был недоволен тем, что Семпрония и Фульвий Бамбалион просили Сенат разрешить Фульвии быть наследницей семейного имущества.

— Да? — переспросил Клодий, все больше поражаясь.

— Ну конечно! Ты же находился на Востоке, когда это происходило, и был слишком занят, чтобы обращать внимание на наш ничтожный Рим, — сказал Аппий Клавдий, глупо улыбаясь. — Это происходило два года назад.

— Значит, Фульвия — богатая наследница, — медленно проговорил Клодий.

— Да, Фульвия получает огромное состояние. А ты, дорогой братец, получаешь Фульвию!

Но сумеет ли он получить Фульвию? На следующее утро Клодий тщательно оделся, правильно задрапировал тогу, причесал волосы, чисто побрился и отправился в дом Семпронии и ее мужа, последнего члена той самой семьи Фульвиев, которая так горячо поддерживала Гая Семпрония Гракха. Когда пожилой управляющий проводил гостя в атрий, Клодий увидел не особенно большой или дорогой дом. Этот дом не был даже красивым. И располагался не в лучшей части Карин. Храм богини Теллус (выцветшее старое строение, которому милосердно позволено было разрушаться) заслонял от него вид на Авентинский холм, а инсулы Эсквилина находились всего через две улицы.

Марк Фульвий Бамбалион, как сообщил Клодию управляющий, нездоров. Его примет госпожа Семпрония. Хорошо зная поговорку, что все женщины похожи на своих матерей, Клодий почувствовал, что сердце его упало при виде знаменитой и неуловимой Семпронии, типичной представительницы рода Корнелиев, пухлой и домашней. Она родилась незадолго до самоубийства Гая Семпрония Гракха. Единственный выживший ребенок из той несчастной семьи, она была отдана в жены — как долг чести — единственному выжившему ребенку Фульвиев, союзников Гая Гракха, ибо в результате той напрасной революции те потеряли все. Семпрония и Фульвий поженились во время четвертого консульства Гая Мария, и, пока Фульвий (который предпочел взять новое прозвище Бамбалион — «Заика») старался сколотить новое состояние, его жена старалась стать незаметной. И в этом она настолько преуспела, что ее не смогла заметить даже Юнона Луцина, поэтому она оставалась бесплодной. Но на тридцать девятом году Семпрония посетила Луперкалию (праздник в честь Луперка — божества стад). И ей повезло. До нее дотронулись куском свежесодранной козлиной шкуры, когда жрецы коллегии танцевали и бегали голые по городу. Это было верное средство от бесплодия. Исцелило оно и Семпронию. Через девять месяцев она родила Фульвию, своего единственного ребенка.