Приз победителю - Ли Уикс

— Я в порядке. Можно приступать к делу.

— Тогда начнем. Итак, Хелен Бейтман… Имеются торс и не отделенная от него голова. Руки и ноги, однако, отсечены от тела — в плечевых и бедренных суставах. После смерти женщина, несомненно, подвергалась замораживанию. Вокруг рта отмечается синюшный тон. Вероятно, убита посредством удушения. Но следов лигатуры или кровоподтеков на шее нет. Не наблюдается также следов внутреннего кровоизлияния. Возможно, удушение осуществлялось посредством полиэтиленового мешка. На торсе имеются небольшие рассечения плоти, концентрирующиеся в области ягодиц и верхней части бедер. Представляется, что эти ранения нанесены одним и тем же инструментом или орудием. Пока не ясно, каким именно.

Пока Ли фотографировал и измерял раны, Сахид с помощью ватной палочки взял мазок из одной из них.

— Это кнут с металлическим наконечником, — бросил Мэнн. Хотя он, казалось, все это время неотрывно созерцал лицо погибшей, ему удалось-таки рассмотреть рассечения и определить их характер, пока Кин Так выкладывал фрагменты тела на анатомический стол. Он сделал это автоматически, даже не зафиксировав в памяти. Если ему как бывшему любовнику и не хотелось этого видеть, то как полицейскому следовало исполнить свой долг.

— Посмотрим, что скажет по этому поводу лаборатория. — Сахид сделал паузу и посмотрел поверх очков на офицеров. Ли и Энджи промолчали.

— Кажется, она сильно похудела, — прошептал Мэнн, ни к кому конкретно не обращаясь.

Патологоанатом повернулся и внимательно на него посмотрел.

— Да, кожа дрябловата, что указывает на быструю потерю веса. Обратите внимание, внизу живота проходит поперечная рана, а вот здесь еще и это…

Сахид перевернул руку жертвы и ткнул пальцем в следы уколов на локтевом сгибе. В этот момент Мэнн едва не задохнулся. Перед его мысленным взором предстало искаженное страданием прекрасное лицо Хелен, молившей кого-то о пощаде. Ему вдруг представилось, что это он повинен в ее смерти. От этой мысли ему сделалось так плохо, что захотелось исчезнуть, раствориться в воздухе, смешаться с землей… Одновременно им овладело желание бежать со всех ног подальше от изуродованного тела. Однако подсознательное желание защитить ее взяло верх, и он решил остаться, хотя было уже слишком поздно, она умерла, и от нее ужасно пахло разложившейся плотью.

С другой стороны, было нестерпимо наблюдать за тем, как Сахид режет ее тело. Детектив знал, что патологоанатом просто делает свою работу, но это оказалось свыше его сил. Кого угодно, но только не Хелен…

Инспектор не выдержал, выбежал из морга и, встав у входа, тяжело оперся о стену.

Там Энджи и обнаружил коллегу, когда после окончания аутопсии отправился его разыскивать. Подойдя, сержант положил руку на его плечо.

— Ты в порядке, Чингис?

— Она выглядит так… так…

Сержант похлопал босса по спине.

— Знаю, что ты имеешь в виду… Как чудная певчая птичка, убитая в клетке… Мне жаль, что все так случилось, Мэнн.

— Ты веришь в переселение душ и воздаяние, Энджи? Видно, в прошлой жизни, кем бы я ни был, я вел себя недостойно. Оттого-то на меня и свалилось все это…

— Драгоценный камень без шлифовального камня и станка не отполируешь. Так и мужчина, чтобы достичь совершенства, должен пройти через испытания. Ты справишься с этим, Чингис, и скоро снова придешь в норму.

— Это не испытание для достижения совершенства, Энджи. Это наказание.

— Даже и думать об этом не смей. Не ты определял судьбу Хелен. Она выбрала свою собственную дорогу, и никто не виноват, что на этом пути ее подстерег злодей.

Из морга вышел Ли.

— Ну, что еще удалось выяснить? — повернулся к нему Мэнн.

Энджи из-за спины Джонни жестом приказал молодому инспектору хранить молчание. Действительно, при вскрытии обнаружились кое-какие детали, которые, по разумению сержанта, Мэнну пока не стоило знать.

Кин Так, дождавшись, когда все ушли из морга, извлек останки Хелен из холодильника, отвез на тележке в центр комнаты и, расстегнув на мешке молнию, разложил фрагменты ее тела на металлической поверхности анатомического стола. И погрузился в работу.

Когда полицейские вернулись в штаб-квартиру, у Мэнна сложилось странное впечатление, будто в коридорах и на этажах число сотрудников значительно поубавилось. Те же, что попадались по пути, норовили, опустив глаза и прижимаясь к стене, молча бочком протиснуться мимо.

Когда они вошли в комнату 201, где их ждал суперинтендант, последний, поднявшись с места и обойдя вокруг стола, подошел к ним.

— Мне жаль, Джонни, что все так случилось. — Он положил руку на плечо Мэнна. — Искренне жаль…

Тот поник головой.

— Если бы вы только видели ее, Дэвид. Она казалась такой истощенной. А все тело было покрыто ранами. Перед смертью она ужасно страдала. Какой злодей мог сделать с ней это? И почему из всех женщин он выбрал именно Хелен? Она не была связана с клубом «Мерседес», да и вообще с миром ночных развлечений. По крайней мере с некоторого времени. Последние два года работала секретарем-референтом.

— Не знаю, Джонни. Я хотел бы тебе дать ответы на все эти вопросы, но не могу.

— Пусть поможет ему Бог, когда я найду его! Последние минуты жизни убийцы будут наполнены такой болью, какую он даже не может себе представить.

— Обещаю, что, начиная с этого времени, мы удвоим усилия. И скоро ты все узнаешь. Ну а пока… пока тебе следует поехать домой и немного отдохнуть. Вечером я заеду тебя проведать и прихвачу с собой бутылочку чего-нибудь крепкого. Мы сможем выпить и поговорить.

— Мне нужно узнать только одно, Дэвид, — кто этот ублюдок, который так надругался над ней? И я не хочу никуда ехать.

— Знаю, что не хочешь, Джонни, но это необходимо. Кроме того, ты не можешь расследовать смерть своей девушки. Во-первых, это не положено, а во-вторых, я это запрещаю. Так что отдохни пару дней, а потом мы все обсудим и найдем тебе другое дело.

— Не снимайте меня с этого дела, Дэвид. Очень вас прошу. — Отхлынувшая было от щек Мэнна кровь вновь окрасила его черты.

— Повторяю: отправляйся домой и отдохни. Вечером я к тебе заеду, и мы обо всем поговорим.

Однако когда вечером суперинтендант приехал к Мэнну, последнего дома не оказалось.

Детектив расположился в курительной комнате паба, выходившей окнами в заднюю аллею, и ждал, когда придет Мэнди. Он сидел в затемненном углу, потягивая очередную порцию водки, и принял внутрь уже немало. Но странное дело, чем больше он старался напиться, чтобы не думать обо всем этом, тем более трезвым становился. Ничто не могло помочь приглушить боль. Как равным образом ничто не способно было повернуть время вспять. И он поехал к Мэнди, чтобы поговорить, ибо ему требовалось поговорить хоть с кем-нибудь, кто знал Хелен. Он должен был понять, что все-таки произошло.