Потерянный дневник дона Хуана - Дуглаc Карлтон Абрамс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он подмигнул мне.
— Да будет тебе известно, дон Хуан, что мы все скучаем — и по тебе, и по тому бренди, который ты раньше таскал. Лично я вообще скучаю по тем временам.
Карлос был горьким пьяницей и, к моему счастью, никогда не мог отказаться от предложенной выпивки. Когда солнце уже садилось, я вернулся на крышу с бутылкой бренди десятилетней выдержки. К благородному напитку я добавил безобидное снотворное, попросив аптекаря отмерить ровно столько снадобья, сколько мне было необходимо для того, чтобы на несколько часов избавиться от неусыпного взора.
— В память о старых добрых временах! — сказал я, вручая Карлосу бутылку. — Выпьешь за мое здоровье, когда отстоишь свою вахту. Полагаю, маркизу не понравится, если ты станешь пить на службе.
— Благодарю, дон Хуан! Большое спасибо! — сказал он, немедленно откупоривая бутылку и вдыхая соблазнительный аромат.
— Помни, это — после работы.
— Ну, разумеется. Ты же знаешь, что вы с маркизом всегда можете положиться на меня.
Несмотря на то что Карлос был десятью годами старше меня, он относился ко мне с глубочайшим почтением — с того самого дня, когда меня сделали начальником над другими шпионами. А теперь я был еще и благородным господином, и это, разумеется, внушало ему еще больше почтения.
— Скажи-ка мне, кого ты видел возле этого дома?
— Только торговца шоколадом. Шоколадный напиток для женщин — все равно, что бренди для мужчин. Дуэнья купила его да тут же у порога и выпила.
— Одинокие женщины обожают сладкое, — сказал я, помахав ему на прощанье.
Тем торговцем был не кто иной, как Кристобаль, на которого я предварительно напялил широкополую шляпу, чтобы не видно было лица, и отправил к дому доньи Анны торговать жидким шоколадом. В напиток, предназначенный специально для дуэньи, я добавил точно такую же дозу снотворного.
Притаившись на другой стороне улицы, я стал наблюдать. Ждать пришлось совсем недолго. Карлос откупорил бутылку, поднес ее к губам и мигом осушил содержимое, так что золотистый напиток едва успел блеснуть в лучах заходящего солнца. Потом я отправился домой и на всякий случай выждал несколько часов.
Ровно в полночь я решил, что время пришло, достал свою маску и подарок для доньи Анны. Мне не хотелось, чтобы мою карету видели возле ее дома, и потому отправился верхом. Я спешился и оставил Бониту в одном из соседних дворов. Потом, взобравшись по стволу пальмы на крышу, убедился, что Карлос крепко спит, зажимая в руке пустую бутылку. Опершись о фонарный столб, я проник на балкон. Дуэнья тоже спала — прямо в кресле, уронив на колени свое рукоделие.
Донья Анна сидела за столом. Ее красивые черные волосы были собраны в узел. Розовое платье, которое, как мне казалось, она надевала только во время отсутствия командора, оставляло открытыми ее шею и плечи. По тому, как свободно платье облегало ее колени, можно было догадаться, что нижней юбки под ним не было. А накинутая сверху шаль, желтая с голубыми полосками, соскользнула к ногам. Я тихонько постучал в стекло. Девушка вздрогнула и бросила в мою сторону тревожный взгляд. Зная, что она не из тех, кого можно легко напугать, я оставался на месте, пока она не подошла поближе и не узнала меня. Не колеблясь ни секунды, она открыла балконную дверь.
— Что вы здесь делаете?
— Я… э… — Слова замерли у меня на устах, как будто я впервые в жизни пытался обольстить женщину. — Я пришел повидать вас.
— Вы должны уйти… немедленно… дуэнья Люпэ…
Нотки тревоги за меня, которые прозвучали в ее голосе, придали мне решимости.
— Ваша дуэнья спит.
— Что вы с ней сделали?
— Ничего опасного… просто немного снотворного, чтобы мы могли…
— Если вы пришли убеждать меня отдать сердце маркизу, то зря теряете время.
— Я пришел не от имени маркиза… а от своего собственного.
Она опустила глаза.
— И что же заставило вас явиться в столь поздний час, дон Хуан?
— Из чувства верности маркизу я пытался избегать вас и подавить в себе свои чувства… Но это выше моих сил… Я принес вам подарок, — сказал я и полез за пазуху.
Она в смятении закрыла лицо ладонями и отвернулась. Я бережно протянул ей маленькую белую голубку.
— О, какая милая птица! — На ее лице появилась нежная улыбка.
— Она… не такая, как мои остальные голуби. Она особенная. Я никогда не пользовался ею раньше…
Донья Анна улыбнулась. Несмотря на то что я без конца запинался, она прекрасно поняла, что я имел в виду.
— Заходите быстрее… пока вас не увидели.
Эти слова она произнесла довольно громко и при этом наклонилась с балкона и огляделась по сторонам. На самом деле донья Анна вовсе не была похожа на человека, который чего-то опасается. В какой-то момент я даже заподозрил, что она пытается кого-то предупредить о моем присутствии. И если я хочу выйти отсюда свободным человеком, то должен поторопиться и поскорее получить свой поцелуй.
Она повела меня в свою комнату, где стоял небольшой диван с красными и желтыми бархатными подушками, а на стене висело зеркало в деревянной раме. Дверь красного дерева, вероятно, вела в ее спальню. Мне показалось, что наступил подходящий момент для поцелуя, однако внимание доньи Анны занимала голубка. Девушка посадила птицу в небольшую клетку, а потом подвела меня к другой клетке, побольше, в которой неподвижно сидел ее сокол с надетым на глаза колпачком.
— Феликс готов мириться с жизнью в неволе только до тех пор, пока его глаза прикрыты и он ничего не может видеть, — сказала она.
— Но его хозяйке вовсе не обязательно делать то же самое, — сказал я.
— Я не намерена жить в клетке с нелюбимым мужем. Можете не сомневаться в этом, дон Хуан.
Ее губы притягивали меня, как луна притягивает морские полны во время прилива. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но в это самое мгновение ее ладонь обожгла мою щеку и немедленно привела меня в чувство. Она действительно умела постоять за себя.
— А кроме того, я не намерена жить во лжи и изменять мужу с другим человеком. Единственным мужчиной, который поцелует меня в губы, будет тот, которого я выберу себе в мужья.
Она надела перчатку, вынула сокола из клетки и направилась в сторону балкона. Я следовал за нею. Проходя мимо письменного стола, я заметил раскрытую тетрадь и страницы, исписанные ее почерком.
— Это ваш дневник?
Она быстро захлопнула тетрадь свободной рукой.
— Это очень грустная история…
— Со счастливым концом?
— Пока еще не знаю, — проговорила она, пристально глядя мне в глаза.
Она открыла балконную дверь, и мы вышли в ночь.
— Вы отправитесь со мной в путешествие по небесам с вершины Хиральды?