Коллаж Осколков (сборник) - Игорь Афонский

Мюнхен. 1933-34 годы. Наверное, это было самое нелегкое время, но молодой мистер Зиканец с отличием заканчивает университет. Его дипломной работой на тот момент интересовались даже в Великобритании. Прояви он некоторую осторожность, он бы принял приглашение английского ученого, и навсегда покинул бы Германию, но некоторая доля самоуверенности помешала ему в тот момент сделать правильный выбор. Поддержка профессора университета ослепила молодого человека в самое неподходящее время. Страну уже захлестнула волна нацизма, и такие люди, как он, вдруг стали вторым сортом. Исследования человеческого мозга в тот период были самыми перспективными, для многих ученых открывался новый таинственный мир, не познанный и не исследованный до сих пор. Профессор высоко ценил работы своих учеников, независимо от их национальной принадлежности. Прошло несколько месяцев, и финансирование некоторых проектов было урезанно. Университетский совет поставил ряд вопросов о правомерности выделять деньги на разработки тем научных сотрудников негерманской национальности. Это было сильным ударом для репутации самого профессора. Ему пришлось обратиться к покровителю, господину Гессу, с которым его связывали деловые отношения. Руди встретился со своим бывшим преподавателем, и, даже не вникая в проблему, предложил изменить состав исследовательских групп, выведя некоторых людей за штат.

– Так они не потеряют денег. А если передать проекты другим людям, то можно сохранить все ваши темы. Я надеюсь, вы понимаете, что борьба с евреями, это только политика. Есть люди, которых никогда не хотелось бы потерять.

Слыша эти слова от человека с лицом уличного громилы, никогда не скажешь, что именно творится у него в душе. Судьба в один миг вознесла Руди на самый верх. Он стал правой рукой рейхсканцлера Германии.

Казалось бы, ничего не стоит этому человеку поднять телефонную трубку и отдать устное распоряжение, чтобы все работы профессора оставили в покое, но в силу необъяснимых обстоятельств он этого не сделал. Просто появился на пороге своего университета, и как обычный посетитель, прошел по его священным коридорам. Это сразу стало всем известно, многие преподаватели столпились возле кабинета профессора, в надежде увидеть министра страны.

Зиканец

Такая постановка вопроса несколько снизила напряженность в рабочих отношениях. То, что некоторые люди остались на своих местах, немного подвинувшись, придало исследовательским группам прежний рабочий настрой. Правда, некоторые люди сами находили возможным покинуть проект и выехать из страны. Мистер Зиканец никуда не торопился. Кажется, что его занимала только работа. Так прошло несколько месяцев. Следующий сложный этап уже никак замаскировать не удавалось. Ученик покинул своего преподавателя, боясь подставить его. Газеты того времени пестрели критикой либерально настроенной интеллигенции, которая не поддерживала священных идей правящей партии. Досталось и профессору. Он стал сдавать свои позиции другим коллегам, которые любые идеи партии всячески поддерживали. У него сократились часы семинаров, он стал меньше преподавать, а остальную работу пришлось прекратить. Зиканец помогал своему пожилому другу сколько мог, но потом они попрощались. Увольняться ему было не нужно, как «заштатник», он был уволен год назад.

Временная работа лаборантом в проведении некоторых тестов дала ему возможность подзаработать немного денег. Работу он получил через своего знакомого, тот тоже устроился лаборантом в этом проекте. Сначала он прошел двухчасовые курсы, расписался в трех листах инструктажа, и уже с утра направился на новую работу. Все находилось в здании небольшой поликлиники.

Делать там было особенно нечего. Зиканец встречал добровольца, с его слов записывал о нем все нужные данные. Тетрадь на каждого человека была отдельная. Затем провожал того в комнату, где стояла небольшая камера. Посередине в ней находился стул со штативами. Дальше все было просто. Человек садился, к его голове пристегивались датчики, которые держались штативами. В течение нескольких минут играла негромкая музыка, второй лаборант включал свои приборы, проводил тестирование. Ничего сложного делать не приходилось. Все было выстроено заранее, никаких сложных процедур больше не было. Все протекало несколько минут. Потом второй лаборант кивал головой, и Зиканец спокойно снимал датчики. В качестве награды некоторым выдавали билеты в зал синематографа на вечерний сеанс популярного фильма. В другом случае были билеты на футбольный матч. Все это выглядело не так странно. Правда, тогда старались не тестировать людей дважды. В конце недели все дела подшивались в толстую папку и отправлялись в центр исследований. Больше лаборантам знать ничего не требовалось. Они могли оперировать только теми данными, которыми пользовались. Так в течение первой недели Зиканец совершил несколько сот тестирований. Он знал, что в этом районе есть еще один пункт, а возле железнодорожного вокзала еще.

Через неделю работать пришлось уже в качестве второго лаборанта. Зиканец сам убедился, что ничего сложного во всем том процессе нет. Небольшой закрытый проектор внутри ящика, ящик опломбирован. Приходилось лишь вручную включать внутри проектор, пока он не проведет положенное действие. Все измерялось во времени. Что именно он делал? Это он пытался понять, но не мог. Особой тревоги не возникало. Он не понимал, чего особенного смогли добиваться создатели этого проекта. Потом как-то он позабыл о своих тяжелых мыслях. Ему требовалось заработать некоторую сумму денег, чтобы его девушка могла уехать жить в деревню. Здесь довольно сносно платили, и никто не задавал особых вопросов.

Вопросы возникли потом. Началось все со сплетни в этой самой поликлинике. Молодые санитары обсуждали последние новости. Оказывается, утром привезли двух девушек, которые пытались покончить жизнь самоубийством. Фамилии обоих резанули слух молодого специалиста. Именно их он записал в первую неделю своего приема, поэтому прекрасно помнил обеих. Две жертвы случайного стечения обстоятельств? Непохоже. Молодые санитары говорили о целой волне подобных случаев в городе. Зикнец еще немного прислушался, докурил сигарету и вышел. Был обеденный перерыв, его напарник отлучился с рабочего места. Зиканец достал из стола тетради, выписал имена всех людей на отдельный листок, и спрятал его в комнате. До конца недели этот список пополнился. Впрочем, именно в конце недели их попросили сдать оборудование, и документацию. Именно тогда Зиканец смог увидеть здание, куда пришлось сопровождать опечатанное оборудование. Это был филиал некого общества. Там он надолго не задержался. Но ему опять повезло, он очень хорошо смог разглядеть одного человека. Профессора Артура Коне, чьи публикации в университетской библиотеке ему довелось прочесть. Так он смог подойти к небольшой тайне всей своей жизни. Именно работы этого профессора тесно переплетались с дипломной работой его самого. Более того, его профессор университета целенаправленно подводил своих учеников к выполнению некоторых важных тем в области изучения человеческого мозга. Так или иначе, Зиканец нашел возможность уехать в деревню к своей девушке. После длительного отсутствия он вернулся в город, где был сразу задержан, и отправлен в трудовой лагерь на неопределенный срок. После этого лагеря его направили в другой лагерь, где он пробыл почти до самого конца второй мировой войны. Эти несколько лет он пробыл в аду, и старался никогда об этом не вспоминать. По счастливой случайности он остался жить. На самом деле этот самый профессор Коне в свое время нашел его, и вытащил. Работы Илонга Зиканеца очень понравились ему, и он решил не дать погибнуть этому человеку. Сам Илонг так и не узнает об этом, потому что профессор никогда не искал с ним личной встречи. Им всегда занимался другой человек. Когда его вывезли в нейтральную Швейцарию, то выдали новый пакет документов на имя Илонга Канеца. Таким образом, он потерял в своей фамилии две первых буквы. Чем это объяснялось? Кто его знает? Ему в тот момент никто ничего не объяснил, а когда он обнаружил изменение, то ничего не оставалось, как привыкнуть быть мистером Канецом.