Оттенки страсти - Барбара Картленд

– Прочь с дороги!

Рядом с высоченной фигурой широкоплечего ирландца принц смотрелся очень неубедительно, если не сказать больше. Его маленькое тщедушное тельце словно еще более сжалось. И лишь глаза, источавшие зло, сверкали с прежней, почти всепобеждающей силой.

– Что за бесцеремонность, виконт? – попытался он преградить путь Кортли.

И в ту же минуту его светлость был сметен сильным ударом в челюсть и повержен на землю. Кортли исчез за портьерами и буквально через пару секунд появился снова, уже с Харриет на руках. Она по-прежнему была закутана в белую горностаевую накидку, но прическа была растрепана, волосы в беспорядке рассыпались по плечам, глаза смотрели безжизненно и тускло. Мона бросилась к ним навстречу, протягивая руку, на которую та могла бы опереться, и Харриет тотчас же благодарно уцепилась за нее, не говоря ни слова. При этом накидка ее распахнулась, и Мона с ужасом увидела на шее Харриет кровавый шрам и следы от пальцев, по всей видимости, душивших ее. Буйная ирландская кровь ударила в голову виконту.

– Немедленно отвезите ее домой! – коротко приказал он Моне.

Женщины медленно проследовали к дверям, оставив Кортли наедине с принцем. В такси Харриет наконец дала волю слезам. То не были слезы истерики, которой можно было бы ожидать от любой женщины, попавшей в подобную ситуацию. О, нет! Харриет плакала почти без слез, душераздирающие всхлипы сотрясали ее хрупкое тело. Казалось, они вырывались из самых глубин ее существа, отчаянные, яростные, похожие скорее на стоны, чем на плач.

– Тише, моя дорогая! Тише! – успокаивала ее Мона. – Не надо так себя изводить!

– О боже! – задыхаясь от ужаса, вскрикивала Харриет, и голубые жилки нервно пульсировали под ее тонкой кожей. Но вот мало-помалу она пришла в себя и повернулась к Моне: – Вы так добры ко мне! Так добры! Не дай вам бог испытать подобное. Никогда! Но я же сумасшедшая! Да, я безумна. Веду себя какое-то время как нормальный человек. А потом в один прекрасный день на меня накатывает. Знаете, как пьяница. Не пьет, не пьет, а потом уходит в запой. Безумный, бессмысленный, грязный! Вот и я так же! Только Кортли меня и понимает. И только он может спасти меня от себя же самой. Вытаскивает из очередной сточной канавы, отвозит домой и обращается со мной, словно я богиня. Хотя на самом деле я… – Голос ее дрогнул, и она запнулась, так и не произнеся вслух грязного слова. Мона обняла Харриет за плечи и притянула к себе.

– Ах, моя дорогая! Как же вы не поняли до сих пор! Он простит вам все на свете! Потому что он любит вас. Понимаете? Мне только сегодня вечером открылось, наконец, что такое настоящая любовь.

– Да благословит его Бог! – с нежностью воскликнула Харриет и заплакала уже по-настоящему. Мона почувствовала, что и у нее по щекам текут слезы. Кажется, у Харриет еще есть шанс все исправить. А у нее?

Спустя пару недель Харриет и Кортли покинули Париж и отправились на Лазурный Берег. Мона распрощалась с ними, не скрывая сожаления. Ей импонировала эта необычная пара: грубоватый ирландец, прямодушный и искренний, и утонченная Харриет с ее неуравновешенным темпераментом и целым набором очень приятных человеческих качеств, способных пробудить ответную симпатию в любом, кто познакомится с ней поближе.

Париж без новых друзей опустел. Все то время, что они были вместе, Харриет и Кортли старались, как могли, развлекать ее. Устраивали приемы и вечеринки, на которых перезнакомили Мону с большинством обитателей английской колонии во французской столице. По большей части это были люди, которых привели в Париж дела, или дипломаты, приезжавшие для участия в различных международных конференциях. Очень образованная и интеллигентная публика с обширными познаниями обо всем на свете. Общение с такими людьми было не просто интересным. Оно расширяло кругозор, обогащало и духовно, и интеллектуально. Но без Кортли и его возлюбленной Мона снова почувствовала себя в этом огромном городе одинокой. Без их заботливого покровительства общение с новыми друзьями сошло практически на нет. Все эти люди жили главным образом профессиональными интересами, общаясь исключительно в своем кругу, где все друг друга знают. Мона уже было засобиралась домой, но тут подоспело письмо от Сэлли.

Захлебываясь от радостного возбуждения, подруга спешила поделиться сногсшибательной новостью. Она обручилась с Алеком Гордоном. Свадьба должна состояться вот-вот, без промедления и отсрочки. Сразу же после бракосочетания молодые намереваются отправиться за границу. Как это похоже на Сэлли, вздохнула Мона, перечитывая письмо. Бросаться в омут с головой, даже не задумавшись о последствиях. Она готова выскочить замуж за первого встречного только потому, что ей, видите ли, захотелось съездить вместе с кем-то на Лазурный Берег.

Сперва сообщение о свадьбе озадачило Мону. Совершенно не подходящая партия для Сэлли, подумала она, беспокоясь за будущее подруги. Но по здравом размышлении она пришла к выводу, что для «новой» Сэлли, которая выковалась за минувший год в великосветских гостиных и которую она почти не знает, для этой плохо знакомой ей Сэлли брак с Алеком будет почти что идеальным. Ведь что такое Сэлли сейчас? Яркая бабочка, весело порхающая с цветка на цветок. А если присовокупить к этому ее недюжинные познания в области секса, тоже приобретенные за последнее время, да еще в сочетании с полнейшей беззаботностью натуры, в которой нет места жалости к кому бы то ни было, то о более подходящей жене для Алека и мечтать нельзя. Уж такая не даст ему заскучать! Они оба очень похожи: красивые молодые самец и самка, которых волнуют только желания их тела и только собственные страсти. Да, их супружество будет сопровождаться бурными сценами, постоянным выяснением отношений, но уж чего-чего, а скуки не будет, это точно! За каждым очередным скандалом последует не менее бурное примирение, и так все время. Жена, влюбленная в него по уши, наскучила бы Алеку в два счета. Пожалуй, он изменил бы ей еще до конца медового месяца. Но непредсказуемость Сэлли, ее наплевательское отношение ко всему на свете, легкость, с которой она бросается словами, даже не задумываясь о цене слова, все это надолго уложит ветреного мужа к ее ногам. Вполне возможно, оба эти законченных эгоиста проживут в любви и счастье до самой смерти, периодически торжествуя победу друг над другом и обожая один одного с поистине собачьей преданностью. Да, они стоят друг друга, эти двое! А, следовательно, нет причин сомневаться, что их брак может оказаться удачным.

Мона невольно усмехнулась собственным выводам и тут же принялась сочинять текст поздравительной телеграммы. А ночью она уже была на пути домой.

На следующее утро к ней прибежала сияющая от счастья Сэлли.

«Все великолепно!» – вот, пожалуй, была главная тема и лейтмотив ее речей. Причем восторги относились в первую очередь к материальной составляющей будущих торжеств. Именно это, судя по всему, впечатлило Сэлли больше всего. Прекрасные свадебные подарки, ежедневно прибывающие отовсюду, роскошь дворца, в котором обитал Алек, машина, слуги, ее будущее положение свояченицы герцога, тиара, которую она обязательно наденет по случаю своего представления ко двору, – вот что занимало все помыслы Сэлли.